========== Возвращение ==========

Так странно после пяти лет отсутствия возвращаться в город, где ты вырос. Если бы меня попросили описать, что я сейчас чувствую, то, наверное, сравнил бы это с первыми шагами после долгой травмы: ты вроде умеешь ходить, но каждый шаг пропитан неуверенностью и является для тебя чем-то новым.

Город нисколько не изменился за все время моей отлучки. Те же дороги и люди; те же вывески на витринах магазинов, местами уже выцветшие и потрепанные; такое же солнце, ослепляющее летом настолько, что приходится щуриться до глубоких морщин; старый лежак с навесом на лужайке около моего дома. Сколько себя помню, он всегда здесь находился, словно появившись из ниоткуда.

— Лукас, ты собираешься вылезать из машины и помогать мне с сумками? — голос моей матери всегда был на полтона громче, чем следовало бы. Я отлипаю от стекла и вылезаю из машины.

— Возьми эти коробки и отнеси их в свою комнату. — Она ставит передо мной два огромных картонных квадрата, доверху заполненных моими вещами. — Я занесу остальные сумки внутрь и съезжу в супермаркет. Надо что-нибудь купить к ужину, не думала, что ты прилетишь уже сегодня.

— Наверное, ты была бы рада, если бы я вообще не возвращался. Но, похоже, у отца не входило в планы долго задерживаться на этом свете. Жизнь — дерьмо.

Когда мне было одиннадцать лет, мой старший брат погиб в автокатастрофе. В ту ночь Итан возвращался с вечеринки, посвященной окончанию школы и вступлению во взрослую жизнь. Я до сих пор не понимаю, почему он позволил своему лучшему другу, который был в нетрезвом состоянии, сесть за руль автомобиля, а затем и поехать вместе с ним. Итан всегда казался взрослее. Он был образцовым сыном, братом, учеником и другом. Его все любили. Я его любил. На него всегда можно было положиться, спросить совета. Помню, когда я однажды вернулся из школы с ахеренным синяком под глазом, мой брат сказал, что я должен был простить обидчика, а не лезть в драку. То есть мне следовало сказать спасибо тому придурку из старших классов, который подставил мне подножку, из-за чего весь обед оказался на мне и на полу в столовой. Итан рассуждал об этом так уверенно, с детально продуманными доводами, что в тот момент мне лишь оставалось согласиться с ним. Может, именно эти качества в нем заставили его оказаться в машине с Тейлором? Да хрен его знает! Мама почему-то решила обвинить во всем отца. Возможно, ей было так легче. Папа же ничего не говорил, только молчал. Неужели она не понимала, что он и так убит горем, а этим она просто добивает его? Тем не менее после такого напора ежедневных ссор и обвинений родители решили развестись. И это было совершенно правильное решение. А спустя пару месяцев я уехал к отцу в другой штат, потому что не мог больше находиться рядом с матерью и выслушивать от нее то, как я похож на Итана и как ей тяжело со мной жить под одной крышей, зная, что я не он. Тогда я даже задумывался над тем, что если бы у нее был выбор, она с легкостью запихала бы меня в ту чертову тачку вместо моего брата. Впрочем, я до сих пор так думаю.

Мой дом тоже почти не изменился. Только вместо бежевых обоев с цветочками сейчас стены обклеены желтыми с какими-то абстрактными хреновинами. Папино кресло заменил маленький диванчик в современном стиле, который совершенно не вписывается в эту гостиную. И он выглядит не роскошью на фоне старой мебели, а, наоборот, похож на уродливое чудовище.

Прежде чем войти в свою комнату, я оборачиваюсь и смотрю на дверь в комнату брата. Даже несмотря на то, что его больше нет, она же до сих пор принадлежит ему, верно? Я медленно подхожу к ней, берусь за ручку, и холодная сталь будто обжигает кожу. Тишина вокруг такая, что можно резать на куски; только отчетливо слышен стук моего сердца. Пытаюсь повернуть ручку, в ответ раздается противный скрежет металла, бьющий по нервам так, что аж сводит зубы, но тщетно. Ухмыляюсь себе под нос и иду по направлению к своей комнате. Надеюсь, хотя бы ее мать не заперла на ключ.

