Было приятно видеть, что Констанция снова общается со своими подругами. Но теперь она открыто наблюдала за нами и почти не обращала внимание на других девочек за её столом. Когда она заметила, что я поймала её с поличным, она виновато отвернулась. Скорее всего, она подслушивала, усилив звуки с помощью заклинания. Я, нахмурившись, смотрела на неё, но потом меня отвлекла Джилл, которая нетерпеливо барабанила пальцами.

— Не Колин. Другой, — сказала она, буравя меня взглядом.

— Другой что?

— Другой парень. Люк.

Мои ладони вспотели.

— Ты знаешь о Люке?

Она понизила голос до шёпота.

— А он что, должен оставаться тайной? Мы знаем всё о Люке. Это ты настоящая тайна, Мо. Ничего не хочешь об этом рассказать?

Я попыталась отстраниться, но она резко подняла обе руки и крепко схватила меня за виски. Шум кафетерии затих, но гудение, которое я ощутила ранее, переросло в громкий визг, который отдавался в моей голове, когда магия отреагировала на атаку.

Это была не Джилл. Хотя она и была стервой, но не Дугой. Кто-то использовал её в качестве марионетки. Её лицо исказилось, а зрачки расширились; чернота была окружена тонкой, голубой линией.

Передо мной вспыхнули воспоминания: ладонь Люка, прижимающаяся к моей; силуэт Сумрочного, выделяющейся в свете луны; Верити, умирающая в тусклом свете уличного фонаря; спутанные энергетические точки грубой магии. Я пыталась вырваться, но Джилл — или то, что контролировало её — было слишком сильным.

Она копалась в моих мыслях, разнюхивая информацию, изучала воспоминания, которые ей попадались на глаза. Серафимы, устало подумала я. Я ожидал нападения из-за угла, а не атаку посреди белого дня. Я попыталась представить себе что-то пустое — чёрный экран, спокойное озеро, густой туман — и умоляла магию успокоиться.

Серафимы знали, что я связана с источником магии и что если ранят меня, то могут истощить магическую энергию, которой пользовались Дуги. Но это была не только физическая атака. Это было проникновение: они копались в моих самых интимных мыслях, в то время как я беспомощно сидела в ловушке и могла только наблюдать.

Нет не беспомощно. Я потянулась за пластиковой вилкой на моём подносе, она была слишком далеко. Я начала размахивать руками, и ногти Джилл впились мне в кожу. Я пнула её в голень, и давление немного ослабло, не настолько, чтобы я могла освободиться, но достаточно, чтобы сделать глубокий вдох. Я обхватила ногами ножки стула и задействовала эффект рычага, чтобы опрокинуть нас обоих.

Грохот был оглушительным, и все подняли взгляд, чтобы посмотреть в нашу сторону, когда Джилл поднялась на ноги и бросилась на меня. Они собираются убить меня на глазах всей школы? Дуги делали всё, что в их силах, чтобы скрыть своё существование от Плоских. Зачем Серафимом рисковать сейчас и действовать в открытую? Я обошла стол, следя за тем, чтобы оставаться в недосягаемости.

— Ты действительно думаешь, что сможешь от нас сбежать? От того, что приближается? — прошипело существо, которое не было Джилл. — Ты только потому ещё жива, что носишь в себе нечто ценное. Когда мы тебя взломаем, чтобы забрать это себе, Сумеречные могут взять остальное.

Я отыскала связь между Люком и мной и попыталась его позвать. Быстро взглянув в сторону Констанции, я увидела, что та исчезла. Я надеялась, что она будет достаточно умной, чтобы позвать на помощь. Серафимы ещё никогда не вторгались в мою обычную жизнь. Это была новая тактика — и она была невыносимой.

Гнев помог мне сосредоточится, а магия, которая бежала по моим венам, придала мне сил. Я посмотрела на человека передо мной и сказала, не повышая голоса.

— Я вас победила. Два раза. Без магии, но всё же победила, хотя даже не знала тогда, что делаю.

Я улыбнулась так холодно, как зимнее небо снаружи.

— Представьте, на что я способна теперь!

Она выпрямилась и сунула руки в карманы юбки.

— Тем лучше, Маура Фитцждеральд. Было бы не так интересно, если бы я заскучал.

