Глава шестая. Опять тяжелые бои на северо-востоке (Декабрь 1914-январь 1915 года)
Наступление неприятельских сил у Яссини. Разведка местности для предполагаемого боя. Наступление немецких рот на английские позиции. Внезапное нападение и окружение укрепившегося противника. Отрицательное поведение арабского отряда. Доблестная оборона со стороны неприятеля. Затруднительное положение атакующих. Неприятель выбрасывает белый флаг. Переход к Северной железной дороге
Когда мы в Неймоши, в нашей столовой, на вокзале, праздновали Рождество 1914 года, военная обстановка северней Танги начала настолько обостряться, что стало вероятным решительное наступление противника в том районе. Наши патрули, которые находились на британской земле, в последних числах декабря были постепенно оттеснены назад и сосредоточились на немецкой территории, южнее Яссини. Здесь соединились 2 роты и отряд, сформированный примерно из 200 арабов. Неприятель, по-видимому, усилился и занял здания немецкой плантации Яссини.
Создавалось впечатление, что он стремится постепенным наступлением вдоль побережья пробиться к Танге и обеспечивает занятую им область системой блокгаузов. Чтобы на месте ознакомиться с положением дел, я отправился в середине января вместе с капитаном фон-Гаммерштейном в Тангу, а затем в автомобиле по только что построенной новой дороге, длиной в 60 километров, которая шла на север вдоль побережья, в лагерь капитана Адлера у Мвумони. На разведке меня сопровождал лейтенант Блек, который был очень полезен вследствие своих удачных многочисленных разведывательных поисков в этом районе. Местность в окрестностях Яссини была занята, главным образом, кокосовыми плантациями германского Восточно-Африканского общества протяжением около мили, засаженных сизалем - растением из породы агавы, с острыми шипами. Этот сизаль образовал густую поросль между стволами кокосовых пальм и во многих местах так тесно переплетался своими колючими листьями, что можно было пробраться сквозь него, только получив множество очень неприятных уколов.
Всегда бывает трудно принимать боевое решение на незнакомой местности, о которой можно судить только по донесениям патрулей, ввиду отсутствия основных картографических данных. Сейчас эти затруднения могли быть устранены тем, что призванный в армию старый служащий плантации, лейтенант резерва Шефер, мог дать точные сведения. Был составлен сносно исполненный план, снабженный военными наименованиями. В общем казалось, что у Яссини дело идет о выдвинутом посте и что главные силы неприятеля находятся еще севернее в укрепленном лагере. Можно было предположить, что нападение на пост у Яссини выманит противника из лагеря и побудит к бою в открытом поле. Я решил использовать это положение, и, чтобы создать наиболее благоприятную тактическую обстановку для боя с противником, двигавшимся из своего лагеря на выручку поста у Яссини, я собирался держать часть сил на пути вероятного наступления неприятеля так, чтобы он, со своей стороны, должен был столкнуться с нами.
Сбор продовольствия в этой густо населенной местности не встречал никаких затруднений, и требуемое количество носильщиков могло быть взято из многочисленных европейских плантаций. Таким образом при переброске вызванных сюда по телеграфу из Неймоши рот вместе с ними должны были следовать только носильщики для пулеметов и боевых припасов, что представляло существенное облегчение для железнодорожного транспорта.
Перевозка прошла быстро. 16 января роты, прибывавшие из Неймоши, были высажены в нескольких километрах западнее Танги и сразу же направлены походным порядком на Яссини. Туда же были двинуты и части из Танги, где для непосредственной защиты осталась только одна рота. 17 января вечером военные силы, в общем 9 рот при 2 орудиях, собрались в 11 километрах южнее Яссини, у плантации Тотохову, и был отдан приказ об атаке на следующее утро. Майор Келлер был назначен с двумя ротами для охвата справа, а капитан Адлер с двумя следующими ротами должен был охватить противника слева, у деревни Яссини. Арабский отряд был расположен северо-западнее на дороге, идущей из Семанджи; капитан Отто наступал с 9 ротой с фронта по главной дороге на Яссини. Непосредственно за ним следовало командование, а затем главные силы, состоявшие из роты европейцев, трех рот аскари и 2 орудий. Движение было рассчитано так, что при первом проблеске утра должна была последовать одновременная атака на Яссини, и все колонны, при энергичном движении вперед, имели задачу взаимно поддерживать друг друга.
