Девушка начала приходить в себя, дрожа от холода, пронизывавшего будто иглами. Корра приоткрыла глаза. Вспоминая, что произошло, она обнаружила себя на металлическом полу. Внезапная догадка резко полоснула ее память, и бирюзовые глаза широко раскрылись. Корра села. Вокруг было темно и лишь одна несчастная лампочка, неохотно дарившая свет этой камере, делила мертвую тишину с Аватаром.

Амон!

Девушка судорожно вытянула вперед руку, пытаясь создать огонь в своей ладони. С руки слетел слабенький огонек, и она облегченно вздохнула

– Ха…

Будто гора с плеч упала, чтобы через мгновение вновь водрузиться на свое прежнее место.

– Ну что… Амон лишил тебя способностей… или тебе лучше называть меня Ноатаком? – раздался из темного угла низкий и бархатный голос, размазавший об действительность без того несчастное аватарское сознание.

Корра резко развернулась в сторону источника звука. Этот голос она узнает всем ветрам на зло – голос, терзавший ее в ночных кошмарах и в жизни. Обнаружив темный силуэт в углу, который не разглядела изначально, она припала грудью к полу, ногами зарождая мощные потоки пламени. Черная тень с белым лицом оказалась быстрее.

Прорвавшись через появившееся пламя, Амон кинулся к вскочившей на ноги Корре.

Два удара. Всего два удара.

Аватар снова была на полу, гневно и испуганно заглядывая в прорези маски.

– Я знаю кто ты... Т-ты... Ноатак. Ты – сын Якона! – пыталась она придать своему голосу былой уверенности, скрывая за угрозами животный страх. – Твои сторонники очень обрадуются, узнав, что их предводитель – маг крови!

На секунду в ее глазах появился тот огонек злорадства, говоривший стоящему над ней Амону о том, что она все расскажет. Она разоблачит его, и он будет повержен. А она еще посмеется над ним. Амон все также спокойно смотрел на нее, придавливая к полу. Нет… то была не магия крови. Это был всего лишь взгляд, но такой холодный, такой подавляющий. У Корры что-то встало поперек горла. Она не могла двигаться и лишь, лежа на полу в пол-оборота, пыталась бесстрашно смотреть на своего врага.

Раздумавший над чем-то Амон долго смотрел на нее, прежде чем выйти из своего оцепенения. Лидер уравнителей наклонился, взяв девчонку за шкирку словно какого-то грязного щенка. В смуглую шею Аватара врезалось горло уравнительской формы. Одним махом, Амон швырнул ее на койку. Корра вскрикнула от боли.

– Привыкай к своему жилью, юный Аватар… Периодически я буду навещать тебя... ты…

– Я все расскажу! Я... – прервала Корра лидера уравнителей уже надоевшими ему угрозами.

– Тебе... никто не поверит.

– Вернись! Сразись со мной!

Но ей не ответили. Амон спокойно вышел из камеры, не издав ни единого звука, а железные стены камеры еще долго сотрясались проклятьями и криками Аватара. Повержена, растоптана, слаба... Разве это она? Разве она сдастся просто так? Она выберется отсюда. Как только к ней вернется способность шевелится. Она ему еще покажет! Она с ним поквитается, раскрыв его страшный секрет... Он ее недооценил. Жалкий лгун, обманывающий магов и немагов. Пускай только придет опять. Он всего-то маг. Она знает. Маг! Маг-маг-маг! Такой же как она, такой же как все.

Отчаянно Корра старалась убедить себя, собраться с силами, но вместо этого отчаивалась и слабела, едва не плача от участи побежденного. Желания ее разбивались о жестокую действительность, а храбрость о страх, как крики о стены камеры.

Тебе никто не поверит – слышала Аватар у себя внутри тот самый голос, низкий и холодный, закрадывающийся в душу – голос Амона или Ноатака, не важно...

Ей никто не поверит.

====== Погребальный костер ======

Корра открыла глаза. Ее взгляд столкнулся с металлическим потолком ее камеры, напомнив о вчерашнем поражении. Нынче у нее не было ни сил, ни желаний, да и мысли, если и появлялись, то тут же исчезали в небытие. В горле саднило, будто Аватар проглотила колючую проволоку. Вчера она долго кричала, бросаясь обвинениями в адрес невидимого, но отчетливо воображаемого собеседника, и в итоге осипла.

