Ирина от прогулки по сумеречному кладбищу, от пьянящего весеннего запаха тополей, дикой сирени и уже укрывшейся белым цветом черемухи пришла в волнение, робко заглядывала в глаза Игорю. Он её поцеловал, и она задохнулась от волнения, сама положила его руку себе на набухшие под тонкой кофточкой груди.
Игорь бросил на старую могильную плиту курточку, посадил на неё Ирину, целуя, запрокинул её на спину. Ирина не сопротивлялась, но и не помогала ему, прошептала: "Мне стыдно, Игорек!" И замолчала, покорно, безвольно распластанная на старой могильной плите под глубоким, темным кладбищенским небом...
Когда они уходили с кладбища, Ирина, в десятый раз поправляя на себе юбку и кофточку, спросила: "Что-то теперь будет?". Игорь её легко целовал, возбужденный тем, что исполнилось его тайное, страстное желание: своей первой девушкой он овладел на кладбище...
А что должно было быть? Игорь закончил школу, медаль ему не досталась, их школе "выделили" всего одну серебряную медаль, и её получила дочь председателя горисполкома. Он без труда сдал вступительные экзамены в университет, стал студентом. Ирина провалилась в пединститут областного города, поступила на работу в какое-то учреждение. Игорь приехал на первые зимние каникулы, и она тут же примчалась к нему, ни в чем не отказывала, только счастливо шептала: "Не забыл меня, не забыл, мой любимый!"
Она писала Игорю нежные письма, он на них не отвечал. Потом было прощальное письмо, она сдержанно сообщала, что вышла замуж за их бывшего одноклассника, ныне сержанта милиции. В следующие приезды Игоря на каникулы она избегала его, а он не решился разыскивать её, зная ещё со школы буйный нрав её супруга. Уже после окончания университета, когда Игорь, получивший "красный" диплом, определялся в аспирантуру, отец попросил срочно приехать. Он почувствовал неладное, тут же собрался к родителям. Отец и мать сильно сдали, постарели, их одолели болезни. Отец в первый же вечер посадил сына за стол перед собою и при полном молчании матери стал говорить о том, что жизнь свою они с мамой прожили неправильно, много заблуждались и грешили, и лишь в последние годы Господь просветил их и они обратились в истинную веру - православную. Скоро Господь призовет их к себе, они это чувствуют и знают, счет их жизненного пути пошел уже на месяцы. Вот они и призвали единственного сына, чтобы пока силы не оставили их, передать то, что после их смерти будет принадлежать ему.
Отец принес из чулана старый, ещё дореволюционного изготовления, небольшой кожаный чемодан. Медные уголки и окантовка его отошли, кожа вытерлась - хлам, которому место на помойке. Отец щелкнул исправными замками, отбросил крышку. Игорь ахнул: чемодан был набит золотыми монетами царской чеканки и червонцами, платиновыми, золотыми, серебряными браслетами, кольцами, перстнями, чашами, цепочками, ожерельями.
- Не сПрашивай, откуда это у нас, - глухо сказал отец. - Все равно не скажу правду.
Но Игорю и не надо было задавать подобные вопросы. Он догадался, что перед ним - казна-складчина из многолетних пожертвований сектантов. В университетской библиотеке он нашел несколько книг о хлыстунах и знал, что с "добровольными" пожертвованиями у сектантов было строго, отдавали все, что имело цену.
- Никого уже нет из тех, кто знает об этом кладе, - сказал отец. - Мы надежно схороним его, и ты один будешь знать, где он. А когда наступят иные времена - пусти эти сокровища в дело, себе на пользу. Ты их не пропьешь и не промотаешь - в этом я уверен.
Отец был мудрым и дальновидным и предвидел, что в России наступят новые времена. Он так и сказал Игорю:
- И укроет Россию тьма, будут молиться люди не на святые иконы, а на лики чужеземцев на зеленых бумажках...
В этот свой приезд Игорь случайно встретил на улице Ирину. Она шла с двумя мальчиками. Остановились, поговорили об одноклассниках: кто где... Мальчики стояли рядом, аккуратненько одетые, одинаково стриженые, спокойные.
- Какой из них мой? - тихо спросил Игорь. И тут же понял, что задает глупый вопрос. Ну конечно, тот, что постарше. Становилось понятно, почему Ирина так ретиво побежала замуж.
