От стоянки Бориса ближайшая железнодорожная станция находилась в его поселке, но он боялся появляться и у себя, и в Ольгинке, где наследил, а потому решил садиться на небольшом полустанке сразу за Ольгинкой. Он знал путь лесом к этому полустанку. Там останавливались электрички и высаживались люди с небольшого дачного поселения, расположенного по соседству с Ольгинкой.

Борис любил железную дорогу. Его тянуло к железной дороге, там с утра до вечера и даже ночью проносились поезда, унося своих пассажиров в неведомые дали. Поездов было много, но на их станции останавливались только пригородные электрички.

Борис ходил иногда к железнодорожному полотну, слушал гул проводов, сигналы электровозов. Он мог часами сидеть на откосе, провожая глазами проносящиеся поезда, пытаясь прочитать пункт конечного назначения. Он всматривался в окна вагонов и мечтал, что сам когда-нибудь умчится в скором поезде в далекие края. Где-то там, далеко, было Москва, а еще дальше, с другой стороны, было море.

Лет семь назад Борис сделал попытке добраться до Москвы, но у него ничего не вышло. Тогда он впервые убежать из дома после ссоры с матерью. Мать выкинула его котенка, которого он подобрал, когда возвращался из школы домой. Он увидел котенка в пролеске, сразу за домами. Маленький пушистый котенок жалобно мяукал и дрожал от холода. Стояла поздняя осень, первые морозы уже сковали землю, а котенка бросили на произвол судьбы, он потерял кошку, свою мать, и просил защиты у людей.

Борис приблизился к котенку, тот подбежал к ногам мальчишки, задрав хвост и с надеждой мяукая. Он словно просил: "Возьми меня, я буду тебе хорошим другом".

Боря погладил котенка. Тот радостно замурлыкал. Мальчишка присел рядышком на пенек, котенок попросился к нему на колени, свернулся калачиком, перестал дрожать и заурчал еще громче. В котенке было что-то близкое и родное. Борис пожалел его. Он подумал, что бедный котенок очень хочет, чтоб он, Боря, стал его хозяином. И добрый мальчик взял котенка домой, тайком от матери спрятал его в своей комнатке, кормил и поил его молоком.

Валентина Михайловна животных не любила. Через пару дней она обнаружила котенка и, пока Борька был в школе, выкинула его. Борис искал своего друга по всему поселку, но так и не нашел. Для Бори это был удар. Он решил, что больше не будет терпеть выходки матери и не останется в ее доме ни минуту.

"Ненавижу мать! Уйду из дома, уеду на электричках. Пусть возится со своей маленькой Танькой, - думал Борис. Пусть ищет, зовет а меня нет".

Обычно, когда убегают из дома, знают, где будут искать ночлег и готовятся к побегу заранее: берут необходимые вещи и продукты, тщательно обдумывают свой маршрут. Борис убежал, не думая ни о чем. Это был порыв его уставшей от унижений души, порыв, который смиренный мальчишка не смог сдержать. Ему невыносимо захотелось уехать как можно дальше от своей мамаши. Он схватил одежду и побежал на железнодорожную станцию. Тогда он не уходил еще в лес после ссор с матерью. Да и на дворе было холодно. И он устремился через весь поселок к станции, сел в электричку и поехал в направлении Тулы. Там он собирался сделать пересадку на электричку до Москвы.

У него не было ни денег, ни вещей. Он не знал, что станет делать в столице. Может быть, прибился бы к каким-нибудь беспризорникам. Он слышал о беспризорниках и не боялся стать одним из них. Но в их поселке в то время беспризорников не было, и он поехал в Москву.

Однако уехал Боря недалеко. У самой Тулы в вагон пришли ревизоры. Они проверяли билеты, двигаясь навстречу друг другу, и неуклонно приближались к мальчишке, сидевшему в середине вагона.

Борис мог бы попытаться проскочить в другой вагон, но он весь сжался и словно оцепенел. Он не был готов к такому повороту событий, и нервный, предательский страх пронзил его тело. Этот страх будто парализовал его тело. Борис не мог двигаться.

Первой к нему подошла женщина. Она проверила билеты у соседей и обратилась к ребенку:

А у тебя что?

