Двадцать капель корвалола. "Вот из-за таких, как мы, и пишут всякую ересь про многодетность", - вспоминает мама о журнальной публикации.

На глаза попадается футляр со скрипкой.

- Степан! - истошно орет эта создательница неправильных стереотипов. Почему скрипка на кухне валяется?! Это музыкальный инструмент! Он дорого стоит!

- Мам, давай этот день хорошо проведем.

- И это говоришь ты?! Ты способен испортить настроение всей семье. И день-то уже кончается.

- Давай я тебе сыграю "На заре ты ее не буди".

- Ну, давай... Скоро ведь папа придет.

Степан вдохновенно пилит смычком бедные струны и при этом совершенно правильно поет известный романс. Его громким пением заглушается скрипучее музыкальное сопровождение. Мама, накрывая на стол, тоскливо думает, что музыкальной школы не избежать, а она сама нотной грамоты не знает, а папа всегда занят, а Степа... и так далее и тому подобное. Длинный ряд отягчающих ситуацию обстоятельств.

Поздний вечер. Мама за чашкой чая обсуждает с папой непростую жизненную ситуацию в семье одной знакомой.

- Муж где-то пропадает неделями. Пьет. Детей нечем кормить. Дома агрессивен бывает. Посуду бьет.

- И ты говоришь, что я алкоголик. Ты еще не знаешь, как люди пьют.

Мама не сразу находит, что ответить.

- Так ты, значит, опять передумал?

- Что я передумал? - папа заметно накаляется.

- Бросить пить окончательно. Ты уже себя алкоголиком не считаешь?

- Понятно! Праздник приближается. Ты готов "развязать".

Сыпется штукатурка над хлопнувшей дверью. Еще двадцать капель корвалола. "Мы должны беречь бабулечкину дочку". С горечью вспоминается это Машино высказывание, а также обстоятельства, при которых несколько месяцев назад их папа перестал пить совершенно.

Они возвращались в Москву после летнего отдыха. Ночью не спалось. Мама под стук колес задумывалась, как говорится, о завтрашнем дне. На душе кошки скребли. Папин голос по телефону был бодрым, но "из трубки пахло".

Утром соседи по купе помогли им выйти на перрон. Багаж немалый. "Диван, чемодан, саквояж...", - уныло оглядываясь, вспоминал Степан стихи Маршака. Папа так и не появился. "Развод", - это все, что ясно осознавалось тогда маминым горестным сознанием. Десятка в кармане. Как опрометчиво. Хватило только на то, чтобы упросить носильщика доставить их к такси.

Прибыв домой, мама бегала по соседям, собирая деньги. В суете она даже не задумывалась над вопросом: "А где же все-таки он?" Дома-то никого.

Стук в дверь. Папа. Но на кого он похож?! Господи, помилуй!

- Из больницы. Машина сбила... когда на вокзал... опаздывал...

Хорошее это было вразумление. Хотя виноват был водитель, через пьяницу легко переступили. То есть папа не получил никакой компенсации. Но кое-как за две недели оправился. И опять долги.

Мама постепенно успокаивается. "Крест, говорят, такой. А что если одни кресты вокруг? Не жизнь, а кладбище... Неужели сегодня все так и закончится?"

Папа заунывно басит что-то в ванной. Мама робко стучится.

- Зубы почистить можно?

На стиральной машине какие-то нотные листы. Папа совсем затосковал. Все молотки да рубанки. Да злые контролеры в трамваях. Да маленькая зарплата. Да охота хоть как-то расслабиться, оттянуться. Да душа как-то неопределенно болит. И тело, впрочем, тоже. Кресты, кресты.

Тихо готовятся ко сну. Худой мир лучше доброй ссоры.

x x x

В сочельник мама со Степой попеременно выбегают на улицу. Встречать Рождественскую звезду.

- Штой-то ты? - удивляется соседка тетя Шура, увидев мамины голые ноги в шлепанцах.

- Звезду караулю, - радостно отвечает мама.

- Какая звезда? - еще больше удивляется тетя Шура. - Облака только сегодня.

- Обязательно будет, тетя Шура!

- Ой, бедовая твоя головушка, - сокрушенно качает головой соседка.

- Ну, Вы - Фома Неверующий, тетя Шура.

- Што-о?