Она не знала, сколько времени прошло. Не знала, что происходит вне границ камеры, предоставленной ей. Мрачные стены отказывались выдавать ей хоть какую-то тайну, лишь подавляя мертвой тишиной, повисшей в воздухе. Действительность, казалось, собиралась опрокинуть на дно жизни бедного Аватара, но Корра не собиралась просто так поддаваться этому порыву странной, непривычной ей апатии. Просто так лежать и жалеть себя, сдаваться и плакать не в ее характере.

Да. Она попала в плен к врагу... По своей же глупости – это она решила отправиться прямиком к Амону в надежде на то, что разоблачение его истинной личности повергнет уравнителей в смуту, однако ее обыграли. Это еще не конец! «Я периодически буду навещать тебя…» – вспомнила Корра вчерашнюю фразу, брошенную Амоном перед его уходом. Наглость лидера уравнителей заставила девушку собрать всю внутреннюю энергию в кулак. Сегодня – новый день, а значит, новая битва. Она стала отрывать свое тяжелое тело с жесткой постели, на которую ее так «бережно» уложили вчера. Тело двигалось неохотно. Конечности наполнились свинцом и отказывались повиноваться воле девушки, по-видимому, вступив в сговор с революцией.

Корра осмотрела темную камеру. Небольшая лампочка, освещавшая комнату, казалась таким же заключенным как и Аватар, только более отчаявшимся, ибо пребывала здесь дольше чем повелительница стихий. Натыкаясь повсюду на железными неприступные стены, Корра остановила взгляд на двери – единственном портале в свободную жизнь. В голове зашевелились мысли, которые подобно затекшему телу возвращались из своего небытия.

«Когда дверь откроется, у меня появится шанс… И я его не упущу, будь там сам Амон… Размажу!» – Корра сжала руки в кулаки, призывая всю свою ярость себе на помощь.

Постепенно девушка загоралась внутренним пламенем борьбы, который, с учетом возможности использования лишь одной магии огня, был необходимым для ее уверенности в своих силах. Она оживала, становясь собой. Это было очень своевременно – через какое-то время Аватар услышала шаги за дверью, выдавшие присутствие нескольких человек за пределами ее обители.

- Здесь? Ты уверен?

Вот он – ее шанс.

Скрип.

Голоса.

- Понеслась.

В первый раз Ноатак услышал об Аватаре от своего отца. Якон много рассказывал своим сыновьям о том, что они должны будут сделать, чтобы отомстить Аватару. Потери своих способностей он так и не пережил, все больше видя в своих детях орудие мести, и по мере того, как Ноатак преуспевал в покорении водной стихии, открывая обратную и ужасающую сторону луны – магию крови, повелитель четырех стихий становился для старшего сына в определенной мере героем. Героем, что лишил этого монстра, Якона, его дара. Ноатак бежал из дома, когда его настигла весть о смерти Аватара Аанга. Вот она – ирония судьбы. Мстителем Якона стал не старший сын, не младший Тарлок, а обычное время, закрывшее на веки вечные глаза повелителя четырех стихий, рожденного в племени воздушных кочевников.

Цикл Аватара повторяется бесконечно. Будущий предводитель революции знал, что когда-нибудь столкнется с новым воплощением Аанга, теперь уж уроженцем племени Воды, как и он сам, и вот тот день настал! В Репаблик Сити прибыл особый гость, который умудрился отметиться в первый день своего пребывания в хронике штаба полиции. Он услышал девчачий голосок по радио, говорившей о том, что все будет хорошо и еще лучше. Бред, конечно, несуразный, но Аватару как посланнику мира простительный.

Случайно удостоив вниманием утреннюю газету, оказавшуюся в подпольном штабе уравнителей, Амон увидел фотографию Аватара и, задержавшись на статье дольше положенного, укорил себя за странную заинтересованность... Простое любопытство, не более, но на «Откровении», увидев убегающую вместе с друзьями Корру, он все понял. Корра была Аватаром, очередным воплощением того самого героя, но не только. Она чем-то напомнила ему себя самого в более юные годы. Она также была уверена в своих силах, как и он. Не смотря на то, что округлости Аватара явно свидетельствовали о ее принадлежности к женскому полу, она носила на своей голове хвост характерный для юношей – точно такой же, который когда-то украшал голову Ноатака. Ему даже стало интересно подобное сходство, и он позволил уйти Аватару, решив про себя, что понаблюдает за призраком своей юности.