Солнечный луч скользнул через небольшую щелочку в шторах и шаловливо коснулся глаз спящего.

Лекс зажмурился, сонно простонал и притянул к себе гибкое, стройное тело молодой девушки. Сжал в крепких, жадных объятиях и прижался губами к ложбинке между шеей и ключицей. Запустил руку в густые волосы, ожидая, что пальцы привычно будут перебирать колечки мелких кудряшек, но волосы были гладкими и скользили сквозь пальцы. И было что-то неправильное, острое в аромате кожи, что он вдыхал. Лекс отодвинулся немного и раскрыл глаза. Чувственный сон оказался лишь лживой игрой воображения. Девушка, лежавшая в его объятиях, не была той самой, что посещала его теперь только во снах. И как он мог так забыться, приняв смуглую рабыню за свою возлюбленную? Взгляд его упал на столик, стоявший рядом с кроватью. На нём лежала опрокинутая бутыль с вином. А в чаше для благовоний лежал почерневший кусок смолы турия.

Лекс поморщился, грубо оттолкнул рабыню. Ани'. Всплыло в голове имя. Но он упорно желал забыть его, рабыня и только. Рабыня сидела на краю кровати, не осмеливаясь встать без его прямого приказа. Длинные волосы чёрной волной ниспадали с плеч, прикрывая высокую, упругую грудь. Смуглая от природы кожа на солнце ещё больше потемнела, но даже под жарким солнцем Хендала татуировки, оплетавшие руки девушки до самых плеч, не выцветали. Причудливые узоры и странная иновязь переплетались на коже и казались будто живыми.

– Встань, подай мне одежду.

Рабыня безмолвно соскользнула с кровати и подала Лексу лёгкую безрукавку, нижнее бельё и светлые брюки.

Лекс неторопливо оделся, поглядывая в сторону рабыни, застывшей словно каменное изваяние. Безразличие. Словно его не существовало. Хотелось, чтобы она билась о стену, кричала и плакала. Хотелось намеренно жёсткими толчками по ночам заставить это хрупкое горло издавать стоны мук и крики о пощаде. Но ответом каждый раз служил непроницаемый взгляд чёрных глаз. Ни укора, ни упрёка. Лишь изредка в этих глазах с необычайно темной радужкой плескалось что-то похожее на усталость и презрение. А может, ему только хотелось, чтобы она хоть чем-то выдавала свои эмоции.

Лекс подошёл к ней вплотную, коснулся кончиков волос, намотал прядь на кулак намеренно нежно, подержал немного в сжатой ладони и вдруг ударил её по лицу. Сильно. Голова девушки резко запрокинулась назад, губа от удара лопнула, на ней набухала темно-красная капля крови, грозя сорваться вниз. Лекс крепко ухватил девушку за подбородок, заглядывая ей в глаза. Ничего. Только скука и усталость, будто в очередной раз перед её взором пронеслось нечто давно известное и предначертанное.

Лекс разозлился, нырнул рукой под подушку на кровати, достал острый, изогнутый клинок. Было что-то упоительное в том, чтобы знать, что она в любой момент истязательств может дотянуться до клинка и вспороть ему горло. Это означало бы, что ему удалось достать уголков её души и заставить её страдать настолько, что она бы не побоялась убить его. Но она и не пыталась. Даже прошлой ночью, когда он неосмотрительно уснул, она не прикончила его, спящего и беспомощного.

– Подойди. Давно пора тебя избавить тебя от этой копны.

Рабыня не поддалась вперёд ни на шаг. Молчаливый бунт? Уже неплохо. Лекс зло усмехнулся:

– Подойди или я свяжу тебя и подожгу твои волосы.

Рабыня медленно, словно нехотя подошла к Лексу. Он развернул её спиной, больно оттянул прядь волос и начал кромсать. Под ноги, извиваясь, ложились длинные пряди. Казалось, будто это чёрные гадюки, ожидающие в засаде момента, чтобы наброситься и ужалить посильнее. Кромсал как можно короче и намеренно уродливее. Наконец с этим было покончено. Лекс несильно толкнул рабыню. Та переступила через обрезанные волосы, провела рукой по неровно остриженной голове и обернулась, глядя Лексу прямо в глаза. В груди заныло, как от тугого скрученного удара. Лекс с удовольствием для себя отметил этот глухой отголосок её чувств.

Иногда от нити, связавшей их, был толк.

