Христианское понимание отношения Бога к человеку можно показать на таком примере. Отец строго предупреждает ребёнка, чтобы он не баловался со спичками. Но, увы, пожар случился. Ребёнка спасли. Что делает с ним отец? Наказывает? Нет! Ребёнок уже с ожогами и плачет от боли. Отец только жалеет его, лечит, приговаривая: «Потерпи, мой милый, всё пройдёт, только больше так не делай». Так и Господь относится к согрешающему человеку.

Ибо грехи – это разной тяжести раны, которыми человек, чадо Божье, увечит, наказывает себя. И Господь, как истинный Отец и Врач, по-прежнему любя его, вынужден для исцеления его души и подготовки к вечной жизни применять соответствующие средства: болезни, внешние и внутренние скорби, несчастья, тяжкие страдания перед смертью и др. Но это не месть, не наказание человеку от Бога, а лекарства Его любви.

Для нехристианского сознания, высшим нравственным принципом которого является справедливость, такая мысль, возможно, трудно приемлема. Но что пишет, например, святой Исаак Сирин: «Милосердие и правосудие в одной душе – то же, что человек, который в одном доме поклоняется Богу и идолам. Милосердие противоположно правосудию. Правосудие есть уравнивание точной меры: потому что каждому даёт, чего он достоин… А милосердие есть печаль, возбуждаемая благодатью, и ко всем сострадательно преклоняется: кто достоин зла, тому не воздаёт (злом), и, кто достоин добра, того преисполняет (с избытком)… Как сено и огонь не терпят быть в одном доме, так правосудие и милосердие – в одной душе»[60].

Христианское учение о Боге-Любви явилось совершенно новым в древнем религиозном мире, как иудейском, так и языческом. Но как оно могло возникнуть у Иисуса Христа, воспитанного в законнической иудейской вере в Бога, милостивого к праведникам и мстителя грешникам? Это действительно трудный вопрос, если во Христе видеть лишь праведного иудея. Только признание Его Сыном Божиим (Мф. 14, 33), образом Бога невидимого (2 Кор. 4, 4; Кол. 1, 15) разрешает эту проблему.

Ещё одно новое и беспрецедентное для религиозной и философской мысли того времени учение о Боге находим в Евангелии. Иисус Христос, являясь правоверным иудеем, твёрдо исповедующим единого Бога, вдруг утверждает, что этот единый Бог – не замкнутая в Себе Личность, но в Своей сущности триипостасен – имеет три Лица.

Это безначальный Отец, предвечно рождающийся от Него Сын (Логос-Слово) и предвечно исходящий от Отца Дух Святой. Три Ипостаси единосущны, поэтому имеют единую любовь, единый ум, единую волю, единое действие, «единотройственную благодать», по выражению святителя Василия Великого. Это учение о полном сущностном единстве при отчётливо выраженной особенности каждой Ипостаси в Боге поражает своей глубиной и не имеет какого-либо прецедента во всей религиозной истории мира. Последующая святоотеческая и философская мысль постоянно обращается к этой вероучительной истине, усматривая в ней основу понимания сущности бытия.

Чтобы как-то осмыслить и понять это парадоксальное учение о Святой Троице, являющееся непреложной истиной христианства, предлагаются различные аналогии.

Например, у древнегреческих мыслителей было понятие об «атоме» (греч. ἄτομος – неделимый), который считался предельно простой, неделимой частицей, элементарным «кирпичиком» в устройстве всех вещей мира. Это убеждение присутствовало в физике вплоть до XX века, когда было открыто, что внутри «неделимого» атома, оказывается, скрывается целый мир. Вот какие неожиданные тайны открываются при более глубоком проникновении даже в сущность материи.

