В начале 90х, мой дядя, Олег, после конца прокатного бизнеса, пытался разводить на продажу декоративных рыбок и породистых собак, но ни то, ни другое в России было ненужно - собакой не похмелишься. Впрочем дядя Олег не был хорошим человеком. Так живя на захваченной русскими бурятской земле, Олег хамски называл бурятов "узкоглазыми", унизительно высказывался об их языке, и возмущался, что, после падения СССР, буряты стали, хоть и слабо, бороться за свои права, пытаясь получить представительство во власти своей республики, в значительной степени разграбленной русскими империалистами.
Так русские вырубили пышные бурятские леса, продав их в Китай, вместе с другим сырьем из Бурятии, не дав бурятам ни копейки. Русские же заводы загадили выбросами химикатов Байкал - самый большой на Земле бассейн пресной воды. Во впадающей в Байкал реке Селенга постоянно всплывает вверх пузом мертвая рыба в огромных количествах. Теперь Байкал зацвел вредоносными водорослями, питающимися сбрасываемыми русскими отходами. Буряты винят русских в разрушении бурятской культуры: отмирании языка, размывании культурных традиций, изоляции от родного монгольского мира.
В деревне проживало несколько старообрядческих семей (на местном жаргоне "семейских"), пришедших в сибирь до революции, и различный полу-уголовный контингент, сосланный на лесоповал уже во время СССР, важной частью которого всегда был Леспромхоз. Впрочем бухали по-черному и те, и другие. Не пили там разве что приезжавшая летом на отдых семья евреев Козловских и вышедший на пенсию инженер Яковлев, приезжавший на запорожце на свой маленький огород.
Тоже трезвые семьи Свидетелей Иеговы, пытавшиеся поселиться в тех местах в поисках лучшей жизни, чуть не лишились этой самой жизни, когда местные от словесных угроз перешли к тактике поджогов и нападений несколько-на-одного. Мне маленькому тогда запомнились умиротворенные лица этих религиозных людей, в сравнении с искривленными злостью гримасами коренных обитателей русской провинции.
Самые непробудные запои начинались осенью, после уборки урожая. Каждую зиму кого-нибудь по пьяни убивали, ножом или из охотничьего ружья. Трупы иногда валялись месяцами ожидая участкового, поскольку деревня была относительно изолированной и зимой в нее добраться было трудно - дороги заносило снегом. Типичными для таких мест были перебои с электричеством, когда линию электропередач через реку обрывало ветром, после чего спившиеся электрики неделями не могли ее починить.
С кузова приехавшей машины-магазина продавали единственные, зато "бравенькие", папиросы "Беломор Канал" и знаменитый спирт "Royal", знатно проредивший ряды русских людей. Ходили слухи, что в соседнем селе "Кома" от него скончалось два жителя, или, как подметила бабушка, "сыграли на рояле". В папироски "Беломор Канал" иногда засыпали коноплю, смешивая с табаком, но чаще делали самокрутки с коноплей из советских газет. Нынешние русские продолжают традиции, употребляя стеклоомыватель (изопропиловый спирт), продающийся часто прямо в алкогольных отделах магазинов.
Также деревнские курили некую "махорку", уже не помню откуда бравшуюся.
Пес бабушки с дедом, Тимка, был небольшим и чем-то не понравился местному жителю, видимо гавкнул на него, когда тот шел к бабушке клянчить фронтовые сто грамм водки, а может просто разозлил своими громадными для маленькой собаки темпераментом и гиперреактивностью. После чего этот алкаш пришел с ружьем и на глазах у бабушки, угрожая ей ружьем, пристрелил Тимку.
Так же в деревенскую идиллию приехало несколько семей "фермеров": одна такая семья алко-фермеров ушла в запой, окончившийся лишь когда их пьяных заломал спустившийся с горы медведь-шатун; более деятельный "фермер", возведший даже какие-то кирпичные коровники, утонул пьяным в Байкале; а третьему семейству фермеров кто-то по старой русской традиции поджог дом, сперва отравив собаку.
Дети, кроме меня, в Бурдуковке (как ее звали местные) были только летом, ибо в деревне не было школы, и их отправляли учиться в село Татаурово, расположенное на другой стороне делившей Забайкалье реки Селенги. Впрочем учились там лет до 14, а пить начинали еще раньше. Детьми этих зверят было назвать сложно, ибо они росли в атмосфере грубости и садизма, где пьяная мать кнутом по лицу охаживала своего отпрыска, извергая при этом весь арсенал русского мата. Еще больше эти "дети" тупели от конопли, которая в обилии росла в тех местах. После такого воспитания, "дети" воровали с огородов Козловских и Яковлева, не гнушаясь украсть даже незрелую картошку.
