– Она прикалывалась надо мной. Я так понял. Вероятно, это была шутка.

– Значит, ты не пошел? Ты уверен?

Хантер покачал головой:

– Я помню, где был. У меня есть железобетонное алиби. Все в порядке.

Он щелкал слова как орешки, как будто это был ничего не значащий день. Как будто он сейчас не скинул на друга атомную бомбу. В этом не было смысла. Зачем Лорен просила Хантера встретиться с ней?

– Когда это было? Я имею в виду, в какое время?

– А?

– В какое время она разговаривала с тобой?

Голос Дилана повысился, поэтому он с усилием заговорил тише. Несколько человек огляделись.

– Неужели ты не помнишь? Было утро? После полудня? До или после обеда?

– Боже, чувак, остынь. Ты похож на копа. – Хантер отмахнулся от Дилана. – По-моему, это было утром. Как я уже сказал, это была шутка.

Но это не было шуткой. Это было важно, и он не мог поверить, что Хантер этого не осознавал. Его взгляд скользнул к большим окнам, открывающим вид во двор. Он заметил Харли, сидящую на земле, склонившуюся над обедом, капюшон закрывал ее темные волосы. Она казалась такой крошечной, сжавшейся в три погибели.

Но его сердце замерло.

Дилан увидел двух человек, стоявших чуть в стороне от нее.

Почему они были вместе?

* * *

– Где ты был?

Его отец приподнялся с места, лежа на диване. Грудь Дилана сдавило, и он отступил назад. Сердцебиение участилось, и он мог чувствовать пульс на своем запястье. Когда Дилан подъехал – в доме было темно. Если бы он знал, что отец не спит, возможно, он не пошел бы внутрь.

– Я задал тебе вопрос, – пробормотал отец.

На журнальном столике было несколько открытых пивных банок.

Внутренности Дилана скрутило как корявые корни деревьев.

– Я был на работе.

– По крайней мере, в этот раз ты был занят хоть чем-то полезным.

В этот раз? Дилан работал почти каждый день. Но он оставил эти мысли при себе. Он знал, что лучше не спорить.

Его отец пробежался рукой по своим редеющим седым волосам. Раньше в прихожей висели старые фотографии в рамках. На этих фотографиях у отца были густые темные волосы, такие же, как у Дилана. На фото был молодой мужчина с упругой кожей, угловатыми скулами и мускулистым телом. Теперь кожа отца стала дряблой, его щеки округлились, а тело было рыхлым. Это тот человек, которого Дилан знал большую часть своей жизни. Но он не всегда был таким.

Когда Дилан был маленьким, его отец служил в армии. Тогда сын поклонялся своему отцу. В один прекрасный день он мог бы предстать перед ним в новенькой военной форме, как это сделал его папа. Дилан часами стоял перед зеркалом в своей спальне, с прямой спиной и практиковался отдавать честь.

Но это было до того, как его отца ранили. До того, как он начал сильно пить. До того, как он превратился в «это».

– Сегодня по электронной почте из школы пришло письмо. Сообщают, что ты запустил учебу.

Дилан оглянулся в поисках своей мамы или Клэр. Их нигде не было видно, но он услышал движение наверху. Они, должно быть, спрятались. Его желудок сжался.

– Что ты можешь сказать в свое оправдание?

Ничего. Несколько лет назад Дилан твердо усвоил урок – держать язык за зубами.

– Знаешь, в чем твоя проблема?

Нет, но он уверен, что отец сейчас ему скажет.

С тоской, Дилан снова взглянул на лестницу. Отец не даст ему сбежать наверх. Но Дилан мог бы. Его отец был слишком пьян, чтобы поймать его. Плюс ко всему, Дилан был сильнее. Он давно знал это. Он уделывал своего папу еще в шестом классе. И дело было не только в размере и силе, иногда уверенности придавал страх.

А Дилан не мог вспомнить, когда он не боялся своего отца.

– Ты ленив, – выпалил его отец. – Всегда был.

Чтобы не спорить, он так сильно прикусил губу, что проколол ее. Металлический вкус крови наполнил его рот. Подняв руку, он вытер ее.

– Ты никогда ничего не доводишь до конца. Вспомни, как ты бросил футбол – не хотел тратить время и прилагать усилия. – Качая головой, он сузил глаза. – Ты разрушил все мои чертовы ожидания.