Подобное же произошло и в познании природы Бога, когда Он полноценно открыл Себя человеку и показал, что, будучи единым, тем не менее в своей сущности является Триипостасным. Это откровение было необходимо, чтобы человек мог знать, что Христос не просто человек, и не просто Бог, принявший вид человека, но Богочеловек, и потому понять, что Его Крест и Воскресение и Его учение являются спасением для человечества.

Учители Церкви, чтобы приблизить понимание истины о единстве Бога и Троичности Лиц в Нём, предлагают и другие аналогии. Так, исходя из того, что человек является образом Божиим, они указывают на троичность духовной природы человека и высказывают следующую мысль. Преподобный Симеон Новый Богослов говорил: «Собственный твой дух во всём уме твоём, и весь ум твой во всём слове твоём, и всё слово твоё во всём духе твоём, нераздельно и неслиянно. Это есть образ Божий. Как ум не больше и не меньше души, душа – ума, слово – ума и души, таким же образом не больше и не меньше Отец Сына, Сын – Отца, Святой Дух – Отца и Сына, но собезначальны суть и равночестны»[61]. Святитель Игнатий (Брянчанинов): «Образ Троицы Бога – троица человек… Ум наш – образ Отца; слово наше – образ Сына; дух – образ Святого Духа… Ум без мысли существовать не может, и мысль без ума. Потому-то всякая мысль имеет свой дух»[62].

Учение о Боге-Троице не было реакцией на существовавшие в то время представления о божественных триадах – о них плотник Иисус просто ничего не знал. Но вот что можно видеть при сравнении Его учения с теми представлениями.

Христианство говорит о Святой Троице как Едином Боге. Языческие же понятия тритеизм и триморфизм — соответственно о трёх богах и о проявлениях одного и того же бога в трёх разных видах (формах).

Самой распространённой формой языческих триад являлась семейная триада, в которой присутствуют бог-отец, богиня-мать и их бог-чадо. Но в христианской Троице рождает Отец, а не мать, второй Ипостасью является Сын, а не богиня; третья Ипостась, Дух Святой, – вообще неизвестна язычеству. Все три Ипостаси Святой Троицы при этом, в отличие от семейной триады, равночестны, то есть равнопочитаемы, поскольку одной сущности.

Так что кроме числа «три» в этих триадах нет ничего общего с христианской Троицей.

Нет необходимости сравнивать христианскую Троицу с индуистской тримурти (Брахма – бог творец мира, Вишну – бог охранитель мира, Шива – бог его разрушитель), в том числе и потому, что её идея появилась лишь около середины первого тысячелетия по Рождестве Христовом.

Христианское учение о Триипостасном Боге является уникальным в истории религий. Ему нет аналогов ни в религиозной, ни в философской мысли Древнего мира. Это ещё один факт, свидетельствующий о неземном происхождении учения Христа и Божественности Его религии.

Критики христианства указывают на религиозную мифологию древних народов, наполненную воплощениями богов, как на источник христианского догмата о Боговоплощении. Но о каких воплощениях идёт речь в политеистических религиях Греции, Рима, Сирии, Финикии, Индии и т. д.?

Прежде всего, в отличие от полной исторической достоверности личности Иисуса Христа, в религиях языческих боги не имеет никакой связи с историей. Они мифичны, то есть являются олицетворённым выражением определённых идей: неба и мудрости (Афина), красоты и любви (Венера), вина и веселья (Дионис), торговли и магии (Гермес), войны (Марс) и т. д. Поэтому говорить о их воплощениях и перевоплощениях бессмысленно. Всё это игра воображения в виртуальном пространстве, где происходит смена масок у актёров. Так, Зевс, например, превращался в быка, сатира, орла, в золотой дождь. Юпитер – в дракона (крылатого змия), и т. д. Мифология наделяет богов всеми человеческими страстями, как возвышенно-романтическими, так и самыми постыдными, только в неизмеримо большей силе. У Кришны, например, по одному из сказаний, было восемь жён и шестнадцать тысяч наложниц, от которых он имел сто восемьдесят тысяч сыновей.