Но нет. Странно. Встали, попрощались, Чара повернулась и ушла, моя счёт оплачивает. Почти вздыхаю с облегчением, разве только мысль об избиении самого себя кнутом до сих пор неприятно холодит позвоночник. И тут с ужасом замечаю эту тушу – оплывшее дряблое тело, которому уже не помогают никакие косметологические процедуры. Амира… Привычная дрожь проходит по организму. Теперь у меня другая хозяйка, говорю себе. Правда, с разрешения Ямалиты Амира сможет… да что угодно. А такая и спрашивать не станет, девочки всегда друг друга поймут, как говаривала она своим рабыням. И почему у таких сук вечно море денег?!

Тамалия

Толстая тётка неопределённого возраста, но именно тётка, пуская слюни пялится на моего… чёрт, на Антера. Это заразно, что ли? Считать другого человека собственностью. Постоянно приходится себя останавливать. Впрочем, парней я часто тоже «своими» считала. Большинство из них почитали это посягательством на свободу и благополучно сваливали. Ну и к чёрту, зачем мне непостоянные?

Так, что-то мысли не о том, вот, смотри, какой постоянный завёлся. Не свалит, пока не отпустишь, в письменном виде. Но как-то не радует…

А тётка… с её деньгами (судя по наряду и камешкам), и такую внешность иметь, это ж сколько уже нужно было косметических процедур пройти, чтобы тело не выдерживало? Сейчас и в сто лет можно моложе выглядеть. Старая развратница! И обжора, да. Жирная.

Только тут замечаю, как напрягся Антер, стиснув побелевшими пальцами кнут.

Тётка с приторной улыбкой устремляется к нам. За ней на золотом поводке идёт смуглый высокий атлет – повыше Антера, да в плечах пошире, напомнивший мне племенного быка. Лицо непроницаемо, глаза масляные, профессиональный раб.

Тьфу, дура, нельзя так думать, откуда ты знаешь, что скрывается за этой маской, какая изломанная судьба? Ох, будь моя воля…

– Здравствуй, дорогая, меня Амира зовут, – протягивает тётка руку, приходится со счастливой улыбкой пожать и представиться. – Извини, что я так по-свойски, просто увидела у тебя своего бывшего раба, хорошенький, правда? Как тебе, продавать не собираешься? А то что-то соскучилась я…

Антер

Предательская дрожь в коленях едва не сваливает меня на пол. Рефлекс, что ли? Какое счастье, что никогда больше не прикоснусь к этим свинячьим ногам. Расправляю плечи.

– … увидела у тебя своего бывшего раба, хорошенький, правда? Как тебе, продавать не собираешься? А то что-то соскучилась я…

Никогда больше? Нет, нет, к кому угодно, только не к ней!

Побеждаю паническое желание с мольбой взглянуть на Ямалиту. Похоже, ей и правда нужно, чтобы я вёл себя с достоинством, не представляю, для чего. Но почувствовать себя почти человеком… всё же невыразимо приятно. И больно, до ужаса, до тянущей по всей нервной системе раздирающей рези. Мне строго-настрого запретили вставать на колени, повторили с десяток раз, заставили меня повторить – что бы ни случилось, не сметь. Но если решит продать обратно Амире… Лучше пульт, чем обратно, не верится, что так думаю… Откуда она здесь?!

– Нет, – холодно откликается хозяйка. – Он мне самой нравится.

– Понимаю, да у меня получше завёлся, – бывшая дёргает цепочку. Кнат с обычной долей презрения посматривает, да пошёл он! Поначалу от меня Амира тоже не требовала всего того, что понадобилось потом. Постепенно, как ей казалось, «ломала», обижаясь, наказывая, иногда заставляя самому искать пути получения прощения, иногда подсказывая, иногда демонстрируя на примере других рабов. И тебя это ждёт. Долго ли ломать, всего несколько кнопок, и ты сломан… Остальное – обман.

– Рада за вас, – а сколько холода в словах, надо же, не ожидал. Думал, сейчас начнут обсуждать меня.

– А ты видела моё послание, правда же, оно справедливое? – Амира шагает ко мне, протянув руку, ощущаю, как жар приливает к щекам. Бросаю взгляд на Ямалиту, та стоит, глядя на Амиру… И что тут сделать достойного?

Бывшая хозяйка наскоро касается пальцем замка, дёргает брюки, захватив и бельё, опускает их ниже, чем нужно для демонстрации надписи. Задирает рубаху. По-моему, прокусываю губу, ощущаю солёный привкус на языке. Кажется, в дверях мелькает Чара, бросает взгляд на происходящее и предпочитает удалиться.