Антон. Внезапно я вспомнила, как он наблюдал за мной на Аллее, когда я соединилась с магией: сунув руки в карманы, приняв небрежную позу, со слегка склонённой на бок головой. Это он контролирует Джилл, в этом я была уверена.

Позади меня Необе сказала:

— Уйди. Это тело не сможет нести тебя дольше.

Одну руку она положила мне на плечо, а другой сделала элегантный жест. Вокруг нас поднялась завеса, и воздух слегка задрожал.

В это время я внимательно наблюдала за Джилл. Под её искусственным загаром кожа была бледной, губы покрылись пурпурным цветом. Её дыхание было нерегулярным. Какое бы заклинание не сотворил Серафим, оно убивало её.

— Я использую его, а потом возьму себе новое.

— Ты не можешь в одно и тоже время творить «Раскол» и защищаться. А я полагаю, что Кварторы пошлют отряд, чтобы позаботится о тебе — а именно — Ниобе склонила голову на бок и прислушалась к чему-то, чего я не могла слышать — сейчас.

Джилл резко вздрогнула. Подбородок упал на грудь, и она снова посмотрела на меня. Её глаза приняли обычный сапфировый цвет, и она плюхнулась на стул.

— Боже мой, Мо, — сказала она слабым голосом, но злоба, прозвучавшая в нём, была для неё типичной. — Ты настолько скучная, что я даже засыпаю, когда ты говоришь.

Ниобе коснулась её плеча и быстро прошептала пару слов. Цвет кожи Джилл превратился из пепельного в загоревший.

— Стул расшатался и ты упала вместе с ним. Возможно, тебе лучше пойти к школьной медсестре?

Джилл моргая, посмотрела на неё.

— У меня болит голова.

Ниоба подозвала жестом одну из подружек Джилл, стоящих на другой стороне кафетерии и в замешательстве наблюдающих за нами.

— Иди с ней. Она не в себе.

Если бы Ниобе была настоящим учителем-консультантом, то отвела бы Джилл лично к школьной медсестре. Но она ясно дала понять, что её работа в св. Бригите служила только одной цели, а именно, следить за обучением Констанции и что это задние не особо ей нравилось.

Когда Джилл ушла, бормотание толпы улеглось быстрее, чем я ожидала.

— Ты с ними что-то сделала? — прошептала я.

— Давай поговорим об этом в моём кабинете, — язвительно сказала Ниобе, повысив голос, так чтобы оставшиеся зеваки смогли это услышать.

У меня пропал аппетит, поэтому я выбросила обед в мусорное ведро и собрала книги. Ниобе сощурившись, оглядывала зал, удостоверяясь в том, что второго нападения не последует. Я шла рядом с ней, когда мы направлялись к её кабинету.

Констанция ходила перед ним туда-сюда.

— С тобой ничего не случилось! Я пошла за Ниобой, хотела её позвать, но она уже ушла.

— Прошу, зайдите внутрь, — Ниобе загнала нас в кабинет и заперла дверь взмахом и тихим, незнакомым словом. Я почувствовала, как передвинулись Линии, отреагировав на заклинание. Если я смотрела в пустоту, то могла видеть структуру, как переплетённую, золотую ленту, закручивающуюся в воздухе. Но сама я всё ещё не могла использовать магию и выпускать её из пальцев, как делали Ниобе и Констанция.

— Ты уверена, что с тобой всё в порядке? — спросила Ниобе.

— Я хочу помыться.

Мне хотелось соскоблить с себя кожу и избавится от ощущения, что незнакомец проник в мои воспоминания, которые я заперла глубоко внутри. Но ненависть, которую я почувствовала, была слишком личной, чтобы исходить от незнакомца.

Констанция издала изумлённый звук, но Ниобе только кивнула.

— Видимо Серафимы перешли в наступление.

— Что он сделал? — я потёрла виски. — И как Джилл вписывается в эту картину? Она Плоская.

— Антон сотворил Раскол, — сказала Ниобе и приготовила чашки с зелёным чаем. — Даже два. Первый служил для того, чтобы направлять действия Джилл. Её антипатия к тебе облегчила ему задачу, потому что уменьшила сопротивление против его приказов. Второй был предназначен тебе, но только, чтобы заглянуть в твои воспоминания, а не контролировать.

Констанция вздрогнула.

— Расколы запрещены. Ты сказала, что это так же важно, как одна из десяти заповедей.