Борис напряженно молчал. Нервная дрожь в теле усилилась.

С кем ты едешь? - спросила ревизорша.

Борис не умел врать. Он сжался на своей скамейке, не в силах что-либо сказать. Но женщина не отставала.

Ты что немой? - опять спросила она.

Борис по-прежнему молчал.

Саша, тут странный мальчик, похоже, один едет без билета и без сопровождающих, обратилась женщина к подошедшему коллеге.

Отведем его в пикет на вокзале, сказал мужчина. - Уже подъезжаем.

Ревизоры так и сделали. В милицейском пикете Борю долго пытался разговорить какой-то мужчина в форме. Он не отставал от мальчишки до тех пор, пока Боря не назвал свое имя и адрес.

Вызвали мать. Она говорила что-то про склонность сына к бродяжничеству, его несносный характер, о том, что не доглядела за парнишкой, потому что была на работе: одной приходится растить двоих детей. Их отпустили.

По дороге домой мать заявила Борису, что сдаст его в детдом. Он тогда здорово напугался: как же так его и в детдом? Детский дом почему-то страшил Борю больше гнева матери.

Валентина Михайловна, увидев страх сына, потом не раз еще пугала его детским домом, хотя реально отказываться от ребенка она не планировала.

А в тот раз, приехав домой, мать надавала беглецу подзатыльников и посадила на ночь в погреб. Боря тогда сильно замерз. Но больше попыток убежать из дома он не совершал.

В Москве же Борис первый раз побывал лишь в январе этого 1991 года. На зимних каникулах они ездили с матерью на электричках в столицу за продуктами. В последнее время их и так небогатые магазины совсем опустели. Мать оставила Таню на попечение соседки и ранним утром на первой электричке из Скуратова с пересадкой в Туле они, часам к одиннадцати, были уже в Москве.

Москва поразила Бориса, мальчишку, совсем не знающего жизнь. Поразила, но не понравилась, произвела какое-то гнетущее впечатление. Густая тяжелая масса пассажиров вывалилась из электрички на платформу, заполнив почти все пространство. С этой массой они с матерью выбрались на многолюдную привокзальную площадь, которая фырчала автомобилями и автобусами. Через дорогу спешили переполненные трамваи. Везде спешка и суета. Все было каким-то напряженным, стремительным. Зараженный выхлопными газами воздух был неприятен Борису. Он не принял и не полюбил Москву. Этот громадный город, огромный не только по размерам и по числу жителей, но, прежде всего, по напряженности своей внутренней жизни, был не понятен провинциальному мальчишке. Здесь сложно уединиться, пробиться сквозь людской поток. Этот город с большим количеством вечно спешащих людей давил на его психику. Борис не любил толпу, физически не переносил многолюдье. Спешка и суета угнетали его.

Он хотел бы побывать на Красной площади, посмотреть на Кремль и Мавзолей. Открытка с Мавзолеем у него была, пока мать не выкинула ее. Но экскурсии не получилось. Достопримечательностей Москвы Борис так и не увидел. Мать таскала его весь день по магазинам. Сначала они отоваривались у вокзала, потом проехали несколько остановок на трамвае и снова стояли в очередях, нагружая сумки продуктами.

Пока покупали колбасу, гречку, мясо и консервы, опоздали на пригородную электричку, которая отправлялась с Курского вокзала в четыре часа дня. Приехали в Тулу поздно вечером. К ним электрички уже не ходили. Пришлось сидеть на вокзале всю ночь, дожидаться утреннего поезда. Намаялись так, что мать проклинала все на свете.

И все же отчасти поездка Борису понравилась. Ему доставляло удовольствие ехать в электричке и смотреть в окно. Там, словно в телевизоре, проплывали луга и поля, речки и ручьи, деревни, станции, поселки и города с их домами и улицами, величественными куполами церквей. Так приятно было смотреть из окошка на незнакомый мир, где текла другая жизнь. Бориса манила романтика дальней дороги, он хотел бы уехать из дома. Ему чудилось, что где-то далеко, за лугами и лесами, его ждет счастливая жизнь без страхов, упреков и унижений.