Ночью в храме. Мама и Степа пробираются через толпу. Столько знакомых лиц, так интересно. Мама переглядывается, улыбается, раскланивается. Краем уха слышит: "Яко с нами Бог". Сосредоточиться трудно.

Толпа редеет. Праздничное богослужение идет своим чередом. Степа, скрючившись, засыпает на лавке. Мама берет его к себе на колени, обнимает, укачивает; как обычно, сомневается: "Может, зря ребенка притащила?"

Нет, не зря. Дети, только что неудобно спавшие по разным углам, теперь тихонечко отходят от Святой Чаши со скрещенными на груди ручками ("Не забудь, правая сверху"). Гуськом шествуют к столику с просфорами. Ни следа сна, ни тени скуки или усталости. Поют Рождественский тропарь. Начинаются взаимные поздравления и обмен подарочками.

Первый утренний поезд метро. Людей неожиданно много. Степа достает из кармана пластиковый цилиндрик с мыльными пузырями. Чей-то подарок. Летят радужные шарики.

Дома мама обнаруживает наполовину выпитую бутылку вина. Папа встал их поздравить. Но разговор выходит отнюдь не праздничный.

- Ты опять скатишься в запой!

- Да ты за собой следи! Тебя побить бы хорошенько!!!

Мама пугается. Из комнаты слышен Володин плач. "И чего разоралась? Всего-навсего кагор", - думает она. Наливает себе стакан. Стучится в дверь санузла.

- Ребенка помыть надо.

Папа открывает.

- Здесь накурено. Подождите.

- Ладно. Убери фигуру.

Мама протискивается мимо папы и контрабаса к крану. Потом заворачивает мокрого малыша в пеленку. Тот весело гулит, машет ручками. Родители с ним ласково воркуют. Этот младшенький часто сглаживает их супружеские противоречия. Оба про себя задаются вопросом: "Почему черные тучи так властно накрывают нас порой?"

- Слушай, а звезду мы так и не увидели. Все затянуто наверху... Не заслужили, видно.

x x x

Дни идут. Святки. На елку попасть не получилось. Мама категорически отказалась везти всех детей без папы. Однако, что же это такое? В воскресный день Маша, съев конфету, просит еще.

- Больше пока нельзя, - отвечает строгая мама.

- Хорошо, - легко соглашается дочь. - Остальные конфеты - на Рождество.

- Маша, Рождество уже наступило. Я тебе говорю, рассказываю, а ты все никак не поймешь.

Дочь задумывается.

- А когда же будет настоящий праздник?

В этот момент возвращаются из студии Степа с папой, и на маму обрушивается неожиданная новость.

- Я договорился со скрипачкой. Она будет приходить к нам домой заниматься по четвергам. Всего за пять долларов в час.

После некоторой заминки, вновь обретается дар речи, мама вступает в разговор:

- Пять долларов?!... А я куда денусь с младшими?!... У тебя с головой не все в порядке!

Ты хоть брось пить сначала, а потом будет тебе пять долларов!!!

- Как ты разговариваешь?!

- У нас рядом музыкальная школа! В следующем году он будет туда ходить! И без всяких

пяти долларов!!!

- Ты в этом ничего не понимаешь! Все очень быстро теряется!

Двадцать капель корвалола. Нет, десять. Пузырек опустел.

- Едем в гости! - радостно-истерично объявляет мама детям.

Конечно, не следует принимать решения "на горячую голову". Дорога не очень долгая, но и не короткая. Войдя в метро, мама чувствует усталость, испарину. Володя - в детском рюкзачке за спиной. "И куда меня несет? Мне же нельзя переутомляться, потеть. Господи, прости мои прегрешения!"

Мама предъявляет пенсионное удостоверение.

- Что это за документ? - укоризненно спрашивает дежурная, преградив путь. Она открывает красную книжечку, листает.

- И не стыдно Вам? Вторая группа инвалидности! Хоть бы делали себе документы

нормально! Платите!

- А в чем дело?

- Ну, вы совсем!!! У вас ребенок грудной висит, и вам не совестно предъявлять такие документы!

- Но он же подлинный!

- Со второй группой не рожают столько детей! - уже кричит.

Мама находит деньги. Степа плачет.

В гостях детям хорошо. Наконец-то, настоящий праздник. Нарядная елка. Все поют Рождественский тропарь.