Продавщица не поверила, и начала меня спрашивать,сколько будет три умножить на семнадцать, или девяносто разделить на шесть, а я сразу считал в уме и говорил.

И она всё удивлялась,а потом насыпала мне кулёк с верхом, и самыхлучших кусков,которые отколоты, и лежат рядом с большим, на промасленной бумаге . Если отрезать халву от большого куска, она не такая вкусная, и липкая какая-то, а вот маленькие кусочки - сладкие и хрусткие. Объедение.

Я прошёл через парк, залез на Быка, и стал смотреть на воду, и есть халву.

Но не всю, потому что и Маринке оставлю, и Славке.

И вот когда я уже хотел пойти домой,кто-то меня толкнул в плечо.

Петух!

Как он меня выследил? И побьёт, и халву отнимет...

Я хотел спрятать халву в карман, и поскользнулся,и съехал с Быка прямо в воду.

Спиной к Урёвам.

Там не очень глубоко, чуть выше пояса, но течение очень сильное, а левая нога застряла в камнях, и я упал на спину.

В лодыжкечто-то хрустнуло, и нога освободилась, и течение подхватило меня, и потащило, и я почувствовал,что не могу встать, и вода попала в нос, и я начал захлёбываться.

И сразу меня закрутило, как в центрифуге... что ещё за центрифуга такая?... и ударило обо-что-то, и я полностью потерялориентировку... ориентировку? ... и вода лезла в нос, и было очень больно и в груди, и в ноге, и почему-то ещё голову.

Мелькнула мысль - сходил, называется,за хлебушком... да не ходил я ни за каким хлебом!.. и сразу же - не сопротивляться, сейчас перекат... перекат? кончится, и можно будет вынырнуть.

Шум был такой, словно вокруг рвались глубинные бомбы (какие, какие?), и лёгкие горели от нехватки воздуха.

И было очень страшно и больно. Я вдругподумал - уж лучше на дне сыром лежать, и повторял это, а воздуха уже совсем не было.

И тут меня перестало бить о камни, и вверху вдруг появился дрожащий круг света, и я понял,что вижу солнце сквозь воду... оказывается,у меня глаза были открыты... и рванулся к нему... и вынырнул.

От первого же вдоха боль так резанула грудь, что я чуть не потерял сознание, но берег был рядом, руку протяни. Я попытался встать на ноги, и левая нога подломилась - сломана?- и я снова упал в воду, и на четвереньках выполз на траву.

Потом долго откашливался, подвывая от боли в челюсти - потрогал, вся рука в крови- и мозжащего ощущения в левойлодыжке, одновременно дрожа от холода.

Приподнял голову - передо мной стоит мелкийпацан, и сквозьслёзы кричит - я не хотел, я не нарочно!

Вдруг как-то разом узнал - Петух.Серёга Петухов. Мой злейший враг в первом классе, потом мы с ним не то что подружились,скорее перестали враждовать, и через несколько лет он попал в колонию, ударив ножом в драке городского парня, приехавшего на лето в нашу деревню, а я в том же году переехал сначала в райцентр, а потом и дальше, и никогда больше не слыхал о нём.

В мозгу словно что-то щёлкнуло - я не срывался с камня в Урёвы.

2. Варианты

В тотдень, 22-го сентября, на пути из школы мы со Славкой поспорили, кто сумеет пройти по перилам моста от одного берега до другого, и я сорвался в воду, и действительно чуть не утонул. На счастье, рядом оказались рыбаки, которые и вытащили меня, почти уже захлебнувшегося.

И левую лодыжку мне раздробило, когда нога за год до того попала в заднее колесо велосипеда, на багажнике которого катал меня Славкинбрат... и шрам на нижней челюсти я заработал уже в десятом классе, неудачно прыгнув с тормозной площадки вагона, когда мы,толпа великовозрастных болванов, развлекались тем, что запрыгивали на ходу на отъезжающий от станции грузовой состав, и спрыгивали как можно позже, уже на изрядной скорости.

Ну что, без вариантов - попаданец? а нефиг было по ночам читать фантастику.

И что же теперь,и как?

И тут меня так накрыло, что я потерял сознание.

В себя я пришёл как-то сразу, без многократно описанного (да и испытанного) медленного и вязкого пробуждения, когда пытаешься понять, где ты, и что это было.

