Ну что, Дим, уже все изучил тут? – мужчина посмотрел на сына и улыбнулся, – есть что поразбивать и чем себя занять?

– Да, пап, только в сарайке нет ничего интересного, но вот зато на чер… – Мальчик не договорил и осекся. Нужно ли сообщать про чердак, вряд ли ему разрешат туда залазить. – в общем, еще изучаю местность.

Говоря это, он помыл в умывальнике руки и сел на соседний стул. Потом посмотрел на маму, которая уже начала ставить на стол еду, и, поймав ее вопросительный взгляд, пересел на ящик.

За едой почти не разговаривали. Отец еще говорил немного о специфике работы, что здесь просто нет таких специалистов, поэтому и вызвали его. Мама слушала и лишь иногда что-то переспрашивала и уточняла. Конечно, ее вопросы не касались сути работы, ей было интересно, когда муж будет уходить и во сколько возвращаться домой и так далее. Дима так же живо интересовался всем, за что несколько раз был прерван мамой.

– Да ты ешь давай, потом поговорим – вечером все спросишь, сейчас дай отцу спокойно поесть. – говорила она, но вовсе не зло, так как прекрасно понимала, что сыну очень интересно все узнать прямо сейчас.

После обеда отец снова уехал. Проводив из окна машину глазами, мальчик стал обуваться.

– Мам, если я тебе сейчас не сильно нужен, – сказал он как можно спокойней, – я пойду еще немножко погуляю, там просто…

Женщина в это время мыла посуду и стояла спиной к сыну. Так же, не оборачиваясь, она ответила.

– Да, конечно, иди, только будь аккуратней и не задерживайся долго. Надо будет еще тебе некоторые вещи разложить в своей комнате, что я еще не успела. За ограду тоже не уходи, а то где я тебя потом искать буду. Ладно? – она обернулась и посмотрела на сына.

– Конечно, мам, – ответил Дима и толкнул дверь. Вскоре он уже стоял возле своей лестницы.

– Вот и самое время возобновить мое исследование, – проговорил он, улыбаясь и глядя вверх. Там виднелась заветная дверь, что вела внутрь чердака. Сверху находилось небольшое окошечко полукругом, куда были вставлены три стекла, которые маняще блестели на солнце. Зачем-то осмотревшись, видимо, чтобы убедиться, что в этот раз его никто не отвлечет, Дима снова аккуратно поставил на первую перекладину сначала правую ногу, потом левую. Как и в первый раз, ничего страшного не произошло, поэтому мальчик не спеша стал забираться выше.

Конечно, рисковать ему не хотелось. Распространенное среди его знакомых выражение: «Кто не рискует, тот не пьет шампанского», – его никогда не побуждало на какие-либо необдуманные поступки. И сейчас лететь кубарем с лестницы вниз ему тоже не хотелось, поэтому каждый свой шаг он делал предельно медленно. Поднимался, крепко вцепившись руками и прислушиваясь к каждому звуку. А вдруг под ногами хрустнет что-то?

Вот и половина пути позади. Дима решил остановиться и осмотреться. Все вокруг было по-прежнему спокойно, это и дало ему уверенность, что все пойдет так же безупречно. Поэтому следующий шаг он сделал уверенно и, вероятно, слишком сильно опустил ногу на дряхлую перекладину. Раздался хруст. Дима еще сильнее вцепился руками в лестницу. Возможно, это его и спасло и ничего страшного не случилось.

– Да я три раза тонул, – прошептал он, подбадривая себя, и продолжил восхождение. Вскоре мальчик все же благополучно добрался до верха и, продолжая крепко держаться руками, взглянул на дверку, которая, по его убеждению, вела к страшным тайнам. Сбоку, внизу от двери, он заметил вбитый гвоздик, который был загнут так, что своей верхней частью как раз подпирал эту самую дверь и не давал ей открыться. Осторожно, стараясь не делать резких движений, Дима отцепил одну руку и попытался ею крутнуть самодельный держатель. Не сразу, но тот поддался, и вскоре все было готово. Освободившись от того, что мешало, возможно, долгие годы двери открыться, она сразу же сделала попытку, немного приоткрылась и, хлопнув, закрылась обратно.