Он увидел её на невольничьем рынке. В тот день он отправился в Дармас с одной-единственной целью: заменить умершего от старости Шазаха. Тот был хорошим слугой, бесценным работником и чуточку преданным другом. Повидав в своей жизни немало горя и несправедливости, он не очерствел сердцем. На старом, изъеденном морщинами лице постоянно блуждала лёгкая улыбка, а в беззубом рту торчала травинка. Шазах умер внезапно. Лекс нашел его привалившимся спиной к стене дома с неизменной полуулыбкой на губах. Справляться без него стало намного сложнее. Шазах не боялся крови и грязи, был проворен и, несмотря на изможденное тело, силён. Лексу приходилось нелегко без помощника.

И он не хотел брать себе в ученики парней. Ему не нужен был тот, кто однажды сможет отобрать у него источник дохода и уважения. Ему нужны были крепкие, верные руки и острый ум Шазаха, которого не стало. Приятель Лекса посоветовал ему невольничий рынок в Дармасе. В седьмой день должны были привезти новых рабов, возможно, среди них он найдёт нужного работника. И Лекс нашёл. Но упустил. Примеченного им раба перехватил лекарь из Дармаса, гораздо более состоятельный. Перебить его цену Лекс не смог и сейчас бездумно бродил среди толпящегося народа, жуя на ходу горячую лепёшку с жареным семечками и вдыхая смрад человеческих тел и испражнений. Наверное, нужно было возвращаться домой. Лекс остановился посреди человеческого потока и стал препятствием для спешащих вслед за ним. Его толкнули и беззлобно обругали, и он проследил взглядом за человеком, толкнувшим его. Тот протискивался сквозь толпу ближе к помосту, на котором вот-вот должны были начаться торги.

– Самые красивые девушки! Любовницы, служанки! Из всех уголков Твёрдых земель! – зазывно кричал торговец рабами.

Лекс решил подойти поближе. Чаще всего девушек едва можно было назвать хотя бы миловидными, но изредка попадались и настоящие сокровища. На помост вывели первую партию. Девушки и впрямь были очень хороши собой, и, что самое главное, не были изнурены или покрыты слоем грязи и синяков. Похоже, что торговец тщательно отбирал товар и заботился о нём.

– Кто это? – спросил Лекс у стоящего рядом мужчины.

– Это Рийме. Если хотите купить себе девушку в услужение или для забавы, лучше него не найти. Все бордели Дармаса и близлежащих городов отыскивают свои жемчужины именно у него. Весталки, сарийки, крохотные женщины Нуа, чёрные абасски… Говорят, даже благородные из Намирра попадаются, – у говорящего возбужденно блестели глаза.

– На это стоит посмотреть, – убежденно продолжал мужчина. – Девиц немного, но каждая вторая – особенная. Я в том году купил себе пару рабынь, одна из них хоть и не особо красива, но толковая и хорошо прислуживает в лавке.

Лекс молчаливо кивнул головой в знак согласия. Девушки и впрямь были хороши собой и прекрасно сложены. Работорговец облачил всех рабынь в длинные, до пят, платья, с высоким разрезом на бедре, а лиф держался на одной шнуровке. Под одобрительные возгласы толпы торговец людьми Рийме поворачивал девушек и так, и сяк, эффектным жестом распускал шнур и демонстрировал все прелести девушек по очереди. Среди всех представленных девушек особенно выделялась чёрная абасска. Высокая, с иссиня-чёрной кожей, с копной волос, завитых в тугие колечки. Рийме распустил шнур на лифте абасски, демонстрируя всем восхитительную тяжёлую грудь с чёрным ареолом сосков. Повернул товар спиной и приподнял подол платья, звонко шлёпнув по круглой заднице с широкими бёдрами. В паху заныло. Оставаться равнодушным, глядя на этих роскошных красавиц, было невозможно. Чёрные и белокожие, рыжие и брюнетки, низкорослые и высокие, стройные и приятно округлые… Любая манила к себе особой чувственностью. Да, Рийме был знаток своего дела.

На помост поднялась женщина с огенно-рыжими волосами, заплетёнными в тугие косички. Множество браслетов на её ногах и руках позвякивали при ходьбе, а резкие движения выдавали энергичную натуру. Она поочередно обошла несколько заинтересовавших ее девушек, деловито ощупывая грудь и заглядывая в рот. Остановилась возле чёрной абасски, возвышавшейся над ней на целую голову. Пощипала кожу, осмотрела кожу за ушами, потом подняла подол платья и беззастенчиво сунула ей руку в промежность. В толпе заулюлюкали.