— Я отказываюсь принимать поражение от какого-то уродского пароля!

— До старта транспортного челнока остаётся меньше шести часов. Может, нам лучше бросить эту затею и бежать готовиться к высадке?

— Нет! Твой дедушка определённо что-то знал.

Таннер плевать хотел на время: пусть себе утекает. Тот самый инстинкт, предвидевший события на три хода вперёд, вопил, что там, за дверью, спрятано что-то важное. Даже не просто важное, а ЖИЗНЕННО важное!

— Гляди-ка! — он показал на латунную пластинку над дверью.

Это была звёздная карта той самой области космоса, куда они направлялись, — по крайней мере, как та выглядела с Земли. Семь звёзд составляли фигуру, ставшую за долгие годы родной всем обитателям М-Бика.

— Где мы видели это раньше?

— Везде, — отозвалась Морена. — Настенные росписи в школе, на флаге М-Бика…

— Нет, вот именно такую латунную пластинку. Я уверен, я её уже где-то встречал…

Морена прищурилась на неё.

— На городской площади, — сказала она. — Точно такая же прибита к памятнику Строителям.

— Бинго! Скорее туда!

И они помчались обратно в город. В центре площади возвышалась статуя с высеченным на каменном постаменте пышным посвящением. Помимо посвящения там действительно красовалась латунная табличка с семью звёздами.

— Думаю, ты прав, — задумчиво сказала Морена. — Должна быть какая-то связь.

Таннер молча таращился на пластинку, стараясь мысленно влезть в шкуру Строителей. Думай, как они, думай… Издалека донёсся смех: на Завтраке Дружбы веселились. Казалось, там смеются над ним.

Морена была не так терпелива.

— Можешь пялиться на эту штуку, пока не окосеешь, но нашу проблему это не решит.

И тут она ахнула. Таннер удивлённо воззрился на неё: лицо знакомое, что-то не так с глазами, но в целом всё как обычно. Только чуточку бледнее.

— В чём дело?

— Посмотри на неё ещё раз, Таннер! Только скоси глаза к носу.

Он так и сделал. Звёзды наплыли на надпись и пришлись как раз на буквы:

Звёзды составились в слово!

ДАРВИН.

Неужели так просто? Они стремглав кинулись обратно в грузовой отсек, и Таннер, задержав дыхание, набрал на клавиатуре: Д-А-Р-В-И-Н.

Сначала ничего не произошло. Потом где-то внутри заклацали крепления. Огромная дверь начала открываться… и в лицо им ударила волна такой вони, что у обоих подогнулись коленки.

— Боже мой! А это ещё что такое? — Морена зажала нос и отвернулась.

Смрад был так силён, что Таннеру пришлось собрать в кулак всю волю. Он сделал это и переступил через порог. Внутри ряд за рядом возвышались стальные контейнеры в сотню футов высотой. Они были набиты под завязку — более того, сталь вспухла, так их распирало изнутри. И все сочились какой-то смрадной дрянью. В них было не зерно — или что там в них загрузили шестьдесят семь лет назад. Достаточно было один раз увидеть то, что текло из баков, чтобы понять…

Склад наполняли нечистоты.

Миллионы смывов из нескольких сотен туалетов за шестьдесят семь лет полёта.

— Ничего не понимаю, — пробормотала Морена, всё ещё прикрывая руками нос и рот. — Сточные воды всю дорогу перерабатывались, а то, что невозможно переработать, выбрасывалось в открытый космос.

— Очевидно, не в космос.

Вот вам и дефицит воды. Возможно, какая-то её часть и перерабатывалась, но всё остальное поступало прямиком в эти баки с отходами человеческой жизнедеятельности.

— О чём только думали эти Строители?! — простонала Морена.

Выносить вонь было больше невозможно — ни мгновения! Схватив Морену, Таннер вывалился обратно, на свежий воздух сельскохозяйственных угодий М-Бика. Кислород освежил мозг, и всё встало на свои места. Таннер понял. Мысли Строителей были просты, как и стоящая за ними истина. Если твоя цель — подарить звёздам жизнь, нет никакого смысла работать с высшими её формами. Начинают всегда с низших.

