- У кого есть зажигалка? - Шрам отлепился от полок и сел посреди гаража, сложив ноги по-турецки.

Ладонь левой руки он держал перед собой так бережно, будто поймал птицу. Или жука. Тито и Пепе отцепились друг от друга и приблизились посмотреть.

- Руки прочь, - прикрикнул Шрам.

- Это стиральный порошок, - желтый Пепе покачал головой.

- Держи, - высокий Тито щелкнул колесиком зажигалки.

Шрам достал из кармана ложку, ссыпал в нее белые крошки с ладони, поплевал сверху.

- Жаль спирта или пива нет, - бормотал он, подогревая ложку зажигалкой. - У моей мамаши подружка была, медсестрой работала, так она всегда опиум физраствором с глюкозой разводила. - А ну уйди! Руки прочь, Тито. Здесь для меня одного мало, - он полез в карман и вытащил шприц. Пластмассовый, одноразовый, но без упаковки и, похоже, уже побывший в употреблении. Шрам повозил иголкой по ложке.

Как долго этот шприц и ложка провалялись у него в кармане Генри даже думать не хотел. Его тошнило. Он задыхался от духоты и вони. Вони грязных тел, пыли и мочи. Со своего место он видел, как Шрам пускает по вене разведённый слюной порошок. Видел, как он с блаженной улыбкой откидывается на спину. А потом Шрам забился в судорогах. Ногой зацепил один из металических шкафов. Эхо заметалось по тесному помещнию. Генри вскочил на ноги одновременно с Тито и Пепе.

- Надо его перевернуть на бок иначе захлебнется блевотиной! - завизжал Пепе.

- Лучше на живот!

Только это была не блевотина. Изо рта Шрама пошла пена. Глаза закатились. Он хрипел и хватался пальцами за все подряд. Потянул Генри за джинсы так сильно, что тот едва не упал.

- Не стой столбом! - орал Пепе. - Сделай ему искуственное дыхание.

- Ты ебнулся, торчок конченый? Ты видел его шприц? Это ток-ток-ток... - Тито заело, как старую пластинку. С каждым оборотом голос становился все монотонее и монотонее.- То-ток...

Генри и сам не понял, зачем лупит замершего Шрама кулаком по груди. Неужели пытался запустить остановившееся сердце? Скорее от отчаяния. От отчаяния он бросился к двери и замолотил руками по жестянке. Что плачет, Генри заметил, только когда дверь распахнулась, и прохладный воздух омыл лицо.

- Какого хера? - засмеялся Сиу.

- Отбой дети, хорош буянить. Пора спать, - второй мужчина был выше Сиу на голову. Улыбчив и смешлив.

От обоих несло марихуаной.

- Перес умер. Перес нашел порошок... - желтый Пепе после каждого слова клацал зубами.

- Порошок? - хохотнул здоровяк. - Здесь разве что крысиный яд мог найтись.

Смех Сиу был похож на хрюканье. Хрюкая и пошатываясь, они со здоровяком зависли над телом Шрама.

- Это крысиный яд.

- Нет, пена изо рта синяя. Значит порошок. Видел, какая пена из сломанной стиральной машинки обычно течет?

- Вот же идиот.

- Чемпион среди придурков.

- Будет теперь вам дети урок. Кто пихает в себя все подряд, долго не живет, - заржал здоровяк.

Его смех вывел Генри из оцепенения, и он попятился к двери.

- Где он взял эту дрянь?

Еще шаг.

- Здесь или с собой притащил?

Пепе зашмыгал носом.

До двери и темнеющей за ней свободы Генри оставалось два шага.

- А где он шприц раздобыл?

- Так, выверните-ка карманы, дети, - скомандовал Сиу. - Не хочу, чтобы кто-то ещё сдох раньше времени.

Генри споткнулся на пороге. В волосы впился ветер. Он глубоко вздохнул, собираясь бежать. Но удар под колени свалил его на землю.

- Сиу, Рамон, вы совсем обалдели? - прокричал человек, нависающий над Генри.

Темная фигура, блестящая пряжка ремня. Он схватил Генри за шиворот и затащил в гараж. Сиу вытаращился на Генри так, будто видел впервые. Генри думал он ударит, но вместо этого Сиу на пару со здоровяком подхватили мертвого Шрама за руки и ноги и выволокли на улицу. Блестящая Пряжка захлопнул дверь.

Долгое время в гараже царила тишина, было слышно, как на пустыре воют собаки, потом Тито и Пепе начали шепотом переругиваться. Генри подобрался к дыркам в стене и прислушался. Услышал голоса Сиу и приятелей, услышал, как они упоминают Ливи и Лонарди.

Ливи хочет закончить то, что начал Лонарди, вспомнил Генри. Но у него нет денег, чтобы платить исполнителям. Потому он собирает в гараже наркоманов, готовых на все за дозу? Чтобы выдрессировать их и послать на дело? Что это за дело? Генри вспомнил слова Очоа: какой смысл теперь, после смерти Лонарди, взрывать избирательные участки? Вспомнил и понял, почему Ливи запер его. Почему Ливи не позволит ему уйти.

Всю ночь Генри мучился от жажды. Под утро начал мерзнуть. Рядом храпели, пердели и вскрикивали Тито и Пепе.

На рассвете Рамон приоткрыл дверь и бросил в гараж бутылку воды. Ноль тридцать три литра на троих. Тито схватил её первым. Пепе прыгнул ему на спину, и они покатились по полу. Врезались в железный шкаф, выбивая из него звон и эхо, заставляя вонючий воздух внутри гаража выть и вибрировать. Звук как будто усилил вонь. Старое тряпье, пот, рвота и моча.

Стараясь дышать ртом, чтобы его не стошнило, Генри убеждал себя, что он еще не настолько свихнулся, чтобы драться из-за воды. Не свихнулся. Не дошел до края. До предела. Он вспомнил, как Сиу заехал ему в зубы. Как Блестящая Пряжка свалил ударом под колени. Вспомнил и почувствовал облегчение. Это пустяки, после того, что с ним делал Анхель. Он заставлял Генри плакать, просить, надеяться. Анхель оставлял его в камере, уходил так надолго, что Генри начинал бояться одиночества и ждать его возвращения. А потом Анхель возвращался и бесконечно долго говорил с ним, бил, ломал пальцы, резал, и Генри мечтал об одиночестве. Каждый раз когда Генри думал, что больше не вынесет, издевательство продолжалось. Иногда самым страшным были вопросы, которые задавал Анхель. Генри не знал ответов, но верил, что от них зависит его жизнь и отчаянно пытался угадать. Иногда хуже всего были прикосновения. Анхель сделал так, что Генри уже не понимал, что хуже - боль или страх.

Нет, по сравнению с тюрьмой здесь Генри на отдыхе. Не беда, если комната отдыха провонялась рвотой и мочой.

Тито хрустел пустой бутылкой - мял и гнул её. Пепе кусал ноготь на большом пальце, в какой-то момент сорвался на крик:

- Прекрати!

Генри подошёл к стене. Через верхние дырки просвечивалось небо, в нижние -лезла трава. Тонкая и острая, как иголки. За дырками на уровне глаз и груди просматривался пустырь. Сорняки, кучи мусора и тропинка между ними раскачивались в такт движений Генри. В такт его дыхания. Прильнув к одной из дыр, он рассмотрел сломанное кресло-качалку, через другую увидел угол здания без окон и сетку забора. Еще одна дыра целилась в машину на дороге. Генри перешёл к другой стене. Отсюда открывались "глазки" на надписи на соседнем гараже и металлический хлам.