Капля сверкнула в отсвете лампы, висевшей на потолке одного из двухэтажных деревянных строений, где располагались склад, офис и закрытый боксерский клуб. Пролетев между стеной и ржавыми бортами стоявших на причале посудин, капля ударилась о бычий рог, проползла по нему до мотоциклетного шлема, из которого этот рог торчал, и упала на спину, обтянутую черной кожаной курткой с готическими буквами, складывающимися в надпись «РЫЦАРИ СЕВЕРА». Оттуда капля шлепнулась на сиденье красного мотоцикла «Индиан Чиф», а потом, наконец, на медленно вращающуюся ступицу заднего колеса. Там капля слилась с ядовитой водой, городом и Вселенной, прекратив свое существование.

За красным мотоциклом следовали еще одиннадцать – они по очереди проехали по желтому пятну света, который отбрасывала висевшая на стене темного строения лампа, и исчезли в темноте.

Свет уличного фонаря падал в окно конторы по найму моряков, приютившейся на втором этаже, и выхватывал из полумрака руку. Из-под нее виднелась заявка от судна «Гламис», которому срочно понадобился второй кок. Длинные и гладкие, словно у пианиста, пальцы и ухоженные ногти. На лицо падала тень, так что собеседник не видел ни пристального взгляда голубых глаз, ни массивного подбородка, ни тонких, выдававших скупца губ, ни хищного носа, зато отчетливо видел шрам, белой молнией разрезающий лицо наискось, от подбородка ко лбу.

– Они приехали, – сказал инспектор полиции Дуфф, втайне надеясь, что ребята из Отдела по борьбе с наркоторговлей не услышат, как легко, едва заметно дрожит его голос. Он ожидал, что за наркотой от Рыцарей севера приедет человека три-четыре, ну уж никак не больше пяти, а сейчас насчитал в медленно разрезающем темноту караване целых двенадцать мотоциклов, причем на двух последних сидело по пассажиру. Четырнадцать против его девяти. И у него имелись все основания полагать, что Северяне вооружены. До зубов. Да, перевес значительный, но голос у него дрожал вовсе не поэтому. Дело в том, что Дуфф получил как раз то, чего так жаждал: наконец-то операцией рулит он, наконец-то и его оценили по достоинству.

Поговаривали, что такие мотоциклы марки «Индиан Чиф» были тайно изготовлены в 1955 году по заказу Полицейского управления Нью-Йорка, причем существует их всего пятьдесят штук. А такой шлем и такой мотоцикл имеются у одного-единственного человека, хотя от него уже несколько месяцев не было ни слуху ни духу. Из прицепленных к мотоциклу кривых ножен поблескивала стальная рукоятка.

Свенон.

Некоторые утверждали, будто он мертв, другие – что он скрывается за границей, сменил имя, обрезал свои светлые патлы и окопался где-то в Аргентине, наслаждаясь старостью и посасывая тонкие, как шило, сигариллы.

Но это был он. Главарь банды, мочивший полицейских и сразу после Второй мировой сколотивший на пару с Сержантом Рыцарей севера. Они ходили по гнившим вдоль местной вонючей речки развалюхам, где жили рабочие, и вербовали молодых отморозков, а потом обучали их, муштровали, промывали им мозги, пока не превратили в армию бесстрашных солдат, которых Свенон мог использовать, как ему заблагорассудится. Он подчинил себе город и стал единолично контролировать растущий наркорынок. И сперва казалось, будто Свенона никому не остановить – во всяком случае, Кеннет со своими полицейскими даже и не пытался. Скорее наоборот – за деньги Свенона они согласны были помогать ему до скончания века. Сам же Свенон стал участником бешеной гонки. Домашнее зелье Гекаты, «дурь», отличалось высоким качеством и низкой ценой, а кроме того, оно всегда было в изобилии. И если отправитель анонимного послания не врал, то за такую партию Северяне огребут сполна. Короткие, отпечатанные на машинке строки были адресованы лично ему, и, прочитав их, Дуфф обрадовался, хотя до конца не поверил. Слишком уж щедрый подарок. Для начальника Отдела по борьбе с наркоторговлей это настоящий карьерный взлет, если, конечно, этим подарком верно распорядиться. Этот комиссар, Дункан, еще не на все должности рассовал своих ставленников. Например, в Отделе по борьбе с организованной преступностью по-прежнему сидел старый кореш Кеннета, инспектор Кавдор – новый комиссар еще не успел доказать, что тот нечист на руку, но это вопрос времени. А ведь Дуфф – один из команды Дункана. Когда пошли слухи о том, что Дункана назначат комиссаром, Дуфф позвонил ему в Капитоль и торжественно заявил, что если комиссаром станет не Дункан, а один из Кеннетовых приспешников, то он, Дуфф, и сам уйдет в отставку. Возможно, Дункан догадался, что за этим, казалось бы, беззаветным признанием в верности кроются личные мотивы, но что с того? Дуфф действительно поддерживал планы Дункана по формированию честной полиции, чьей задачей будет служить народу. Однако он не отказался бы и от кабинета в Главном управлении – причем чем выше к небу, тем лучше. Да и кто бы отказался? А еще ему хотелось снести башку этому, на мотоцикле.

