Литмир - Электронная Библиотека
Питание и воспитание: опыт мам

«Еду запихиваю с превеликим трудом, ну прямо гоняюсь и насильно кормлю».

«Каждый совместный прием пищи превращается в битву. Недавно мы с сыном пришли в отличный итальянский ресторан. Ему принесли тарелку спагетти с томатным соусом и парой листочков салата для украшения. Так он громко на весь зал: “Мама, убери мне, пожалуйста, с тарелки сорняки!”»

«У меня уже третий ребенок, а вот это “ребенок должен быть накормлен” (как всегда говорила моя мама) мне изгнать из себя до конца не удается. Конечно, все проблемы исключительно в наших головах, и они передаются из поколения в поколение. Очень во многих семьях есть эти “травмы поколений”. Бороться с собой непросто, немногие решаются или вообще хотят это делать».

«За едой приходится постоянно травить ребенку истории, причем в таком количестве, что язык после обеда иногда буквально отваливается».

«А у нас во время приема пищи за столом устраивается целое театрализованное представление с участием лего, Барби и всей артиллерии игрушек. Пообещав моей четырехлетней дочке десерт или какой-нибудь бонус, можно уговорить ее попробовать съесть что-то новое. Или нелюбимое, но полезное».

«Мои дети едят только при условии, что потом получат что-нибудь вкусное. Я давно уже махнула рукой. Пусть хотя бы так: должны же они хоть что-то есть!»

«Вообще чувство вины за ВСЁ идет в комплекте с ребенком. По крайней мере, у меня это именно так. Не успела йогурты сделать (готовлю их сама, дома, каждый седьмой день на всю неделю), и мозг раз пять за рабочий день возвращает меня к картинкам, где младшая дочка ест какой-то купленный ею на карманные деньги детский молочный суррогат, названный йогуртом. Не успела сварить второй суп (я всегда варю два: один – с фрикадельками, другой – овощной, чтобы как-то разнообразить питание, так как дочка ест очень неважно), и уже мучаюсь, что у моего ребенка недостаточно выбора… Погуляла меньше нормы с дочкой, потому что ноги отваливаются от усталости, – полночи потом ворочаюсь, переживая, что малышка недополучила порцию кислорода. Прочитала очередную книжку с полезными советами – и снова самобичевание: “Как же я недоглядела?!” И этот список бесконечен. Вот скажите: как не париться по всем этим вопросам и жить проще?.. Лично я так этого просто не умею».

Социальные мамы

Мы живем в эпоху изобилия, как материального, так и информационного. И, конечно, хотим дать своим детям все самое лучшее. Ну, или хотя бы как минимум обеспечить им лучшую жизнь, чем была в детстве у нас самих. Но когда я наблюдаю за мамами в Европе и сравниваю их с собой и многими другими российскими родителями, мне бросается в глаза именно наша тревожность. Это может проявляться в хронических сомнениях в собственной компетентности – как раз мой случай. Я, например, часто сравниваю сына (его комплекцию, аппетит, навыки) с другими детьми его возраста. Понимаю, что это бесполезно и забирает массу энергии, но все равно так делаю. Во мне по-прежнему сидит маленькая испуганная девочка, которая страшно боится получить двойку. Точнее, ей непременно надо получить пятерку. Порадовать маму. Мне кажется, что я постоянно сдаю экзамены. И очень редко – на отлично.

Или взять эту вечную зацикленность – на определенных идеях или концепциях. Например, на том же питании или раннем развитии детей. Или, скажем, на поиске идеального детского сада или школы. Или единственно правильной системы воспитания в целом.

Думаю, этот родительский перфекционизм – оборотная сторона все той же неуверенности в себе. Это еще и результат дикого прессинга, под которым находится нынешнее поколение родителей. Частично мы создаем его себе сами, частично – социальные медиа, а также вся индустрия, связанная с рождением и воспитанием детей.

Но, конечно, не все родители такие.

