— …а то так есть хочется, что переночевать негде, — продолжила местная жительница.

— Ну типа того, — согласился гость.

— За домом ключ, пей, сколько влезет.

Мучимый жаждой Вова рванул обратно на улицу, но был остановлен неожиданно громким, почти командным голосом.

— Стой! Ведро возьми, заодно и мне воды принесешь.

Оцинкованное ведро оказалось совсем новеньким, значит, связь с цивилизацией у бабки есть, а то он уже подумал… Ключ нашелся быстро, вода ледяная, аж зубы ломит. Подавив желание сходу нахлебаться от пуза, Вова не торопясь утолил жажду, набрал воды и опять предстал перед хозяйкой.

— Туда поставь, — бабка указала на лавку в углу.

Три Процента осторожно, стараясь не расплескать воду, поставил ведро, повернулся и еще успел поймать насмешливо-одобрительный взгляд.

— Ну, сказывай добрый молодец, зачем пожаловал? Звать тебя как?

— Вова-Три… Погоди, а чего это ты меня расспрашиваешь? Не накормила, а вопросы задаешь.

— Я тебе не Баба-Яга, а ты не добрый молодец в Кощеевом царстве! Ладно, садись к столу, — смилостивилась бабка.

Загремела какими-то чугунками и перед Вовой возникла тарелка с дымящимся варевом.

— Хлеба нет, — предупредила хозяйка.

И без хлеба все выхлебал за минуту, хотел добавки попросить, но вдруг понял, что больше в него ничего не влезет. Странно, тарелка была вовсе невелика. Отвалившись от стола и сыто рыгнув, Три Процента внезапно обнаружил бабку точно напротив себя.

— Давай, рассказывай, — потребовала она.

Под пристальным, немигающим взглядом все, что хотел наплести бабке Три Процента моментально выветрилось у него из головы и он рубанул правду, чего от себя абсолютно не ожидал, все вывалил. Бабка слушала молча, неодобрительно качала головой. В конце деляга спохватился.

— А чего это я тебе все выложил? Ты, бабка, в энкаведе раньше не служила?

— Служить, не служила, а бывать приходилось. А может, и тебе придется, — недобро усмехнулась хозяйка. — Ты, значит, спрятаться хочешь?

— Хочу.

— Надолго?

— Года на три, может, четыре.

Бабка просканировала содержание черепной коробки Вовы Лопухова и, что-то побормотав себе под нос, вынесла решение.

— Ладно, помогу я тебе. На четыре года спрячу, может, для тебя не все еще потеряно, не мне решать. А сейчас спать ложись, утро вечера мудренее.

На Вовины веки тут же навалилась какая-то тяжесть и он, повалившись на лавку, моментально заснул.

Проснулся Три Процента поздно, взглянул на "Ролекс" и огляделся. Кот в избе был, а бабки не было. Вовка подскочил, окинул бешеным взглядом комнатку и облегченно плюхнулся обратно – борсетка лежала на столе. Пощупав и убедившись, что она по-прежнему туго набита, успокоился окончательно. Испытывая противоречивые желания, деляга выбрался наружу. Бабка неподвижно стояла посреди полянки спиной к избушке.

— Доброе утро, бабушка!

— Не мешай! — отбрила его старуха. — Ступай, умойся, тебе идти скоро.

Вова без возражений ушел за избушку, где отлил, напился ледяной воды и ее же плеснул на физиономию. Голова сразу прояснилась. Когда он выбрался обратно, бабка уже поджидала его.

— Выворачивай карманы.

— Чего-о?

Удивление Вовы перелилось через край.

— Из карманов все выгребай, — повторила старуха, — нельзя туда с этим.

Три Процента хотел послать бабку по известному адресу, но не смог разлепить челюсти.

— Давай, давай, — подбодрила его хозяйка, — если вернешься, они тебя здесь ждать будут.

Вова уже положил на землю борсетку, паспорт, документы на машину, ключи, визитницу. Мобилу он выкинул еще раньше, чтобы не отследили.

— Котлы, — напомнила бабка.

Деляга торопливо стянул с запястья гонконгское изделие.

— А пожрать?

— Обойдешься. Дуб видишь?

Дуб был так себе, весьма средненький, ни толщиной, ни высотой, ни размером желудей не впечатлял. Дуб, как дуб.

— Вижу.

— Обойди его несколько раз против часовой стрелки.

— Сколько конкретно? — поинтересовался Вова.

— Сколько не лень. Только сильно не увлекайся.

Три Процента двинулся выполнять странный приказ сумасшедшей бабки. Прежде, чем завернуть за ствол дерева он оглянулся. Бабка стояла на том же месте, у ее ног горкой лежали Вовины вещи. Через секунду он вынырнул с другой стороны ствола – бабки не было. Как и вещей.

