— М, да уж, — протянул я и поставил бутылку на пол.

Надо бы встать и одеться, но не хочется сверкать голым задом перед ним.

— Не дергайся, еще раннее утро. Остальные спят.

Меня это интересовало мало. Я сюда приехал в одной машине с Мидом и Гришей, и теперь думал, как поступить. Дождаться их или проще вызвать такси и поехать в отель. Домой я все равно больше не вернусь. Не смогу. Моей Ларисы нет. Она теперь с тем мужиком… Да и на работе надо будет появиться и оформить отпуск.

— Хватит о ней думать.

Женя сменил положение и теперь мог видеть мое лицо.

— О ком?

— О жене.

От его спокойного тона и внимательных глаз стало не по себе.

— Кто тебе рассказал?

— Ты сам.

Все. Я прекращаю пить.

— И много знаешь?

— Достаточно.

Женя надавил ладонью на грудь, и мне пришлось лечь обратно на подушки. Он пододвинулся ближе и навис над лицом.

— Слезь с меня.

— Неа, — уверенно.

Моя нервозность явно приносила ему удовольствие.

— Гм.

— И что думаешь делать? Продолжишь напиваться и жалеть себя? Или забудешь и продолжишь жить с ней дальше так, как будто ничего не произошло?

— Это не твое дело.

— Вчера ты считал иначе, когда жаловался мне. Раз уж я в курсе, то и дело мое.

Женя лег рядом и закинул руки за голову. Говорить, не видя его глаз проще. А он продолжил:

— Насколько я тебя понял, простить предательства ты не в состоянии, оно убило все чувства, какие были. Так ведь?

— Да, — я не видел смысла отрицать.

— Тогда почему ты мучаешься, если принял решение?

Я не знал, к чему он клонит.

— Потому что мне больно. Я не понимаю, как так получилось. Я уделял ей мало внимания. Но будь иначе, разве это страховка? Она могла бы флиртовать с продавцом в магазине, пока я выбирал оливки в соседнем отделе. Да и… Это не просто измена на телесном уровне. Она влюбилась, и я не знаю, кто в этом виноват — она, я или мы.

— Значит, тебе важно найти виновного?

— Да. Нет. Прекрати меня путать! — я перевернулся на бок, чтобы видеть лицо Жени. Он лежал на спине и разглядывал потолок.

— Тогда не строй из себя жертву. Это случилось, это данность, — он перевел на меня взгляд. — Прими как факт и живи дальше. У тебя все равно нет выбора. Или ты начнешь движение, и тогда будет шанс, просто шанс на все что угодно в этой жизни; или можешь топтаться на месте, пока окончательно не заглохнешь. Не ты первый, не ты последний.

— Как ты можешь говорить такие жестокие вещи с таким спокойным выражением лица?

— Тебе станет легче, если я слезу пущу и начну руки заламывать? — притворно удивился Женя.

— Я не об этом! — злился я.

Он только улыбнулся. Говорить расхотелось, я отвернулся.

— Зачем ты только начал, — бросил я.

— Ты мне нравишься, — бесхитростно заявил Женя и обнял со спины, утыкаясь носом в макушку.

— Отпусти, — я напрягся.

— Не ерепенься.

— Что значит «не ерепенься»?! — двинул ему локтем куда-то. — Меня обнимает какой-то мужик после минета с утра пораньше! Моя жена спит с другим! У меня похмелье и болит голова, я хочу…

— Конфетку и на ручки? — предложил Женя, наваливаясь сверху и прижимая собой к матрасу.

— Чтобы меня никто не трогал! Пусти! — рыкнул я, начиная брыкаться. Несмотря на схожую комплекцию, Женя оказался сильнее. С трудом, но он все же удерживал меня. А потом его рука скользнула вниз и ощутимо сжала мои яйца, я охнул и выгнулся, замирая.

— Что ты задумал?

— Утешаю тебя, — шепнул Женя. От прикосновения его губ к уху, меня обдало жаром, а он начал перекатывать яйца в руке. Я уткнулся лицом в подушку, чувствуя, как щеки начинают гореть. Женя подключил вторую руку, все так же прижимая меня к кровати. Я всхлипнул и закусил подушку. Не знаю, что меня возбуждало больше: умелые движения или стояк, который упирался мне в зад, но себя я все равно ненавидел. У меня просто месяц не было секса, это только реакции тела, ничего более. Я еле сдержал стон, кончая второй раз за утро. Женя довольно хмыкнул над самым ухом и принялся целовать мои плечи.

— Пожалуйста, дай мне уйти, — попросил я, чувство подавленности угнетало. Я такой слабак.

— Не позволяй жизни идти мимо тебя, иначе пожалеешь.