Унижения в общественных местах самые тяжёлые. Когда тебя никто, кроме хозяина, не видит, можно хоть попытаться смириться. Да какое там смириться! Но когда на тебя смотрят десятки любопытных глаз… смеются, обсуждают… Ты осознаёшь, что даже если когда-нибудь окажешься на свободе, этого уже не смыть.

Тамалия

Честно, я просто не ожидала, что она посмеет так по-хозяйски обойтись с моей собственностью! Раб, конечно, он раб и есть, даже чужой, тем более твой бывший, но всё-таки! Я просто на несколько секунд остолбенела. Бедный мой Антер, нужно же было встретить эту суку!

– Как он мило краснеет, – произносит она, потрепав его по щеке.

– Как ты посмела коснуться моего раба! – с ледяной яростью отвечаю, надвигаюсь на неё – кажется, несколько пугается, отступает. На секунду одолевает желание раздеть её красавчика, но останавливаю себя. Бесправный раб не виноват в том, что вытворяет его хозяйка. Нет уж.

Хватаю с ближайшего стола какое-то жидкое блюдо и выплёскиваю на неё. Надеюсь, горячее.

Она вивизжит, стряхивает с лица куски еды, на шикарном платье расходятся пятна, одна грудь вдруг проседает – видимо, бюстгальтер лопнул, не удержав такое.

– Ты мне ответишь! – верещит толстуха.

– Все свидетели, что ты сделала с моим рабом! Если сейчас же не уберёшься отсюда, подам жалобу!

Чёрт, ну и засветилась, агент Там… Интересно, Леркин дублёр свалил, или ещё тут? Чёрт, чёрт! Но меня уже не остановить, яростно разворачиваюсь к Антеру:

– А ты почему без штанов стоишь?! Почему позволяешь посторонним прикасаться к себе?!

– Но что я… – начинает было, наскоро застёгиваясь. Чёртов раб, без приказа даже не оденется! Может, я ошиблась и человека из него уже не получится?

– Я же сказала, вести себя с достоинством! – шиплю, приблизившись.

– Простите, госпожа…

Чёрт, уже снова на коленях, протягивает мне кнут, какой услужливый, чёрт тебя дери! Все мои увещевания псу под хвост! Огреть бы тебя разок… впрочем, не поможет. Так просто не вывести его из этого состояния, и мои приказы – просто другие приказы такой же хозяйки, и согласно стереотипам… Чёрт!

– Поднимись, я с тобой дома разберусь, – проговариваю, работая уже на публику. Кто-то разочарованно отворачивается – ну конечно, замечательное представление, думали, тут вам сейчас кровавое зрелище развернётся? Кто-то понимающе ухмыляется. Кажется, кто-то даже посочувствовал несчастному рабу. Ну хоть кто-то, боги, посочувствовал…

Амира яростно стряхивает с себя салфеткой остатки пищи и, похоже, уже успела поставить на место обвисшую грудь. Жаль, мы с Антером пропустили. Или у неё лиф механический?

– Ты мне за это заплатишь… – цедит. – Это платье дороже твоего чёртова раба!

Ах, так? Ярость поднимается удушающей волной, застит глаза. Оборачиваюсь к настороженно посматривающему на нас стражу порядка:

– Имеет ли свободный человек право что-либо делать с рабом другого свободного человека без его разрешения?

– Нет, конечно, госпожа, это же как воровство.

– И что за это положено? – спрашиваю, хотя Амира уже замолкает. Дошло. Все эти дряни свободные и достаточно богатые, чтобы купить раба, на стороне друг друга, совершенно вольно чужих рабов обижают. Ожидала, что я посмеюсь, может, ещё и по рядам его проведу, чтобы всем виднее было? Но ты у меня сейчас получишь. Даже знаю, что для тебя ужаснее всего!

– Если подадите иск и будет суд, ну свидетели есть… как минимум компенсация морального ущерба. В тюрьму вряд ли посадят, хотя если будете настаивать… Тут ситуация однозначная. Возможно, даже несколько месяцев дадут, если вы настаивать будете, – сообщает страж, и мне вдруг кажется, что Амира ему тоже неприятна. Повезло, однако. Не думаю, что её действительно кто-нибудь в тюрьму засадит, но даже ничтожная вероятность кажется ей ужасающей.