Стойкий и неприятный запах резко ударяет в нос и моментально отравляет мой организм. Тут же кидаюсь к окну и дергаю раму вверх, чтобы хоть как-то от него избавиться. После пятой попытки у меня наконец это получается. Провожу пальцем по комоду, на котором стоят фотографии со мной, Итаном, моими друзьями. Судя по толстому слою пыли на мебели, я здесь первый посетитель за пять прошедших лет. То ли смеяться, то ли повеситься. Запах меня попросту убивает, и я высовываю голову в окно, чтобы не задохнуться. В эту же секунду зеленая ветка дуба хлещет по лицу. Черт! Я и забыл об этом. Огромный и старый ветвистый дуб располагался прямо на лужайке посередине моего и соседского дома. Бля, он, наверное, шел в комплекте с шезлонгом. При желании по нему можно было запросто перебраться из окна моей комнаты в окно к соседям. Вроде я даже пару раз этим занимался в детстве, когда общался с этим парнишкой. Как его звали? Имя какое-то странное. В голову ничего не лезет. Ладно, мне еще надо притащить и разобрать свои вещи. Плюсом не мешало бы хоть немного прибраться в своей комнате, мне все-таки жить в ней целый год перед тем, как поступить в университет и уехать отсюда. Надеюсь, навсегда.

Часа три у меня ушло на распаковывание вещей и жалкое подобие уборки комнаты, пока мама играла роль заботливой родительницы и готовила внизу ужин.

— Как давно ты был у парикмахера?

— А что? — потираю лицо руками.

— Они немного длинные, тебе не кажется? — Она касается моих волос и убирает челку со лба.

— Сколько себя помню, у меня всегда была подобная стрижка. — Делаю глоток сока, чтобы скрыться от ее прикосновений. Сейчас мне определенно этого не хочется.

— Я хотела сказать, что они начинают виться, как у твоего отца.

— Мне это никак не мешает.

— Как прошли похороны? — она задает вопрос, раскладывая салат с фасолью по тарелкам. Так и не запомнила, что я ненавижу фасоль.

— Могла бы приехать на них, тогда не пришлось бы спрашивать, — пожимаю плечами.

— Лукас! — кричит, нанося урон моим барабанным перепонкам, отчего я рефлекторно зажимаю уши ладонями.

— Что? — смотрю в упор, таким образом пытаясь заметить хоть каплю скорби в ее взгляде. Но он холодный, словно вместо глаз у нее две ледышки. Ни капли сочувствия или вины. Ровным счетом ничего.

— Ты же знаешь, что мой приезд ничего бы не изменил.

— Спасибо за ужин, но аппетит пропал внезапно. — После сказанных слов я отодвигаю тарелку и встаю со стула.

— Лукас?

— Да, мам? — оборачиваюсь в надежде, что ошибался.

— Чем ты завтра займешься? До начала учебы еще чуть больше месяца.

Ее фразы вызывают ра­зоча­рован­ный вы­дох. — По­ка не ду­мал. Мо­жет, встре­чусь с друзь­ями.

— Тогда будь добр, найди время, чтобы скосить траву около дома.

— Как скажешь. — Все-таки я не ошибся. Поднимаюсь наверх в свою комнату, чтобы побыть в гребаном одиночестве.

========== Радость встречи ==========

В эту ночь я так и не смог уснуть. Мысли калейдоскопом лавировали в моей голове, будто на грёбаных каруселях. Я вспоминал семью, когда мы ещё действительно являлись таковой; школу; своих друзей, но почему тогда оборвал с ними все пути к общению, когда уехал? Память упорно воспроизводила картинки из моей жизни, словно слайды на старом проекторе, которые я упорно пытался забыть. Почему? Да я и сам не знаю. Может, потому что уже не будет, как прежде, как ни старайся. Забавно. Напоминает велосипед из детства, который ты очень любил и радовался каждой поездке на нем, но ты незаметно вырос, а детали поизносились, некоторые вообще вышли из строя. И с виду он вроде бы всё такой же, то ты меньше не станешь, чтобы опять сесть и почувствовать ту эйфорию от езды, когда ветер бьет в лицо и по щекам текут слезы, да и детали уже не заменить, их давно перестали выпускать.