Врожденная звериная жестокость русских детей поражает: они кидали живых щенков и котят в горную речку, затем бросая в несчастных животных камни, пока те не умирали. В этом участвовали даже девочки лет шести. В устье реки иногда скапливалось по нескольку трупов домашних животных. Деревенские дети разоряли гнезда сорок, придавая птенцов изощренным пыткам. Но еще страшней было в лесу, где на многих деревьях болтались повешенные за лапы взрослые собаки и кошки, их вешали живыми и они умирали на протяжении длительного времени в страшных муках, испуская затем зловонный смрад, который впрочем не останавливал местных от сбора березового сока с соседних деревьев. Порой такое убийство собак оправдывалось русскими тем, что собака меленькая или недостаточно злая, следовательно непригодная для охранных целей. Много позже, общаясь с русскими в Интернет, я узнал что это обычная для России практика.
Мои отношения с деревенскими детьми были, мягко говоря, натянуты, ибо если поначалу они воровали у меня игрушки и задавали издевочные вопросы (вроде спит ли моя бабушка в трусах), то, когда я рассказал всем о воровской деятельности местных детей, в меня с их стороны стали лететь камни, пара из которых попали мне в голову, оставив шрам над бровью. Затем они меня столкнули и пытались утопить речке Унолейке, притом один из мальчиков хотел заставить меня сосать у него, руководствуясь, как я сейчас думаю, тюремной культурой, усвояемой русскими детьми от сидевших родственников.
Посему друзей среди детей у меня не было, о чем я особенно и не сожалею.
Иногда бабушка брала меня в город, где надо было стоять в магазинных очередях или за взятку покупать с заднего хода, что бабушка обычно делала для покупки старого просроченного хлеба на корм свиньям. Советские магазины же были скорее способом укзать рабам их место.
Типичный магазин в СССР состоял из 6 отделов: овощи/фрукты, хлеб, кулинария/сахар/конфеты, крупы/макароны, вино/водка, мясо/рыба/консервы. Также в магазине были кассы и работали они хитро: первая касса обслуживает только 1, 3 и 5 отдел, другая 2, 4 и 6. Очереди у касс всегда были больше очередей в отделах, а ошибшихся кассой грубо отшивали под насмешки других покупателей. Сам процесс покупки был такой: отстояв очередь в нужный отдел, говоришь продавщице (жирной совковой бабе-хабалке): "Взвесьте мне 200 гр говядины!", Продавец отрезает ножом от несвеже выглядящего куска и кладет на старые скрипучие весы "Тюмень" (подкрученные чтобы набавлять грамм 10), взвешивает, обертывает бумагой, на которой пишет вес и откладывает в сторону. Потом рассчитывает стоимость товара на счетах и сует тебе бумажку: номер отдела, сколько грамм, цена, подпись продавца. Отстояв очередь в нужную кассу, ты суешь эту бумажку кассиру, она выбивает чек и забирает бумажку. Однако часто возникала проблема дефицита мелочи, ибо кассир свою мелочь свято оберегала, вынуждая рассчитываться без сдачи.
Далее надо было отстоять очередь на получение товара, параллельную очереди на взвешивание, притом продавец выдавал товар в промежутках между взвешиваниями. Приходилось буквально умолять продавца принести твой тухлый кусок говядины. После чего твой чек торжественно накалывался на специальное шило торчащее из деревянной подставки. Потом этот же процесс нужно было пройти в других отделах, проведя в магазине часа 3. Добавлю, что все товары упаковывались серой бумагой самого низкого качества с вкраплениями из черных точек неизвестного происхождения, часто такая обертка намертво липла к мясу, которое так повезло достать; для жидких продуктов, вроде сметаны, надо было приносить свою тару. Кстати вернуть купленный товар было невозможно, ведь даже чек у тебя изымался при получении товара. Так же в магазинах стоял тошнотворный смрад - смесь запаха гнилых овощей, плесени, тухлых рыбы и мяса. Летом в магазине было невыносимо душно. Покупатели считали такой сервис нормальным и практически не жаловались, а просившие заведующего или жалобную книгу все-равно ничего не добивались.
