Мистер Кадди принял позу человека, крайне довольного тем, что оказался в центре внимания. И одновременно поглядывал на всех пассажиров подозрительно, словно опасался, что кто-то из них может поймать его на слове. Он с раздражающей медлительностью извлек записную книжку, полистал.
– Пятнадцатого января, – сказал он, еще раз сверившись с какими-то записями и усмехаясь во весь рот, – был вторник, а вечерами по вторникам я обычно посещаю местное отделение профсоюза торговцев мануфактурой. – Он дал адрес этого отделения (на Тутинг Бродвей), а когда мистер Мэрримен спросил, действительно ли он был там именно тем вечером, обиделся и умолк.
– Мистер Кадди, – поспешила вставить его жена, – не пропускал ни одного собрания на протяжении двадцати лет. За это они прозвали его Старшим Бизоном и всегда отзываются о нем просто прекрасно.
Джемайма и Тим Мэйкпис взглянули друг на друга и тут же отвернулись.
Мистер Мэрримен, слушавший мистера Кадди с живейшим интересом, начал расспрашивать о времени, когда он покинул собрание. Но мистер Кадди лишь взглянул на него свысока, потом заметил, что не помнит, потому как не слишком хорошо себя чувствует, и это, судя по его бледности, было правдой. И удалился на свое место в дальнем конце салона в сопровождении миссис Кадди. Очевидно, мистер Мэрримен расценил это отступление как свой личный триумф. Он расправил плечи и весь раздулся от гордости.
– Дискуссия, – заметил он, оглядывая присутствующих, – получается небезынтересная. На данный момент нам представили лишь два более или менее доказуемых алиби, – он кивком указал на капитана и отца Джордана. А у всех остальных, в том числе и у дам, получилось как-то неубедительно.
– Да, но однако же, – начал Тим, – стоит провести совсем небольшую проверку…
Мистер Мэрримен отмахнулся от него как от назойливой мухи.
– Ну, разумеется! – воскликнул он. – Само собой. Однако давайте продолжим. Мисс Эббот…
– А как насчет вас? – донесся вдруг голос мистера Кадди из дальнего конца комнаты.
– Ага! – присоединилась к нему миссис Кадди и рассмеялась каким-то раблезианским смехом. – Ха, ха, ха! – произнесла она с самым невозмутимым выражением лица. – Вот именно! Как насчет вас, мистер Меррибен?
– Успокойся, Этель, – пробормотал ее муж.
– Бог ты мой, – прошептал Джемайме Тим. – Бойкая оказалась крошка.
– Да она просто перебрала за ужином. Наверное, впервые в жизни.
– Верно. Надралась. Замечательно!
– Ха-ха-ха, – повторила миссис Кадди. – Где был Меррибен, когда погас свет?
– Этель!
– Вообще-то все правильно! – воскликнул Обин Дейл. – Давайте, мистер Мэрримен. Алиби, будьте так любезны.
– Да с удовольствием, – отозвался мистер Мэрримен. – Его у меня нет. Как и у большинства. Тем вечером, – продолжил он нравоучительным тоном, словно предполагал, что все тотчас же начнут записывать под его диктовку, – я отправился в кинотеатр. Под названием «Коузи[19]», пишется (что является вопиющим вульгаризмом) с заглавной буквы «К». На Баунти-стрит, в Челси. И по случайному стечению обстоятельств фильм назывался «Жилец». И то, что я там находился в означенное время, доказать не могу, – торжествующе заключил он.
– Весьма сомнительно, – заметил Тим, удрученно качая головой. – О да, боюсь, весьма сомнительно, сэр!
Мистер Мэрримен разразился каркающим смехом.
– Знаю! – неожиданно воскликнул мистер Макангус. – Вспомнил! Вторник! Телевизор! – И тут же добавил: – Нет, нет, погодите секунду. Какого числа это было?
Аллейн напомнил ему, и мистер Макангус тотчас грустно умолк.
– Так как все-таки насчет мисс Эббот? – спросил капитан Баннерман. – Вы можете предоставить нам алиби, мисс Эббот? На пятнадцатое января?
Она ответила не сразу. Выпрямившись, без тени улыбки сидела и смотрела прямо перед собой. Все вдруг разом умолкли.
– Я была у себя в квартире, – сообщила она наконец и назвала адрес. «Что-то настораживает в ее поведении», – подумал вдруг Аллейн. – Черт! Все это так неожиданно. И вообще давно пора сменить тему.
