— Я тоже. Честно говоря, я ужасно изматываюсь за день и самое большее, на что способен после работы, — это заказать еду навынос. А вы, Луиза, чем занимаетесь?
— Э-э-э… — Я бросила растерянный взгляд на телефон. — Боже мой! Мне нужно вернуться к Агнес.
— Мы еще увидимся до вашего ухода? За каким вы столиком?
— За тридцать вторым, — ответила я и сразу прикусила язык, поняв, что совершила ошибку.
— Тогда увидимся позже. — Его улыбка на мгновение пригвоздила меня к месту. — Кстати, я собирался сказать, что вы очень красивая. — Он наклонился и, слегка понизив голос, произнес мне на ухо: — На самом деле ваше платье нравится мне гораздо больше платья вашей подруги. Вы уже сделали фотографию?
— Фотографию?
— Вот. — Он поднял руку и, прежде чем я поняла его намерения, снял нас, практически голова к голове, на телефон. — Отлично! Дайте мне ваш номер, и я пошлю вам фото.
— Вы хотите послать мне фото, где мы вдвоем?
— Как вам удалось разгадать мои тайные мотивы? — Он ухмыльнулся. — Тогда ладно. Оставлю фотографию себе. На память о самой красивой девушке в этом зале. Если, конечно, вы не захотите стереть снимок. Ну вот. Решайте, стирать или нет. — Он протянул мне телефон.
Мой палец завис над кнопкой. После секундного колебания я отдернула руку:
— По-моему, это невежливо — стирать кого-то, с кем ты только что познакомился. И вообще… спасибо вам… за разведданные о рассадке за столами. Очень мило с вашей стороны.
— Всегда к вашим услугам.
Мы улыбнулись друг другу. После чего я, чтобы не брякнуть лишнего, поспешила вернуться за свой стол.
Я сообщила Агнес благую весть и, услышав ее громкий вздох облегчения, села на место, чтобы съесть кусочек уже успевшей остыть рыбы и заодно унять звон в ушах. «Он не Уилл», — твердила я себе. Не тот голос. Не те брови. Он американец. И тем не менее было нечто такое в его манере держаться — самоуверенность в сочетании с острым умом, аура сильного мужчины, способного отбить любую твою подачу, и этот взгляд, от которого я вдруг почувствовала себя выпотрошенной. Я оглянулась, вспомнив, что не спросила Джоша, где он сидит.
— Луиза? — (Я поймала на себе пристальный взгляд Агнес.) — Мне нужно в туалет.
У меня ушло не меньше минуты, чтобы сообразить, что моя обязанность — проводить туда Агнес.
Мы медленно прошли через зал в сторону дамской комнаты. Усилием воли я заставляла себя не вертеть головой в поисках Джоша. Буквально все присутствующие в зале не сводили глаз с Агнес, и не только из-за кислотного цвета платья, а скорее, из-за того, что от нее исходил некий магнетизм, невольно притягивающий взгляды.
И как только мы оказались в дамской комнате, она рухнула в кресло в углу, жестом попросив меня дать ей сигарету:
— Боже мой! Ну и вечер! Я точно умру, если мы в ближайшее время не уйдем домой.
Служительница — женщина лет шестидесяти — при виде сигареты выразительно подняла брови и отвернулась.
— Э-э-э… Агнес, я не уверена, что здесь можно курить.
Но Агнес, похоже, было наплевать. Если вы реально богаты, для вас не писаны правила, действующие для обычных людей. Да и что, собственно, ей могли сделать? Выставить вон?
Агнес прикурила сигарету, затянулась и облегченно вздохнула:
— Фу! Это платье жутко неудобное. И трусики «танга» врезаются, словно струна сырорезки. — Она задрала платье и, извиваясь перед зеркалом, сунула под подол ухоженную руку. — Эх, зря я надела нижнее белье!
— Но вы хорошо себя чувствуете?
Она улыбнулась мне:
— Я хорошо себя чувствую. Сегодня вечером некоторые гости вели себя очень мило. Этот Джош очень милый, и мистер Петерсон, который сидел рядом со мной, был очень дружелюбным. Все не так плохо. Может, рано или поздно люди примут как факт, что у Леонарда новая жена.
— Им просто нужно какое-то время.
— Подержи-ка. Я хочу сделать пи-пи. — Она протянула мне недокуренную сигарету и исчезла в кабинке. Я осторожно зажала сигарету между пальцами, как раскаленный уголь. Мы переглянулись со служительницей, она пожала плечами, будто желая сказать: А что тебе остается делать?