Еще до рассвета раздались первые выстрелы в колонне Кеплера. Несколько минут спустя начался огонь также впереди нас в колонне Отто, и разгорелся затем по всему фронту. Было невозможно, при отсутствии всякого обзора в бесконечном пальмовом лесу, составить себе хотя бы о приблизительную картину того, что собственно происходит. Но мы были уже так близки к неприятельской позиции у Яссини, что противник казался застигнутым врасплох, несмотря на свое выдвинутое вперед охранение. Это предположение подтвердилось позднее, по крайней мере отчасти. Действительно, неприятель не знал о нашем быстром сосредоточении южнее Яссини и о последовавшем непосредственно за ним нападении в таких крупных силах.
Отряд Отто быстро отбросил находившийся перед ним укрепленный пост противника, и командование отправилось левее, через лес, вместе с обходящей колонной, в которую была сначала назначена одна, а затем и две следующие роты. При этом бросалось в глаза, что мы попали под хорошо направляемый огонь с близкого расстояния, вероятно не более как в 200 метров, и только гораздо позднее удалось выяснить, что неприятель имел в Яссини не только слабый пост, но что тут засели в отлично замаскированном форту солидной постройки 4 индусских роты. Капитан фон-Гаммерштейн, который шел сзади меня, вдруг осел: он получил пулю в нижнюю часть тела. В то время я должен был оставить тяжело раненого на попечение врачей, хотя его состояние меня сильно тревожило. Через несколько дней смерть этого выдающегося офицера причинила трудно восполнимую потерю нашему штабу.
Бой стал очень сильным. Две наших роты, несмотря на то, что оба ротных командира, обер-лейтенанты Герлих и Шпольдинг, были убиты, быстро заняли блестящим броском вперед крепкие здания плантации Яссини и закрепились непосредственно перед неприятельской позицией. Скоро мы почувствовали вмешательство главных сил неприятеля. С севера от Ванги подошли сильные неприятельские колонны и неожиданно появились прямо перед нашими ротами, лежавшими у укреплений Яссини. Противник предпринял здесь 3 энергичных атаки, но всякий раз был отбит. С севера и северо-запада также подходили новые неприятельские колонны. При столкновении с противником, наступавшим с запада, арабский отряд плохо выполнил свою задачу; еще накануне многие арабы умоляли меня отпустить их. Теперь же, когда они должны были ожидать приближения противника, скрытые в засаде в густой чаще на пути его движения, это напряжение оказалось для них чрезмерным. Вместо того, чтобы внезапно открыть уничтожающий огонь, они стали стрелять вслепую в воздух, а затем бросились бежать. К счастью, эти неприятельские колонны встретили затем обе роты капитана Адлера и были отброшены с большими потерями.
До настоящего момента бой можно было характеризовать как неудержимое стремление вперед; даже последний резерв, а именно европейская рота, по ее настойчивой просьбе, был введен в дело. Около полудня наступление приостановилось перед сильными неприятельскими укреплениями. Фактически мы не располагали никакими средствами для их разрушения и не могли ничего предпринять против этих позиций. Наши полевые орудия, расположенные на дистанции в 200 метров, тоже не имели никаких успехов. Жара была невыносимая, и, как при Танге, все утоляли жажду молодыми кокосовыми орехами.
Я лично отправился с лейтенантом Блоком на правый фланг, чтобы разузнать о положении в колонне майора Кеплера. Я не имел тогда ясного представления о позиции противника, и потому мы опять попали на открытой прогалине с сухим песчаным грунтом под хорошо направленный огонь. Пули падали с дистанции в 500 метров совсем рядом с нами, и ясно видимые песчаные брызги позволяли противнику легко корректировать стрельбу. Песок был так глубок, и жара настолько велика, что только несколько шагов можно было сделать бегом или скорым шагом. Мы должны были двигаться, преимущественно медленно, по открытому месту и терпеть этот невыносимый обстрел. К счастью, последний не причинил нам никакого серьезного вреда, хотя пули, пробившие мои шляпу и руку, показывают, что огонь был достаточно метким. По возвращении с правого фланга жажда и изнурение стали так велики, что между несколькими обычно дружелюбно настроенными людьми возникла перебранка по поводу кокосового ореха, хотя с имеющихся в огромном количестве деревьев не трудно было достать сколько угодно питья.