У моего мужа на этот счет есть любопытная теория. Он делит женщин на две группы: social and natural mothers, то есть матерей «социальных» и «естественных». И тут имеется в виду не столько стиль родительства: он является скорее следствием. Речь идет об изначальной мотивации и индивидуальных отношениях с миром. Бóльшая часть моей сознательной жизни, например, была заточена на идее социальной успешности, достижении результата, конкуренции и контроле. Что в общем-то необходимо, чтобы получить хорошее образование и сделать карьеру. К воспитанию ребенка я подошла, исходя из тех же самых установок. Никогда не забуду первые месяцы после рождения Бори. Он был совершенно стандартным, даже беспроблемным ребенком: не страдал от младенческих колик, нормально набирал вес и хорошо спал. Но я все равно не знала, что с ним делать. И что делать с собой в своем новом статусе. Я пребывала в жутком стрессе. Ощущала себя в ловушке. Мне казалось, что я совершенно не контролирую ситуацию и все делаю неправильно. (Когда через полгода я вышла из декрета, то, параллельно с чувством вины, испытала заметное облегчение. На работе у меня снова все было под контролем, тревога немного снижалась, а самооценка росла. А на выходных я с утра исправно вставала к плите, чтобы в спешке наготовить кастрюли еды, втайне мечтая, чтобы поскорее наступил понедельник.) У меня имелись довольно смутные теоретические представления о том, что такое маленькие дети, базировавшиеся на нескольких прочитанных книгах про воспитание. При каждом «чихе» сына немедленно лезла в интернет или звонила педиатру. Я слушала рассказы подруг, уже ставших мамами. Довольно авторитарная врач-педиатр (услуги ее стоили очень дорого) регулярно посещала нас на дому и давала четкие рекомендации. И я скрупулезно следовала им, особенно не задумываясь, подходит ли это моему сыну. Той тонкой интуитивной связи с ребенком, о которой говорят некоторые матери, у меня не было.

Такой относительно редкий в наши дни тип женщин мой мудрый муж как раз и называет «естественными матерями». Рождение и воспитание ребенка для них не очередная галочка в проекте «успешная самореализация». Это природный процесс, где они руководствуются больше собственными инстинктами, нежели информацией извне. Рождаются ли такими или становятся? Не знаю. Еще говорят, что эти женщины «растворяются в материнстве». Возможно, это просто метафора. И, наверное, далеко не всем такой вариант в принципе подходит. Но подобные женщины существуют, это факт. И они действительно знают – точнее, чувствуют, – что в данный момент на самом деле нужно их чаду. И вовсе не обязательно, что у таких матерей дети всегда едят идеально, а у «социальных» мам непременно возникают проблемы. Все, конечно же, гораздо сложнее. Я знаю только, что сама была стопроцентной social mother. И мантра «ребенок должен хорошо кушать» вписывалась в мою систему координат просто идеально.

Почему я говорю об этом в прошедшем времени? Да потому, что примерно через три года после рождения сына кое-что начало меняться.

Но главный вопрос для меня остается открытым. Почему при сегодняшнем изобилии еды многие из нас по-прежнему так о ней беспокоятся?

У меня есть на этот счет предположение.

Еда – одна из базовых потребностей. Это история про выживание. И она записана у нас на подкорке. Нашим бабушкам приходилось выживать. Наши мамы уже не выживали, но боролись. А мы беспокоимся. Психологи называют это лояльностью предкам. Этакая неосознанная потребность «пострадать за компанию» (или хотя бы как следует побеспокоиться), как это делали те, кто нас воспитал. Таким образом мы как бы поддерживаем связь с нашим родом. На эту тему, кстати, замечательно пишет Людмила Владимировна Петрановская, семейный психолог, педагог и публицист, автор нескольких интереснейших книг о воспитании. Очень рекомендую прочитать, например, ее эссе «Травмы поколений»[4].

У меня каждый раз, когда я его перечитываю, наворачиваются на глаза слезы. Потому что – резонирует. С опытом моей семьи и великого множества людей в моем окружении. Психолог невероятно тонко и эмоционально описывает тесную невротическую связь последних трех поколений: «железного» послевоенного, их хронически «недолюбленных» детей и рано повзрослевших и, кстати, часто весьма преуспевших в социуме внуков – в контексте непростых реалий нашей страны. Последние – это как раз мы, те, кто сейчас растит собственных детей. И вот именно нас Петрановская называет «поколением тревоги, вины, гиперответственности». По ее мнению, довольно типичный представитель этого поколения – не по годам сознательный мальчик по прозвищу Дядя Федор, герой обожаемого мной в детстве мультфильма «Трое из Простоквашино».

3
{"b":"612257","o":1}