— О боже! — послышался из кабинки голос Агнес. — Мне придется снять чертово платье. Его невозможно задрать. Потом поможешь мне застегнуть молнию.
— Хорошо, — ответила я.
Служительница вновь подняла брови, мы обе с трудом сдерживали смех.
Вошедшие в туалет две дамы средних лет бросили неодобрительный взгляд на мою сигарету.
— Вся штука в том, Джейн, что им словно шлея под хвост попадает, — произнесла одна из дам.
Она остановилась перед зеркалом поправить прическу, в чем, собственно, не было особой необходимости: волосы были так густо залиты лаком, что даже десятибалльный шторм вряд ли сумел бы их растрепать.
— Знаю. Все это старо как мир.
— Но обычно им, по крайней мере, хватает воспитания не вести себя вызывающе. Именно это больше всего и расстраивает Кэтрин: вызывающее поведение.
— Да, другое дело, если бы это был кто-то более-менее из нашего круга. А этой явно не хватает класса.
— Верно. Он повел себя как в плохом анекдоте.
И в этот момент головы обеих дам повернулись ко мне.
— Луиза? — донеслось из кабинки. — Не могла бы ты подойти ко мне?
Я поняла, о ком они говорили. Сразу поняла, когда увидела их лица.
В туалете повисла напряженная тишина.
— Надеюсь, вы понимаете, что здесь не курят? — с нажимом произнесла одна из дам.
— Разве? Я дико извиняюсь. — Я затушила окурок в раковине и залила водой.
— Луиза, ты можешь мне помочь? У меня заело молнию.
Они тоже все поняли. Сложили два и два, после чего их лица окаменели.
Прошествовав мимо них, я постучалась в кабинку, Агнес меня впустила.
Агнес стояла в бюстгальтере, желтое платье-футляр обмотано вокруг талии.
— Что… — начала она, но я приложила палец к губам и молча показала на дверь.
Агнес прищурилась, словно могла видеть, что там за дверью, и нахмурилась. Я развернула Агнес спиной к себе. Молния, уже на две трети расстегнутая, застряла на талии. Я потянула за «собачку» раз, другой, третий, потом достала из вечерней сумочки телефон и включила фонарик, чтобы понять, в чем дело.
— Ты можешь ее починить? — прошептала Агнес.
— Я пытаюсь.
— Ты должна. Я не могу появиться перед этими женщинами в таком виде.
Агнес, в крошечном лифчике, стояла совсем близко от меня, от ее бледной плоти теплыми волнами поднимался аромат дорогих духов. Косясь на заевшую «собачку», я пыталась обойти Агнес то так, то этак, но все было бесполезно. Требовалось больше свободного пространства, чтобы стянуть платье и дать мне возможность поработать над молнией. А иначе все было без толку. Я посмотрела на Агнес и пожала плечами. На ее лице появилось страдальческое выражение.
— Агнес, не уверена, что смогу сделать это в кабинке. Здесь негде развернуться. И абсолютно ничего не видно.
— Но не могу же я выйти в таком виде. Они скажут, что я шлюха. — Она в отчаянии закрыла лицо руками.
Давящая тишина снаружи говорила, что две дамы затаились в ожидании нашего следующего шага. Они даже не делали вида, будто им нужно справить нужду. Мы оказались в ловушке. Чуть отступив, я задумчиво покачала головой. И тут меня осенило.
— Средний палец, — прошептала я.
У Агнес округлились глаза.
Тогда я посмотрела на нее в упор и едва заметно кивнула. Она нахмурилась, затем ее лицо просветлело.
Я распахнула дверь кабинки и отступила в сторону. Агнес сделала вдох, выпрямила спину и продефилировала мимо оторопевших дам, точно топ-модель у задника сцены, верх от платья по-прежнему был закручен вокруг талии, бюстгальтер — два крошечных треугольника — практически не скрывал белую грудь. Она остановилась в центре комнаты и наклонилась вперед, чтобы я смогла осторожно стянуть с нее платье через голову. Потом, практически обнаженная, если не считать двух тонких лоскутков нижнего белья, выпрямилась, демонстрируя абсолютную безмятежность. Не решаясь взглянуть на лица тех двух дам, я перекинула желтое платье через руку и неожиданно услышала, как одна из них театрально, с громким всхлипом, втянула в себя воздух.