– Ну уж нет, – шутливо заметил Обин Дейл. – Доказательства, мисс Эббот. Просим вас, доказательства!
– Может, вам кто звонил или заходил? – с дружелюбной улыбкой обратилась Джемайма к мисс Эббот.
– Мой друг… ну, человек, с которым я делю квартиру, пришел в десять тридцать пять.
– Надо же, как точно запомнила! – пробормотала миссис Диллингтон-Блик и добавила, что сама она в таких случаях отличается крайней рассеянностью.
– Ну а до этого? – спросил мистер Мэрримен.
На скулах мисс Эббот проступили красноватые пятна.
– Я смотрела телевизор, – ответила она.
– По собственной доброй воле? – изумленно воскликнул мистер Мэрримен.
Тут, к всеобщему удивлению, мисс Эббот вздрогнула. А потом облизала губы.
– Это помогает… иногда помогает скоротать время.
Тим Мэйкпис, отец Джордан и Джемайма, почувствовав, как смутилась женщина, попытались отвлечь внимание мистера Мэрримена, но тот принадлежал к разряду людей, не способных остановиться, если до сих пор разговор складывался столь удачно для них.
– Скоротать время, – протянул он, выразительно закатывая глаза. – Что за странная приверженность этому чудовищному ящику, этому запудривающему мозги дьявольскому устройству с его раздражающе непристойными шоу? Что там было в программе?
Мисс Эббот покосилась на Обина Дейла, который с ненавистью взирал на мистера Мэрримена.
– Вообще-то… – начала она.
Тут Дейл взмахнул руками:
– Ага, ну, конечно, так я и знал! Так и знал! С девяти до девяти тридцати. Каждый вечер по вторникам. Господи, помоги мне, ну, как чувствовал! – Он всем телом подался вперед и обратился к мистеру Мэрримену: – Вы знали, что в это время показывают мою программу. Ту самую, что вызывает у вас такую ненависть! «Упакуй свои беды в старый мешок», которая, сколь ни покажется вам странным, вызывает совсем другую реакцию у многочисленных зрителей. Рейтинги говорят сами за себя, и это факт! А стало быть, программа нравится всем этим людям!
– Послушайте! Послушайте! – громко воззвала из дальнего угла салона миссис Кадди и в знак одобрения затопала ногами.
– «Упакуй свои беды в старый мешок», – выкрикнула миссис Диллингтон-Блик. – Ну, конечно!
– Мадам, – мистер Мэрримен строго взглянул на мисс Эббот. – Не будете ли столь добры по возможности точно описать унизительное положение, в которое там поставили всех этих людей… Право, затрудняюсь подобрать верное слово для их описания… Но мой противник, несомненно, просветит меня на этот счет…
– Испытуемые? – предположил отец Джордан.
– Жертвы? – предложил Тим.
– Или все же гости? Лично я считаю их своими гостями, – заявил Обин Дейл.
Миссис Кадди истерически взвизгнула:
– Прекрасное, прекрасное определение!
– Да уймись ты, Этель! – проворчал мистер Кадди.
Мисс Эббот, нервно ломавшая крупные пальцы, тихо сказала:
– Ничего не помню об этой программе. Совсем ничего.
Она поднялась со своего места, затем, видимо, передумала и села снова.
– Мистер Мэрримен, – вмешалась Джемайма, – прекратите травить мисс Эббот. – И обернулась к Обину Дейлу. – По крайней мере, у вас, похоже, есть алиби.
– О да! – выпалил он. Допил двойной бренди и взял миссис Диллингтон-Блик под руку. – Господи, да! От Берилл Коэн меня отделяют все зрители коммерческого телевидения. Двенадцать миллионов зрителей не могут ошибаться! Вопреки всем уверениям мистера Мэрримена.
Аллейн как бы невзначай заметил:
– Но вроде бы ваша программа идет до девяти тридцати? А как насчет следующего получаса?
– Сотрите вашу боевую раскраску, мой дорогой, здесь собрались только старые добрые друзья.
Все согласились, что алиби Обина Дейла установлено. Как вдруг мистер Макангус осторожно заметил:
– Тут вот что… Я, конечно, могу и ошибаться, но вроде бы кто-то говорил, что именно этот выпуск состоялся в другое время. То есть я хочу сказать, если это вообще та самая программа.