— Где-е?! Ку-уда? У-убью!

Три Процента коршуном спикировал на то место, где стояла старуха, но там кроме зеленой травы ничего не было. Он лихорадочно шарил по земле руками, надеясь, что вещи лежат на месте, просто стали невидимыми, но ничего не находил. Паспорт! Бабки! Почти восемьдесят штук зелени! Что теперь делать? Стоп! Вова подхватился и обежал дуб в другую сторону. Ничего не изменилось. Та-ак. Бабка же говорила нужно против часовой несколько раз. Деляга нарезал три оборота без видимого эффекта. Подумал, обошел еще раз, сел, прижавшись спиной к дереву и завыл. Вот это попал! Лихо кинула старая сволочь! И кого? Вову Три Процента кинула! Куда теперь без денег и документов, да еще и находясь в розыске? Или в тюрьму или в бомжи. И еще неизвестно, удастся вновь подняться. Вся жизнь коту под хвост.

Кот! Он же в избушке оставался! Может и старуха-воровка там со всем хабаром? Вова не верил, что за секунду бабка смогла подобрать его манатки и незаметно телепортироваться внутрь избушки, но утопающий хватается за соломинку. Три Процента подскочил к двери и рванул на себя. Дверь не шелохнулась. Ярость удвоила силы и после второго рывка деревянная ручка осталась у него в руках.

— У-у-у!

От избытка чувств Вова пнул дверь, и она легко распахнулась. Хренасе! На полу комнатки лежал толстенный слой пыли, а все углы были заплетены бахромой паутины. Только тут он заметил, что бревна сруба стали, вроде, светлее. Крутанувшись через левое плечо, Три Процента показалось, что и полянка стала чуть шире. И деревья, кажется, изменились. Только дуб выглядел таким же, как прежде. Крыша едет, не иначе, опоила старая! Рвать надо отсюда, пока окончательно не сбрендил, решил Вова и побрел прочь с этого проклятого места. Он шел к дороге, к машинам, к людям. По крайней мере, он думал именно так.

Ни машины, ни дороги по которой сюда приехал Лопухов, конечно, не нашел, брел по лесу наугад. Устал, опять захотел пить, в животе громко бурчало. К полудню он вышел к дороге. Ну как к дороге, по крайней мере, следы узких, не похожих на велосипедные или мотоциклетные, колес на земле имелись. И следы копыт между ними.

— Телега что ли? — удивился Три Процента и фыркнул. — Каменный век!

Через некоторое время следы на земле вывели на опушку леса, за лесом начиналось поле, а дальше виднелось несколько домиков никак не похожих на коттеджи. Деревня, точнее деревенька, но все-таки там были люди. Задерживаться в этих краях Вова не планировал, наверняка все участковые уже в курсе, но сориентироваться на местности было необходимо. И денег добыть, если представится такая возможность. Мысленно всплакнув об исчезнувшей борсетке, он решительно направился к деревне.

Крайний дом встретил полутораметровым забором из горбыля и звонким лаем мелкого цепного кабысдоха. Пока Вова обдумывал способы обойти мелкое зубастое препятствие и наладить контакт с местными, скрипнула дверь, и на крыльцо вышел мужик в возрасте где-то между пятьюдесятью и шестьюдесятью годами. Шуганул собачонку. Обиженный кабысдох забился в свою будку и настороженно наблюдал оттуда за развитием событий, готовый вмешаться в любой момент. А мужик обратил внимание на Вову.

— Ваши туда ушли.

Мужик махнул рукой, указывая направление куда-то на юго-восток. Или на юг? Или на восток? И какие наши? Похоже, его с кем-то спутали. Мужик собрался вернуться в дом, но Лопухов остановил его.

— Эй, эй, погоди. Ты толком скажи, куда ушли? Когда ушли?

Мужик начал со второго вопроса.

— Полчаса тому. Дорога там одна, не промахнешься.

И ушел. Вот и вся информация. Три Процента окинул окрестности в поисках полезных предметов и разочаровался. Во-первых, ничего полезного не обнаружил. Во-вторых, прямая экспроприация чужой собственности претила его профессиональной гордости. В-третьих, осмелевший дворовый советник вылез из будки и своим тявканьем мешал сосредоточиться и скроить комбинацию по повышению Вовиного благосостояния. Вспомнив, что со стартовым капиталом тоже полный голяк, он решил догнать таки неведомых "своих". Вдруг удастся примазаться хотя бы на первое время. А не удастся, тоже невелика беда, лишь бы органам не сдали.