— В планы Строителей никогда не входило построить человеческую колонию, — сказал он Морене. — Наша единственная задача на М-Бике — шестьдесят семь лет плодить бактерии. Это не мы — драгоценный груз. А наше дерьмо!

Но не успели они хорошенько обдумать эти прискорбные новости, как воздух наполнился жуткими звуками. Завыли сирены круготрясения — и на сей раз Таннер тут был совершенно ни при чём.

В истории М-Бика было только одно настоящее круготрясение. В корабль врезался метеор и столкнул крутящийся барабан на несколько градусов с курса. В результате удара погибли все, кто оказался в неправильное время в неправильном месте, — в том числе и родители Морены. Пробоины в корпусе не случилось, механизмы во внешней оболочке судна сделали своё дело, балансиры переместились на положенные места и выровняли корабль на курсе. Контроль над вращением удалось восстановить.

Но сейчас всё было иначе. Компенсировать притяжение Примордия ни один конструктивный элемент уже не мог. Постоянное плавное вращение М-Бика превратилось в тряску, нараставшую с каждой минутой. А это означало одну простую вещь: стартовать надо немедленно. Корабль рухнет на планету куда скорей, чем хотелось бы.

Люди в панике выскакивали из-за столов Завтрака Дружбы и стремглав мчались прочь — домой за вещами, если жили достаточно близко, или прямиком к ангару транспортного челнока. Земля качалась под ногами, будто пол в комнате смеха; искусственная гравитация никак не могла решить, в каком направлении ей теперь работать.

Таннер с Морёной метались по главной дороге. Они останавливали людей, пытаясь рассказать, что обнаружили, пытаясь предупредить, — никто их не слушал. Наконец им навстречу попался Оушен Клингсмит.

— Да что с вами, идиотами, такое? — заорал он. — Не стойте как вкопанные, бегом к челноку!

Что бы там между ними ни происходило, а оставить человека в неведении Таннер не мог.

— Челнок — совсем не то, что ты думаешь, Оушен, — сказал он, стараясь звучать спокойно. — Он не может никого спасти. Но у меня есть идея, что может.

— Да ты совсем рехнулся! — Оушен посмотрел на Таннера так, как не смотрел никогда. Где-то в глубине его глаз промелькнуло сочувствие, будто росток человечности пробивался к свету сквозь толщу высокомерия.

— Слушай, Бёрджесс, мы никогда особо не дружили, но сейчас это всё не имеет значения. Мы все — колонисты. Идёмте со мной, вы оба. Давайте погрузимся на челнок, и если вы всё ещё захотите спорить, мы поспорим после того, как приземлимся.

Таннер покачал головой.

— Ноги моей не будет на этой посудине. И твоей там, по-хорошему, тоже нечего делать.

Всякое сочувствие испарилось из Оушена так же быстро, как появилось.

— Ну и отлично! Оставайтесь здесь и помирайте, мне-то какое дело. Вы этого заслуживаете.

И он убежал к остальным.

— Если у тебя действительно есть план, самое время мне о нём рассказать, — Морена обернулась к Таннеру и испытующе уставилась на него.

— Есть, — вздохнул тот. — Но тебе он вряд ли понравится.

Транспортный челнок отделился от М-Бика. Колонистов пересчитали по головам. Все были на месте, кроме двух.

За несколько минут до того, как М-Бик вошёл в атмосферу Примордия, Таннер и Морена выбежали с фермы и припустили к грузовому отсеку. На обоих были костюмы радиационной защиты. Кругом целые сады валялись корнями вверх после круготрясения. Грядки летали по воздуху, словно подхваченные торнадо. Земля уворачивалась из-под ног, играя в чехарду с гравитацией.

— Это бессмысленно! — крикнула Морена на бегу. — Нас ничто не спасёт! М-Бик всё равно упадёт на планету и сгорит.

— Упадёт, — согласился Таннер. — Но не сгорит. Он не для этого предназначен. Если он сгорит, на миссии можно будет поставить крест.