От страха Дима вскрикнул, еще сильнее схватился за лестницу и пригнул голову. Но никто не выбежал с криком: «Брысь отсюда!» или «Посторонним вход воспрещен!». Это был просто сквозняк. Придя в себя, мальчик снова уцепился рукой за дверку и уже уверенно, хотя осторожно и медленно, открыл ее настежь.

Та, поддавшись свободе и ветерку, словно сама открылась, стукнула о стену да так открытая и застыла. Любитель тайн встал еще на одну ступеньку и заглянул внутрь чердака. Однако видно было плохо, поэтому он, недолго думая, залез внутрь, встал на пол, покрытый опилками, и выпрямился. Глаза не сразу привыкли к темному виду, поэтому он, чтобы вдруг не потерять равновесие и не вылететь назад, сделал несколько маленьких шагов дальше и проморгался. Глаза наконец привыкли к полумраку и стали хорошо различать все вокруг.

Тут для Димы не было предела разочарованию. Чердак оказался пустым. Кроме опилок на полу, балок, что держали крышу, и мелких дырочек в шифере, сквозь которые едва поступал солнечный свет, больше ничего видно не было. Да, еще страшная пыль повсюду, из-за чего дыхание стало тяжелым, поэтому вдохи приходилось делать короткие и отрывистые.

Мальчик прошел по крыше до другого конца чердака, там тоже было такое же маленькое окошечко, как и первое. Только двери не было. Разочарованный, он уже сделал несколько шагов назад, чтобы вылезти, как вдруг заметил что-то черное. Что-то непонятное было засунуто на самый край чердака и присыпано опилками. Дима подошел к находке. Это оказался небольшой чёрный чемодан. Сбоку он увидел ручку и, не присаживаясь, взялся за нее, потянув к себе на середину чердака, где было больше света.

Дима смотрел на свою находку открыв рот. В голове щекотали мозг разные страшные и в то же время таинственные догадки: а вдруг там деньги, или драгоценности, или еще какое добро. Наверное, когда-то давно его тут спрятали, а потом забыли. Это было, безусловно, очень давно, так как чемодан выглядел старым, потертым и пыльным.

– Нет, уносить отсюда я его не буду, – проговорил шепотом он и присел на корточки. Затем повертел находку в руках. – Какой-то он легкий для драгоценностей. Ну, может, их и не так много. Если там деньги, то просто крупные купюры.

Повернув черную кожаную коробку ручкой к себе, Дима заметил два замочка. Приглядевшись к ним повнимательнее, он сразу понял принцип их работы. Только отверстия для ключика несколько путали мысли.

– А что, если он закрыт и придется его взламывать, – промелькнула в голове мысль, но он не стал продолжать думать в этом направлении, а просто нажал на замочки большими пальцами. Те легко вдавились, механизм звякнул, и крышка чемодана немного приоткрылась.

Дрожащей рукой он взялся за край крышки и на вдохе открыл ее. Затем уныло выдохнул. Внутри оказалась стопка черно-белых старых фотографий. Еще там лежала потертая книжка в зеленом переплете, связка ключей – и все. Больше для разочарованного Димы там не было ничего. Откинув крышку, которая ударилась о пол и подняла клубы пыли, он запустил обе руки в чемодан. Сначала достал фотографии и, мельком взглянув на несколько из них, бросил обратно.

Смотреть чужие фотографии Дима не любил никогда. Они не вызывали никаких чувств. Люди, которых он никогда не знал, лица уже давно умерших, зачем это? Вот фото своих родителей, бабушек и дедушек, где они изображены молодыми, улыбающимися, – это другой разговор. Они вызывали у мальчика чувство теплоты и нежности. И почему-то еще каждый раз, когда он смотрел фотографии родителей, плакал. Непонятная сентиментальность охватывала его в эти моменты. До конца ребенок и сам не знал почему, но слезы лились сами собой.

С верхней фотокарточки, что лежала в чемодане, на Диму смотрел старик, в шляпе и плаще. Находился он на улице, на фоне дома. Мальчик все же взял фотографию в руки и попытался рассмотреть ее повнимательней.

– Точно, это же наш дом! – воскликнул он, – и крыша, и крыльцо. Только деревьев нет и яблонь. Наверное, это бывший владелец, ну или первый. Хитрые прищуренные глаза внимательно смотрели на подростка. Положив снимок обратно, он взял книгу, полистал ее и, не читая названия, понюхал листы на развороте. Потом закрыл и положил в чемодан.