- Нет. Я не думаю, что Русские пойдут воевать. Здесь же полно их соплеменников, если что случиться, их просто вырежут.
- Это чушь, хотя психов полно и у нас. Но ты, Саша, зря отказываешься.
После работы, я пошел на телеграф и отправил Маше телеграмму: "Если ты еще ко мне хорошо относишься и помнишь, прими из Грозного семью беженцев. Я дурак. Я любил тебя всегда. Ответ до востребования. Грозный. Саша."
Через два дня пришел ответ: "Пусть беженцы выезжают на мой адрес. Как жаль, что прошло столько лет и от тебя не было ни строчки. Поезд ушел. Маша."
Их было трое. Грязные черные шапочки на голове, небритые щеки и черные жесткие глаза.
- Ты, русская свинья, не одолжишь свою сумку и кошелек.
У двоих автоматы закинуты за плечо, третий стоит в полуоборот и ствол АК смотрит мне в лоб. Неприятный озноб охватил тело.
- Хорошо, возьми.
Я протягиваю сумку, тому кто стоит в полуоборота и делаю вид, что полез за бумажником.
- А теперь, сволочи, повернитесь спиной.
Кольт уперся в парня с поднятым автоматом. Парни с изумлением смотрят на меня.
- Вы не поняли?
От звука выстрела, один подпрыгивает. Пуля уходит над их головами. Медленно они поворачиваются ко мне спиной. Я рукояткой кольта бью по грязной шапочке. Чеченец послушно складывается в поясе и боком падает на землю. Подхожу к второму кольт уперт ему в ребро и он послушно позволяет снять со своего плеча автомат. С третьим поступаю также.
- А теперь бегом от сюда.
Один повернулся ко мне, шок у него прошел.
- Отдай автомат, - глухо говорит он. - Отдай, Мне житья не будет, если не отдашь.
Я взял автомат, вытащил рожок и передернул затвор.
- На.
Он среагировал на бросок и АК оказался в руках.
- Только не шевелись, иначе прибью.
- Тебе не жить, русский. Тебя всеравно найдем, - заговорил другой, без автомата.
- Ты, когда-нибудь слышал о Зуре? Вижу, что слышал. Завтра ты придешь к нему и получишь свой автомат, а заодно и еще кое-что. А теперь, берите его, - я указал на лежащего и убирайтесь от сюда.
Они уже послушно забирают лежащего и исчезают за углом дома. Я подбираю автоматы, сумку и иду на работу.
Зур мрачно выслушал меня, взял автоматы и ни чего не сказав ушел.
Антонина Павловна и ее муж легко согласились на переезд. Галя заупрямилась.
- А как же вы, Александр Максимович? Останетесь здесь. Многие русские остаются здесь. Ну куда мы поедем, в неведомые места. Без денег, без работы, без жилья - будем там нахлебниками.
- Поими, Галя, обстановка в городе все хуже и хуже. Когда начнется бойня, пострадают безвинные. Это законы войны.
- Войны не будет. Здесь же много русских.
- Будет Галя. Самое ужасное - это национализм, особенно обиженного русскими, народа. Его здесь раздувают и пожар скоро охватит всю республику.
Галя молчала.
Машину до Ставрополя я выбил у Владимира Руслановича и Галя вместе с семьей уехала.
Меня пригласил к себе в кабинет Александр Закирович. У стенки стояли три знакомых чеченца и Зур.
- Эти? - спросил Александр Закирович.
- Да, эти.
- Они больше ни когда не будут. Правда, ребята?
- Не будем, не будем, - глухо заговорили ребята, глядя в пол.
- Зур, отдай им оружие и зачисли в отряд к Арсину.
- Идите за мной, сопливые дети.
Чеченцы послушно ушли за Зубром.
- Саша, многие из наших уже непредсказуемы. Я поговорил здесь кое с кем. Мы решили, раз ты не уходишь, временно прекратить производство монет. А создать ремонтную контору по ремонту и изготовлению оружия. Как ты, согласен?
- А как же жетоны?
- Вот жетонами и закончишь.
Жетоны изготовили во время и отправили в Санкт-Петербург. Через 16 дней началась война.
* ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ *
Арсен изучающе смотрит на меня.
- Танки прорвались в наш район. Ты бы все-таки лучше ушел. Придут другие, они тебя убьют.
- Другие кто, ваши?
- Может и наши, может и наемники, а иногда это делают и ваши. Им все равно, какой русский, лишь бы был мужик. Идем все-таки с нами.
- Нет. Я остаюсь.
- Как хочешь.
Затрясся дом и зазвенели стекла. На улице лопнул снаряд.
- Уже подходят. Пока Саша, будь жив.
- Будь жив Арсен.
Цепочка, одетых в комуфляжную форму людей двинулась по переулкам навстречу смерти. Все-таки сильные ребята. Тяжело нашим будет с ними воевать. Я полез в подвал своего дома и подойдя к окну высунулся на улицу. Колонна танков и бронетранспортеров двигалась к дому. Первые машины уже поравнялись с домом, когда хвостатые гранаты из-за укрытий вылетели к цели. Передовой танк вздрогнул и потеряв скорость, машинально зашлепал траками по асфальту к ближайшему углу соседнего здания. Остальные машины, как бы наскочив на невидимую стенку встали. Здесь перемешались мертвая и живая техника. Беспрерывный грохот ударил в уши. Я отпрянул от окна. Здание затряслось от снарядов и пуль.
Русские оставив трупы, раненых и битую технику, ушли обратно.
Чеченцы ликовали. Они как дети ползали по машинам, собирая оружие и всякий хлам, кое где раздавались выстрелы. Это пристреливались тояжелораненные русские, дети - мужчины. Легко раненых сгоняли между домами. Их нестройную цепь повели в штаб.
Мастерской не было. С началом военных действий все разбежались. Исчез Александр Закирович, ушел воевать за победу ислама Измаил и Зур. Я уже не знал, зачем я здесь и что теперь делать. В Россию возвращаться опасно, я не досидел срок. Здесь оставаться тоже опасно, прибьют, не чеченцы, так свои.
Каждый день становился все хуже и хуже. Русские не наступали, они методично разрушали постройки артиллерией и авиацией. Я переселился в подвал. Иногда сюда заскакивали чеченцы или исламские добровольцы. Они перекидывались со мной несколькими фразами и переждав очередной артналет, исчезали. Наконец, русские изменив тактику, пошли в наступление и судя по всему успешно. Все ближе и ближе подступали федеральные войска и вскоре шквал пуль и гранат достиг моего дома.
Отряд Арсена укрепился здесь же в подвале. Пришел Измаил. Он похудел. Не бритые щеки, делали его похожим на Пушкина.
- Саша. Ты так и не ушел?
Вместо приветствия начал он.
- Куда? Там засадят. Здесь прибьют.