Женя сместился в сторону и лег рядом, я пытался перестать вздрагивать. Ничего не хочу. Но, наверное, он прав. Жалость — такая противная вещь: стоит только начать, и не заметишь, как жизнь пройдет мимо. Планировал ли Женя это с самого начала, но меня отпустило. Оргазм и приподнятое настроение, испуг, потом злость, плавно скатывающаяся в истерику, его руки на члене и абсолютная пустота в итоге. Вяло текли мысли, и не было желания им мешать. Я повернул голову к Жене. Кажется, он наблюдал за мной. Кивнув сам себе, он откинулся на спину и уставился в потолок. Какое-то время мы продолжали лежать рядом.

— Жень, а откуда ты знаешь Гришу с Мидом? — спросил я. Мне захотелось поговорить на отвлеченную тему, к тому же интересно.

— Мида я вчера в первый раз увидел. Хороший парень, они друг другу подходят. А Гришу я знал подростком, мы встречались и жили вместе в нашем родном городе. Гриша был тогда абсолютно светлым искренним юношей. Если сейчас в глубине его глаз появилась извечная печаль, то до меня ее там не было. Я у него не просто первый мужчина, со мной он осознал себя геем. Вот только я не подходил для единственной в жизни любви. Мне хотелось им владеть, таким милым наивным мальчиком. Но со мной он в итоге сломался бы, мы друг другу не подходим, и я никогда не смог бы полюбить его.

— И ты уехал.

— Да. Но это не акт благородства. В Москве имелось больше возможностей, там водились деньги, а я хотел жить в собственное удовольствие. Один знакомый предложил начать свой бизнес, дела сразу пошли в гору, и я осел в столице. Потом брат сообщил, что из-за меня Гриша загулял и сильно изменился, потом его избили, и он попал в больницу. Я хотел навестить парня, но не знал что сказать. Мне ведь всегда нравились девушки и парни. Но с парнями — только секс. Для семьи нужна женщина — я считал так. Потом узнал, что он покинул город, — Женя повернул ко мне лицо. — Иногда я о нем думал, но больше, как о безвозвратном прошлом. К тому же, в моей жизни тоже произошли перемены. Я впервые влюбился. В парня. Андрей был убежденным активом и ради него я переквалифицировался. Можно сказать, он изменил некоторые мои взгляды. Но это были безответные чувства, и мы расстались в итоге.

Я подтянул к себе подушку и положил под голову. Искренность Жени удивила, я не ожидал, что он расскажет о себе. Я счел реакцию Гриши испугом, но, наверное, это все же был шок от встречи. Мид, скорее всего, в курсе, вот и насторожился. Все-таки бывший любовник своего парня… Я сам здесь случайно, а теперь у Жени на меня планы. Иногда я удивляюсь, как может выстроиться цепь событий. Мда, пора вставать. Я медленно сел, Женя не останавливал, и я смог спокойно одеться, а потом пойти в ванную, из комнаты в нее вела дверь.

Женя ждал моего появления, поэтому из спальни мы вышли вместе и в коридоре столкнулись с Гришей и Мидом. Минутное замешательство, немая сцена, и Синицын с громким рыком пригвоздил Женю к двери. Я инстинктивно отскочил в сторону, не понимая, что происходит. А Круглов успел заломить Гришину руку и втолкнуть его в спальню, откуда мы только вышли. Мид подскочил к двери и подергал за ручку. Заперто. Друг стоял, закусив губу, и хмурился. Я терялся в догадках, сознание подбрасывала картины, одну краше другой, беспокойство за Гришу росло, тишина удручала, из комнаты не доносилось ни звука. Если вспомнить рассказанное Женей, то, видимо, Синицыну пришлось тяжелее, чем может показаться на первый взгляд. Вряд ли это беспокойство за меня, я все-таки ему чужой. Скорее, он догадался, что мог придумать на мой счет Женя и перенес это на себя.

Мы с Мидом были готовы пойти на штурм, когда дверь открылась сама. Лицо Синицына выражало крайнюю степень задумчивости, он бросил на меня короткий оценивающий взгляд и нахмурился. Альба удивил всех, меня точно. Я вообще не знал, что он на такое способен. От уравновешенного и спокойного парня резких и грубых действий как-то не ждешь. Совсем. Мид же оттолкнул Гришу и размахнулся, намереваясь сбить ухмылку с лица Жени. Синицын чудом перехватил его руку и, прижав Альбу к стене, что-то быстро зашептал на ухо. Я лишь убедился — Мид знает, кем Круглов приходился Грише, раз так защищает своего партнера. Альба бросал на Женю полные ненависти взгляды, но затем его лицо приняло задумчивое выражение, и он уткнулся носом в плечо Синицына.