А вот не менее популярные желания - пить и строго ему противоположное - присутствовали. Причём даже непонятно было, какое сильнее.

С первым решилось просто - прямо перед глазами, которые открылись легко и с первой же попытки, оказался столик (или тумбочка?), где стоял небольшой графин, наполовину заполненный водой (а чем же ещё?), снадетымна него сверху стаканом.

Пытаюсь встать - лежупод тонким шерстяным одеялом, нетерпеливо отбрасываю его в сторону - и без проблемэто делаю.Пью прямо из графина, неожиданно тяжёлого для своего размера, обливаясь и не обращая внимания на боль в челюсти.

Кстати, голова-тоу меня забинтована, и капитально - свободны только глаза,рот и нос, всё остальное покрыто толстым слоем марли.

Ну да, ну да - челюсть, да и по виску, помнится, текло... а сколько, интересно, прошло времени? и где это я нахожусь ?

Впрочем,с последним понятно - в больнице, где же ещё.

Вон у противоположной стены такая же, как у меня, кровать, и тоже с тумбочкой. Кровать не пустая - на ней кто-то лежит. Да и запах... специфический, больничный. Его ни с чем не перепутаешь.

Но это всё потом - я сейчас я дико хочу в туалет. Приподнимаюсь с кровати, делаю шаг - вернее, пытаюсь сделать, потому что левая нога простреливает дикой болью и подламывается - и падаю на пол, зацепив по пути тумбочку, откуда сваливаются графин со стаканом, причём успеваю заметить, что последний разлетается на несколько осколков.

Ворочаюсь на полу, в какой-то луже...чёрт, да ведь это же я не сдержался! стыдоба...зато позывов от мочевого пузыря больше не чувствую, так что не всё так плохо. Эээ... Это что ж такое, чёрный юмор, что ли? Значит, буду жить.

Дверь распахивается, в палату влетает тётка в белом халате... понятно, дежурная медсестра, услышала устроенный мной тарарам, немного погодя - ещё кто-то...

В общем, подняли, вымыли, перебинтовали, переодели в сухую пижаму (размеров на пять больше моего), отругали, но не зло - "вот же кнопка рядом с изголовьем!" - а мне откуда знать!!??.

Успокоили проснувшегося и со страху расплакавшегося соседа - пацан поле операции аппендицита (аппендэктомия, помню, знаю..), третий день уже как... сказали, что без сознания я был два дня (ну это по-божеским, я уж настроился на недели, а то и месяцы... стало быть, сегодня 24 сентября, вернее, ночь с 24-го на 25-е). Это я у соседа узнал, когда нас одних наконец оставили, Серёги.

Я, кстати,тоже Серёга.

Вернее, Сергей Александрович Шумов, 1958 года рождения. М-да...об этом потом, потом.

Навели, короче, порядок, дали выпить мензурку горьковато-кислой микстуры, и велели спать, а если чего надо, то нажать на кнопку.

Ладно, понял, не дурак.

Лежу. Сна, естественно, ни в одном глазу. Левая лодыжка действительно сломана, она в гипсе, нижняя челюсть не сломана, там всего лишь большущая рваная рана, и на виске тоже есть, ближе к уху... и тоже левому.

Голова-то и чёрт бы с ней, а вот ногу жалко. Придётся снова, как и в прошлый раз, жить не хромоногим, конечно, но и не спринтером.

Так... Это я сейчас вот о чём подумал - "как и в прошлый раз"?

У меня что, дубль-2? В смысле, второй шанс? На однажды уже прожитую жизнь. А второй - потому что в первой жизни я ничего подобного не помню.Интересненько...

И я так спокойно думаю об этом...

А с другой стороны,чего нервничать-то? Вариантов немного - или я умер в первой жизни, и всё, что со мной происходит, это фокусы затухающего сознания, или меня угораздило вернуться в конец сентября 1965 года (как подвариант - я-первый живу себе дальше, ни о чём не подозревая, а сюда попало только моё сознание... кстати, вполне возможно, потому что помню, похоже, только то, что помнил в 2018), сохранив память о прожитых годах.

В любом случае, главное не дёргаться и не пороть горячку, молчать, слушать, смотреть. Ну хотя бы первое время. Это, конечно, если я вернулся, потому как вариант "помер" мне решительно не нравится.