Ирина непримиримо, враждебно ответила:
- У тебя на него нет никаких прав! Не ломай нам жизнь!
И горячо, умоляюще зашептала: "А хочешь, вечером прибегу? Мой на каких-то курсах в области... В последний раз попрощаемся? А заодно и откуплюсь от тебя, дьявол, своим телом..."
Она его не забыла - "повенчались" на кладбище.
Родители, как и предчувствовали, вскоре тихо умерли, а кандидат философских наук Игорь Владимирович Благасов выждал поразительные перемены в России и пустился в свободное плавание в бурном море бизнеса. Как и положено в таких случаях, он закрыл одну "главу" своей жизни и начал новую - с чистого листа...
...Вот к этому человеку и пришел Алексей Костров. Его ждали. Секретарь со смазливеньким личиком резво выскочила из-за стола, сказала, как пропела:
- Вы - Алексей Георгиевич? Из еженедельника "Преступление и наказание"? Сейчас доложу...
Она исчезла за тяжелой, обитой кожей дверью, через минутку "предъявила" на обозрение в её проеме свою ладненькую фигурку, пригласила:
- Заходите, пожалуйста, Игорь Владимирович вас приглашает.
И дружелюбно. почти интимным голоском поинтересовалась:
- Вам подать чай или кофе? Игорь Владимирович пьет чай...
- Из всех напитков я предпочитаю коньяк, - доверительно сообщил Алексей.
- А вы не за рулем? - мило осведомилась секретарь, словно забота о благонравном поведении посетителей входила в её обязанности. Она немного склонила головку набок, как пташка, высматривающая зернышко. Секретарь действительно напоминала нарядную пташку с в меру ярким оперением.
- Нет, - успокоил её Алексей.
- Тогда можно... Заходите же, прошу вас.
Игорь Владимирович встретил Алексея посреди кабинета широкой улыбкой, крепко пожал руку. Был он одного роста с журналистом - Алексей окинул его быстрым взглядом, чтобы составить первое впечатление: крепкий мужчина, чуть старше среднего возраста, если средним считать тридцать пять, одет в модный летний костюм из плотной сероватой шелковой ткани. Что-то в этой "модности" было не так, лишь позже Алексей понял, что "зацепил" его взгляд провинциальный перебор в погоне за столицей. Благасов смотрел на Алексея открыто и доброжелательно. И взгляд этот тоже был из провинциальной жизни в российской провинции на новых людей смотрят обычно при знакомстве с приветливым спокойствием.
- Что вас заинтересовало в нашем скучном похоронном деле? - спросил Игорь Владимирович, жестом приглашая садиться за маленький круглый столик в углу. И, не ожидая ответа, снова спросил:
- Что будете пить? Чай, кофе?
Секретарь уже появилась с подносом, на котором стояли чай, кофе, вода, вазочка с орешками и две рюмки коньяка.
- Марина? - вопросительно поднял брови Игорь Владимирович, явно имея в виду коньяк.
- Так пожелал наш гость, - весело ответила Марина.
- Тогда другое дело.
Благасов поднял рюмку, предлагая выпить: "За знакомство". Он сказал:
- Такие фирмы, как наша, редко инТересуют прессу. У нас - печаль, траур, горе, слезы... Нормальные, здоровые люди инстинктивно сторонятся всего этого. Когда серьезно заболевают или когда кто-то из близких родственников готовится к тому, что старик Харон перевезет их на лодчонке из царства земного в царство подземное - тогда иное дело. Вы-то, я вижу, отменного здоровья?
- Не жалуюсь, - Алексею удалось вставить фразу в монолог Благасова. Он стал рассказывать о задании редакции подготовить статью о ритуальных фирмах, кладбищах и о том, как дорого ныне обходится смерть близких их родственникам. Не только в слезах и горе, но дорого и в прямом смысле - в рублях или долларах.
- Да, тема, что называется, любопытная для всех, - согласился Игорь Владимирович. - Все мы смертны и только ограниченные люди боятся думать об этом.
- Вы философ, - с чуть приметной иронией сказал Алексей. Он не мог определить свое отношение к этому внешне симпатичному человеку.
