Выйдя с подписанными бумагами, Макович вдруг понял, что от одной из мучивших его тревог он освободился: начальник, подписав бумаги, спокойно опустил руку в коробку и, даже не заглянув в нее, достал сигару. Однако с писарем все еще было неясно. Сколько ни старался Макович, он никак не мог убедить себя в том, что юнец ничего не заметил. А ведь если тот что-то видел, то нет же никакой уверенности в том, что юнец пощадит Маковича и не растрезвонит на весь свет о его позоре.

«Врежу ему, если что скажет, — думал Макович. — И потом, кто ему поверит? Уж больно щекотливое это дело».

С тех пор как писаришка пришел к ним в контору, Макович при каждом удобном случае поддевал его своими шуточками, иногда довольно грубыми. Стычка произошла в первый же рабочий день юнца.

Служащие собирались домой. Макович, как на грех, был очень голоден и потому зол. Когда он на мгновение замешкался, снимая пальто с вешалки, юноша, как и положено новичку, услужливо подскочил, чтобы помочь.

— Что вам нужно? Оставьте, я и без вас оденусь, — резко обернулся к нему Макович.

Юноша, как побитый, смущенно отдернул руку и что-то забормотал. Маковичу стало жаль писаря, и он с какой-то дурацкой шуткой протянул ему на прощание руку. Это означало примирение.

Тот незначительный случай и вспомнился теперь Маковичу.

Выйдя со службы, он ждал писаря у подъезда. Часть пути им было по дороге, правда, они еще ни разу не ходили с работы вместе. Вот и сейчас, как всегда, юноша, кивнув Маковичу, хотел было пройти мимо.

— Что это вы так спешите? — остановил его чиновник.

Юноша с почтительным недоумением приостановился, приноравливаясь к шагу чиновника. А Макович второпях никак не мог придумать объяснение своего повышенного внимания к юнцу. И это еще больше напугало его: если у писаришки было хоть слабое подозрение, то после такого поступка Маковича оно только укрепилось. Пока стоял у подъезда, он был уверен, что сумеет ловко и незаметно вызнать у писаря, видел ли тот что. Теперь же разговор с ним никак не клеился у Маковича. На все свои вопросы о служебных делах чиновник получал односложные и робкие ответы юноши.

«Э, да не знает он ничего», — подумал Макович и решил, что своими фантазиями он только морочит себе голову.

Они уже приближались к месту, где их пути должны были расходиться, когда хитрая идея пришла в голову Маковичу. Он опустил руку в карман и там, в кармане, содрал с одной из сигар бумажное колечко-ярлычок. Потом достал сигару и остановился, сделав вид, будто ищет спички.

— Нет ли у вас спичек? — спросил он у писаря.

Юноша услужливо схватился за карман и торопливо поднес зажженную спичку к сигаре. И Макович по этому движению окончательно понял, что юноша ничего не заметил. Это его даже слегка раздосадовало.

— Ну, вы уже закончили тот реестр? — с серьезным видом спросил Макович. — Нет еще? Да… недаром говорят: не допускай детей к делам взрослых. Небось еще недели две провозитесь! А впрочем, прощайте.

Удалившись на приличное расстояние от юноши, Макович остановился, повертел в пальцах сигару и вдруг пожалел о том, что сорвал красный ярлычок.

«Как бы его приспособить обратно?…» — подумал он.

1915