- Восемь дней назад наши мужья отправились в лес, чтобы избавить Звонкий Бор от напасти. Взяли еды с собой последней в дорогу, ружья, патроны и вышли охотиться. А на второй день вернулся назад только мой. Весь израненный, глаза безумные, в пути кровью истёк и даже слова молвить не может. Иринин муж вовсе сгинул и с тех пор она умом тронулась, молоко потеряла и ребёнка своего заморила. Сидит сейчас неприкаянной, слёзы льет, не ест и не пьёт. Хотя есть ей уже и так нечего...

   Женщина прижала руки к груди и оглянулась на стоявших возле крылечка детей. Те понемногу разговорились с Егоркой. Мальчик показывал им деревянную лошадку из рюкзака, полностью завладев вниманием любопытной Лили и её вечно грустного брата.

  - Если их отец умрёт - они тоже погибнут. Все мы умрём без охотника. Летними корешками да травами только питаемся, но долго нам так не прожить. Нет... не выдюжим, - последние слова она произнесла почти шёпотом. Покрасневшие глаза смотрели как будто не на исхудавших детей, а на своё ужасное будущее.

  - Где муж твой лежит? В доме? - осведомился Серко. Женщина вздрогнула и лихорадочно закивала. Внезапно он почувствовал, что за куртку настойчиво потянула сестра. Они отошли чуть назад и Влада с жаром заговорила.

  - О чём думаешь, дурила? Только не вздумай на себя личину крестианского бога надеть! Этим юродивым до Зимы так и эдак не выжить. А коль доживут, то в первые же морозы и сдохнут. Вижу-вижу твои щенячьи глаза! Сейчас полезешь для них медведя выковыривать из берлоги. И всё ради того, чтобы спалось крепко, в душе сладко, да на Совести чисто? Шею свою сломать возжелал? Сам ведь думаешь точно так, как и я: не простой это медведь, а Лесной Дух приблудился! Токмо такие способны землю опустошить, от чужого Духа сама трава загибается!

  - Бросить хочешь этих людей? - жёстким голосом спросил её брат.

  - Да они ведь и так уже трупы! - не отвела глаз сестра. - Ты посмотри на них, посмотри! Кого здесь спасать?! О живых надо думать, о роде своём. Каждый вздох должен быть для него, каждая капля нерастраченной крови! Навь не позорь и помогать Невегласи не смей, или сами сгинем и других не спасём!

   Серко замолчал. Он мрачно обдумывал слова Влады; предсказания сестры никогда не были пустыми наветами. Она что-то чувствовала, от чего-то пыталась предупредить. Но решение оставалось за наследником рода, а значит за ним.

   Вдруг, охотник перехватил на себе затаённый взгляд Веры. Вместе со страхом в её зелёных глазах читалась надежда. Слишком многие хотели, чтобы Серко помог страждущим и лишь одна Влада стояла против такого решения.

  - На неё смотришь? - змеёй зашипела сестра. Вздрогнув, Серко встретился с жалящим взглядом. - Не по тебе будет девка, терпеть я не стану. Только шаг сделай к ней, так от бока до бока ей живот распорю. Не позволю, чтобы брат мой превратился в ягнёнка! Крестианские сказки свои, пусть рассказывает другим мужикам, а ты...

   Влада не закончила, однако брат понял, о чём она говорит. Рука сестры потянулась к его лицу, но, словно не заметив близкого жеста, Серко отстранился.

  - Поможешь бабе этой? Пойди глянь, кто там в доме лежит, или совсем забыла всё, чему у ведуньи училась?

   Немного помедлив, Влада вздохнула:

  - Хорошо. Но большего не проси!

   Навь подошла к застывшей в ожидании женщине и отправилась вместе с ней внутрь дома. Серко самому хотелось взглянуть на ранения, чтобы вызнать: какой зверь их оставил? Но Михаила без присмотра оставлять было нельзя. Этот юноша слишком хотел защитить своих близких, мечтал сбежать и от этого мог наделать не мало глупостей. Только оружие Серко и зубы Вука стерегли крестианца от неразумных поступков.

   Влада вернулась быстро. Брезгливо вытирая руки о какую-то ветошь, она спустилась с крыльца к остальным.

  - Мужик этот - не жилец. Сегодня к вечеру дух испустит. Поперёк груди след глубокий, должно быть зверь ему все рёбра пересчитал. И как токмо он такой из леса до деревни доплёлся? Сейчас бредит в горячке, зараза с гноем по телу пошла. Смерть для него будет одним избавлением.