Свенону.

Он был средством и целью.

Дуфф взглянул на часы. Аноним не наврал. Минута в минуту. Он приложил пальцы к запястью, прощупывая, как колотится вена. Надежда окрепла и превратилась в уверенность.

– Дуфф, много их там? – прошептали рядом.

– Достаточно, чтоб считать, что нам повезло, Сейтон. А один из них – такая крупная добыча, что, когда мы его загребем, вся страна вздрогнет.

Дуфф протер запотевшее стекло. Десять вспотевших разгоряченных полицейских в тесной комнатенке. К таким операциям они не привыкли. Дуфф единолично решил никому не показывать анонимки и привлечь к делу только людей из своего отдела. Слишком уж много у них в конторе стукачей и взяточников – лучше не рисковать. Во всяком случае, именно такое объяснение Дуфф собирался дать комиссару Дункану, когда тот спросит. Впрочем, ругать его вряд ли будут. Особенно если он принесет им в клювике самую крупную партию наркоты за всю историю и тринадцать Рыцарей севера.

Тринадцать, да. Не четырнадцать. Один из них останется лежать на поле битвы. Если, конечно, у него все получится. Дуфф стиснул зубы.

– Ты говорил, их будет четверо или пятеро, – сказал Сейтон, подойдя к окну.

– Что, Сейтон, поджилки трясутся?

– У меня-то нет, а вот на твоем месте я б струхнул. У тебя тут девять человек, а в таких передрягах я единственный бывал, – спокойно ответил Сейтон. Он был худощавый и лысый и служил в полиции, сколько Дуфф себя помнил. Вот только работал он при Кеннете. Дуфф пытался избавиться от Сейтона. Нет, ничего плохого тот не натворил, но было в нем что-то неприятное, вот только что именно, Дуфф так и не мог определить.

– А почему ты не вызвал подкрепление, Дуфф?

– Чем меньше народа знает…

– Тем больше славы достанется лично тебе? Ведь если я не ошибаюсь, то это либо привидение, либо Свенон собственной персоной, – и Сейтон кивнул на «Индиан Чиф», остановившийся возле трапа на «Ленинград».

– Что? Там Свенон? – в ужасе прошептал кто-то за спиной.

– Да. И с ним еще чертова дюжина, – громко ответил Сейтон, не сводя взгляда с Дуффа, – а может, и больше.

– Вот дерьмо! – пробурчали в ответ.

– Может, позвоним Макбету? – предложил еще кто-то.

– Что скажешь? – наседал Сейтон. – Твои собственные люди – и то предлагают вызвать подмогу.

– Заткнись! – прошипел Дуфф. Он повернулся и ткнул пальцем в висевшее на стене объявление: – Здесь написано, что судно «Гламис» выходит в Капитоль в пятницу в шесть утра и что им требуются люди на камбуз. Вы согласились на эту операцию, но если вы сейчас передумаете и решите наняться на судно, я вам и слова не скажу. Там и платят, и кормят лучше. Ну? Желающие есть? – Прищурившись, Дуфф вглядывался в темноту, в неподвижные темные фигуры и пытался понять, что кроется за их молчанием. Он уже жалел, что задал им этот вопрос. А вдруг кто-то из них сейчас согласится? Обычно он старался обходиться собственными силами, но сейчас не мог пожертвовать ни одним из тех, кто стоял перед ним. Его жена говорила, что он действует в одиночку просто потому, что не любит людей. Возможно, отчасти она была права, вот только дело обстояло немного иначе: это люди его не любили. Не то чтобы он вызывал у них открытую неприязнь, но было в нем что-то отталкивающее. Что именно – он не понимал. Некоторые женщины находили его внешность и самоуверенность привлекательными, он был вежливым, эрудированным и более толковым, чем большинство его знакомых.