А вскоре Галя вышла замуж. Ее избранник был хорош собой, и все говорило о том, что в бедности его жене жить не придется. Она встретила этого парня на обычном домашнем «сабантуе», как тогда именовались наши посиделки. Я обиделся и тихо слинял из кампании, а Галя, оказывается, бежала за мной по ночной улице босиком. Не догнала и вернулась. Мы перестали общаться, как только в ее ушах зазвучал марш Мендельсона. Я, мне казалось, успокоился, как будто совсем потерял к ней интерес. Но мир полон добрых людей, и мне заранее сообщили дату галиного бракосочетания. Я вдруг понял, как сильно она нужна мне. И понял, что потерял Галю навсегда. Надо ли говорить, что я стоял за углом ЗАГСа и напряженно наблюдал все подробности свадебного кортежа? Слезы текли сами собой, а прохожие с изумлением оглядывали высокого юношу, который занимается таким немужским делом среди бела дня прямо на улице. А может, это были жители окрестных домов, и такое зрелище уже стало для них привычным? Галина присказка «Я и из тебя человека сделаю!» обычно раздражала. Но при мысли, что это теперь ежедневно будет говориться не мне, у меня началась паника.
Я приехал домой и никак не мог успокоиться. Слезы текли и текли, и я рассказал обо всем Альберту. Узнав, в чем причина происходящего, друг раздобыл Галин телефон и тайно от меня встретился с ней. Он хотел развернуть ситуацию в обратную сторону. Но из этого ничего не вышло. Галя вежливо выслушала сбивчивые речи Альберта, а потом сказала, что это его не касается. Друг в недоумении приехал ко мне и все рассказал. Он-то надеялся, что я сразу успокоюсь. Но как же он ошибся! Количество моих слез теперь уже было сопоставимо с Ниагарским водопадом. Не желая оставаться на одном месте в кампании свидетеля моей трагедии, я выскочил из дома и помчался куда-то в центр города. Прямо на улице я познакомился с очень взрослой женщиной из другого города. Мы поехали к ней в гостиницу, напились до полусмерти и до утра занимались…. Ну, любовью это назвать сложно. Но чем-то в этом роде мы занимались. Я узнал в ту ночь много нового. Потом меня по традиции стошнило и я сбежал домой.
А наутро мне стало легче. И тогда я вывел нехитрый рецепт избавления от сердечных мук. Чем сильнее ты изваляешься в грязи накануне – тем чище и возвышеннее парит твоя душа наутро. Я решил считать это промежуточным хэппи-эндом: ведь жизнь еще только начинается!
Вскоре Альберт поступил на актерское отделение местного ВУЗа и решил познакомить меня с красавицей-сокурсницей. Она только что снялась у Эльдара Рязанова и собиралась стать кинозвездой. Ничего не вышло ни у нее, ни у Альберта. Эта роль осталась единственной звездной в ее карьере. И, придя на встречу, заботливо спланированную Альбертом, мы с ней друг друга просто-напросто … не заметили.
В последний раз…
Смолоду я осознал, что математика и прочие точные науки категорически не желают укладываться в моей бедной голове. Когда пришло время выбирать жизненный путь, я понял, что должен направиться в какой-либо творческий ВУЗ. Довольно легко поступив в него, я узнал о существовании профильного дома творчества, да еще в самом центре города. И если на завтрак я получал гранит науки, то на ужин обычно имел совершенно другое блюдо. Времена были советские, и Дом творчества был не просто местом проведения конференций и банкетов. Здесь можно было встретить всех – от актеров и спортсменов до фарцовщиков и проституток. В баре завязывались деловые контакты, в туалете продавались американские джинсы. Попасть в ресторан Дома творчества, даже размахивая студенческим билетом, было практически невозможно. Дверь охраняла неприступная Эмилия Илларионовна, как сказали бы сейчас, «даже из гестапо выгнанная за жестокость!» Чтобы войти внутрь, требовалось, чтобы кто-то знакомый с Эмилией Илларионовной и уважаемый ею, вышел изнутри и провел тебя туда, где бурлила такая заманчивая взрослая жизнь…
И вот однажды вечером я прорвался в бар, выпил коктейль, купил в туалете вышеупомянутые джинсы и уже собирался отправиться домой, как вдруг на мою ладонь легла чья-то рука. Я посмотрел – рука была женская, красивая, ухоженная, да еще с необыкновенным перстнем. Рука принадлежала блондинке средних лет. «Привет, – легко и непринужденно, как старому другу, бросила она мне. – Что будешь пить?» От такого нахальства мой язык прилип к небу. Она заказала два коктейля и принялась болтать. Через пять минут мы уже действительно были хорошими знакомыми. Белла, так звали блондинку, представляла собой тип довольно интересный и мне тогда абсолютно незнакомый. Существовала в те годы категория «нужные люди». В нее входили директора магазинов, товароведы, завсклады и т.п. Они многое «могли» и за это многое «имели». Белла предпочитала проводить свободные вечера не с мужем, а в баре нашего Дома творчества. Она была барменшей в гостинице для интуристов.