  - Так раны оставил медведь? - осведомился Серко, но Влада лишь пожала плечами.

  - Дело кончено: попили, умылись и на том спасибо. Пора дальше идти, больше в этой дыре делать нечего. Был Звонкий Бор, да к следующей Зиме ни одного дыма тут уже не останется.

  - Неужели мы так их и бросим? - замерла сердцем Вера. - Давайте оставим хоть немного еды...

  - Наша овца сердобольная без мозгов родилась! - оборвала её Влада. - Ты мясо, которое теперь дарить собираешься, добывала? Ты его на дорогу рассчитывала? Или думаешь, что в пути кто-то подаст? За всю жизнь даже одного хромого зайца не подстрелила, а теперь чужим добром распоряжаешься? - осадив крестианку, она вновь повернулась к Серко. - Впереди лес без добычи стоит, охотиться будет не на кого. А ноги влачить с пустым животом я обетов никому не давала.

   Брат хотел сказать, что и без подсказок всё понял, но тут из дома вновь появилась хозяйка. Она слушала чужой разговор с окаменевшим лицом, и как только женщину снова заметили, обратилась к Серко.

  - Охотник, войди в дом. Разговор к тебе есть, - после чего снова скрылась в Тепле, но оставила дверь приоткрытой. Влада тут же схватила брата за куртку и пристально заглянула в глаза.

  - Мяса не отдавай! Ни куска! Самим нужно! Много нас, а дорога не кончена. Я ни шутки сейчас с тобой здесь шучу, голодать будем по страшному!

   Серко вырвал руку и отправился внутрь. Этот дом был чем-то похож на жилище Ирины - все дома оседлых для Нави были похожи. Зимой тесные комнаты превращались в темницу, где семьи без свежего воздуха ждали прихода весны. Долгие холода порой совсем не давал выйти наружу. Лишь грубые печи, запасы дров в сенях, да пища в погребе - вот чем полнились избы людей.

   Как только Серко открыл дверь, на него сразу пахнул запах сушёной травы и болезни. Комната с низким потолком была наполовину отгорожена прохудившейся занавеской. Старую ткань уже не спасали заплаты и через дыры он увидел лежащего поверх лавки мужчину. Раненый охотник, покрылся горячим потом и стонал в жарком бреду. Его волосы разметались по мокрой подушке, а тело трясло в лихорадке.

   Хозяйка дома даже не взглянула в сторону ширмы. Стоя по центру маленькой комнаты, она безотрывно смотрела на вошедшего следом Серко. Звериным чутьем Навий сын чувствовал её страх, но боялась женщина не за себя...

  - Мен вести будешь? - указала хозяйка на неокрашенный стол возле узкой полоски окна. На досках лежал абсолютно бесполезный для пути мусор: осколки цветного стекла, деревянные фигурки животных и ожерелья из звериных костей. Возьми Серко хоть что-нибудь из такого "товара" и перед Владой ему было не оправдаться.

  - Нет, не нужно мне это...

   Отказ заставил женщину вздрогнуть. Позади неё раздался долгий хрип умиравшего мужа. Обняв себя за тощие плечи, она словно ещё больше сжалась.

  - Я знаю, у тебя есть еда. Лиля сказала, - голос её задрожал. - К концу лета, а скорее и раньше, мы все здесь умрём; и я, и Ирина, и Лиля с Виталькой. Для нас мясо добыть больше некому. Чувствую, как смерть ходит возле порога, ветром стучит в мои двери. Виталька от голода уже с ног валится, а Лиля целыми днями в осиротевших домах крошки ищет. Идти нам некуда, да и к нам уже никто не придёт. Я плоть свою резать готова, чтобы только детей накормить, но без матери они вовсе сгинут... - медленно оглянувшись на мужа, она продолжила дальше. - Знаю, он не встанет уже. Сразу всё поняла, как в крови его на пороге увидела. Пришёл к нам умирать с опустевшей винтовкой. Всё до последнего патрона отстрелял в проклятого зверя, ничего не осталось...

   Взгляд Серко упал на стоявший возле стены карабин. Оружие было точно таким же, как и его безымянный, но в гораздо более плохом состоянии. Если из карабина Серко почти не стреляли, то оружие невегласи знавало лучшие времена. Оно состарилось, разболталось в деталях и покрылось зарубками на деревянных частях.