Тепло подкралось к шее Дилана и обдало его щеки. Он бросил футбол не потому, что не прилагал усилий или отвратительно играл. Но его отец этого не знал. Истина была бы еще более неутешительной для него, чем ложь, которую он придумал. Он никогда не был честен со своим отцом. Никогда не доверял ему.

– Знаешь, я работал с шестнадцати лет, и при этом получал хорошие оценки в школе. В восемнадцать я стал военным, и мне даже удалось получить степень бакалавра, – продолжал его папа со своего поста на диване.

Дилан все это слышал. Ничего из этого не имело значения. Он не хотел ни в чем походить на своего отца. Так что, ему было все равно, если его выгонят со школы.

– Ты слушаешь меня, парень? – Голос его отца стал громче.

Дилан отчаянно хотел убраться отсюда.

– Мама и Клэр уже спят?

Было поздно, но не настолько.

– Я думаю, да.

Отец поднял голову и посмотрел на лестницу, немного смутившись, как будто забыл, что в доме есть другие люди. Дилан давно пообещал себе, что никогда не станет алкоголиком, как его отец. Такие ночи, как сегодня, были хорошим напоминанием для него.

– Я тоже собираюсь лечь спать.

– О, нет. Мы здесь еще не закончили.

Дилан чертыхнулся. Попытка – не пытка.

Его отец оттолкнулся от дивана и, пошатываясь, направился в его сторону. Пульс колотился в ушах Дилана.

– Я устал тащить на себе твою никчемную задницу. Я не буду терпеть тебя дольше, чем положено. Как только тебе исполнится восемнадцать, ты свалишь.

Его отец всегда угрожал подобным образом. Очевидно, он не понимал, что Дилан этого хотел больше, чем он сам. Иначе, зачем он так много работал? Его план всегда заключался в том, чтобы уйти в ту же минуту, как только он мог себе это позволить. Несмотря ни на что, слова отца причиняли боль. Иногда Дилан удивлялся, что отец все еще имел над ним такую власть.

– Что происходит? – Его мама появилась наверху лестницы, её брови хмурились от беспокойства.

– Ничего. – Дилан отмахнулся от нее, желая не убить своего отца. Он стоял так близко, что теперь ему приходилось вдыхать запах алкоголя.

– Просто говорили с моим мальчиком о его оценках.

Плечи его мамы поникли. С её губ сорвался вздох, и она спустилась по лестнице. Отчаяние охватило Дилана. Он покачал головой, желая, чтобы она поднялась обратно. Почему она это делала? Он справится с этим.

– Я просила тебя не беспокоить его. В последнее время он многое пережил, – твердо сказала она, но дрожь в её руках выдавала страх.

Когда Дилан заметил жилу, пульсирующую на лбу отца, его грудь сжалась. Как только мама дошла до нижней части лестницы, он протянул руку, словно пытаясь защитить ее. Это был инстинкт. Действие, над которым он даже не задумывался. Дилан защищал мать на протяжении многих лет.

– Прошло достаточно времени, – рассмеялся его папа. – Ты всего лишь маменькин сынок, и ты это знаешь.

Мама открыла рот, желая возразить, но Дилан остановил её взглядом. Наверху скрипнула дверь спальни. Клэр. Его сердце сжалось.

– Извините, сэр, – выпалил он, желая быстрее закончить разговор. – Вы правы. Мне нужно быть более ответственным. Мне нужно больше походить... – он проглотил желчь в горле, – на Вас. Я буду работать над этим.

Набрав в легкие воздух, Дилан затаил дыхание. Вокруг него воцарилась тишина. Лишь тикали часы на стене. Смех его отца разрушил тихую идиллию.

– На меня? Отлично. Только ты никогда не будешь таким, как я, сын.

Дилан сжал руки по бокам. Мама осторожно положила руку ему на плечо. Она делала так с детства. Отец мог разорвать его на куски, но мама собирала его обратно. По крайней мере, она пыталась. Некоторые вещи невозможно восстановить.

Размахивая своей дрожащей рукой, отец пробормотал:

– Просто повысь свои чертовые оценки. Это приказ. – Его водянистый взгляд скользнул мимо Дилана и остановился на матери. – Мне нужно еще пиво.