Я ей сразу понравился, мне с ней было ужасно интересно, и мы поехали к ней в гости. «Ты не пожалеешь, – шепнула мне Белла в такси. – Я пятисотпроцентная женщина!» Мое мальчишечье сердце сжалось в комок, но отступать было некуда. Не знал я тогда слов «предохраняться» и «менопауза». И, когда мне предложили не делать первого, потому что уже наступило второе, я совсем растерялся и попросил еще один коктейль. Белла лишь улыбнулась. Мы выпили и до утра занимались сексом. Женщина была очень страстная, искушенная, и к исходу ночи я умел гораздо больше, чем днем раньше. Белла уснула, а я пошел в туалет и вдруг увидел на столике паспорт. Врать не стану, заглянул внутрь. О, ужас! Белла выглядела великолепно, но была старше моей мамы на целых пять лет! Про эдипов комплекс я уже был наслышан. Я прикрылся простыней и постарался уснуть. Утром Белла поняла причину моего смущения и, сварив кофе, решила поставить точки над «и». «Мальчик мой, я хочу тебе кое-что объяснить. Ты не должен думать обо мне плохо. Я очень люблю мужа, он никогда ни о чем не узнает, и тебе ничто не грозит. То, что произошло между нами, очень нужно мне, но не имеет никакого отношения к моей семейной жизни. Вполне возможно, что я сделала это в последний раз! А ты ужасно славный…» Это прозвучало довольно патетично.
Но бывали у нас и минуты бурного веселья. Как-то, утолив страсть, я накрылся простыней и выдал дикую чушь: «Белла, а правду говорят, что чем женщина старше, тем ее груди дальше друг от друга?» Белла смущенно воскликнула: «Ну почему?», но на всякий случай сдвинула груди руками к центру фигуры…
Мы встречались еще несколько месяцев, а потом наши пути разошлись. Нам просто какое-то время было хорошо вместе, и я до сих пор благодарен ей. Это была первая женщина с большой буквы, встреченная мной. Не буду прибегать к избитому сравнению с пышно отцветающей розой, которая сегодня еще радует ваш глаз, а назавтра уже превратится в гербарий. Я просто впервые задумался о женском возрасте. Какой ужасный, несправедливый закон – мужчина с годами лишь приобретает, а женский век так краток! Я подумал об этом, тут же перестал и с головой окунулся в вихрь общения с женщинами молодыми, часто даже моложе меня.
В то же время мой лучший друг Альберт встретил Ларису. О, эта женщина была великолепна. Красивая, умная, образованная, талантливая. Замужняя. Они служили в одной актерской труппе, и Альберт видел, как не любят ее многие актрисы. «Завидуют!» – решил он, ведь многие из них в ее возрасте выглядели настоящими бабушками. Лариса была старше нас лет на двадцать. Несмотря на это, мой друг страстно влюбился в нее и моментально бросил свою юную подружку. Его дыхание перехватывало, а сердце замирало, когда он видел профиль Ларисы в темноте кулис. Она тоже относилась к нему самым нежным образом. И вот однажды он решился и пригласил даму в дорогой ресторан. Подняв тост за спутницу, Альберт закрыл глаза и поцеловал ее в губы. Открыв глаза, он обнаружил напротив пустой стул. Минут пять он провел в оцепенении, а потом Лариса вдруг вернулась. «Решила припудрить носик!» – хихикнула она и вдруг стала абсолютно серьезной. «Давай договоримся, – предложила она Альберту. – Ни о каких глупостях между нами не может быть и речи. Ты – мальчик умный и, наверное, понял, что ты мне бесконечно дорог. Но моя семья – самое дорогое, что у меня есть. Я не могу ее разрушить. Тебе трудно сейчас это слышать, но, поверь мне, ты это переживешь легче, чем я. Если бы мы дали себе волю, это очень скоро закончилось бы. А я предлагаю тебе долгую дружбу. Что скажешь?» Ну, что он мог сказать? Кивнул головой и выпил виски залпом.
