- Ну хорошо, - Дьявол выпускал густые клубы сигарного дыма. В бокале с коньяком янтарным светом отражался огонь камина. Горящий камин да пара канделябров со свечами - вот всё, что освещало комнату. И хоть тут было очень жарко, Дьявол не снимал пиджак, не ослаблял туго затянутый узел галстука, - но ведь ты вызвал меня на Игру. Стало быть, есть к этому интерес. Мне любопытно, какой именно?
Ангел хотел было ответить, но Дьявол, улучив момент, прибег к своему излюбленному способу раздражать - перебил, не дав сказать собеседнику:
- Только правду, Ангел. "В этих стенах не принято лгать", - съехидничал он.
Ангел сделал глоток вина из кубка и, медленно отставив его, оторвал пару виноградин из большой грозди.
- Ему суждено сделать Великое дело.
- Вот оно как, - придавая театральность и чрезмерный драматизм своим словам протянул Дьявол, ставя недопитый бокал на стол. - И что он должен сделать? Соблазнить новую Деву Марию? Построить Третий Иерусалимский Храм? Провозгласить Второе пришествие? - не скрывая ехидства язвил Дьявол, не оставляя попыток раздражать своего собеседника. И хотя вызвать у Ангела злость или, хотя бы, раздражение было невозможно, Дьявол продолжал диалог в такой манере, ибо это была его суть. Игра стоила свеч!
- Он должен писать, - серебром разливался голос Ангела.
- И что он должен написать? Новый-новый Завет? Свежие доказательства бытия Божьего? Прописать новые псалмы в хвалении Богу? - продолжал злорадствовать Дьявол, впрочем, вел себя как всегда за этим столом.
- Нет. Он должен писать. Просто творить. Всё. Этого хочет Он.
- Ну, а мы посмотрим, что за-ахочет... - растягивая последнее слово Дьявол не закончил начатую фразу и медленно, в такт своих слов, поднял бочонок, под которым кубики выпали цифрами пять и шесть.
Ехидная улыбка Дьявола стала еще шире, еще ехиднее.
- Теперь твой ход, - он подчеркнуто элегантно протянул бочонок Ангелу.
***
Малыш сидел на диване в гостиной и смотрел мультфильмы. На экране мелькали то Губка Боб, то Винни Пух с его друзьями, то Русалочка. Когда экран стал показывать захватывающие приключения Шрека, Малыш почему-то загрустил и перестал смотреть телевизор. Он отвернулся от экрана, иногда всхлипывая и вытирая ладошкой щеки.
- Мам, - тихо позвал он.
Мать не откликнулась, продолжая возиться на кухне.
- Мам, - более громко и настойчиво позвал он.
- Что тебе, сынок? - отозвался ее приветливый голос из кухни.
Малыш молчал.
Занимаясь приготовлением ужина и заготавливая продукты на завтрак, мать листала ленту новостей в соцсетях, попутно общаясь с людьми, которых она знала только по нику и аватарке к ней. Хоть какое-то общение в мире, где тебя никто не хочет знать такой, какая ты есть. Посты с фотографиями блюд, ссылки на статьи в Интернете о детях, их питании и воспитании, перепосты мотивирующих картинок с банальными фразами, которые должны означать некую мудрость, истину сего мира. Кто знает эту истину? Кому в действительности нужны свои мысли и реальные мысли другого, такого же, как и он сам? Мир наполнен чужими мыслями, сформулированных в банальные разбитые фразы, эдакие шаблоны, как в конструкторе Лего. Из них, из чужих "умностей" мы пытаемся построить свой мир.
Отец Малыша был далеко он них. Уже давно. Так сложилось. Её общение с отцом ребенка чаще всего сводилось к короткому диалогу о Малыше и заканчивалась его просьбой передать телефон сыну. Малыш любил своего отца, а тот - своего Малыша. Но так сложилось - они порознь.
Неожиданный удар в стекло окна заставил мать встрепенуться. Ночная птица, спутавшись в ночи, ударилась о стекло. Мать всматривалась в вечернюю темноту: на подоконнике снаружи сидел белый голубь. Казалось, он с любопытством рассматривает человека, по ту сторону окна, а человек с любопытством рассматривал незваного ночного гостя. "Чего ему не спиться? Уже ведь темно", - подумала мать. Рассмотрев комнату за окном, освещенную яркой лампой, покрутив белой головой, негромко проворковав, голубь улетел по своим делам, хлопнув напоследок крыльями об окно. Некоторое время Мать продолжала смотреть в окно, думая о незваном госте. Шипение на плите оторвало мать от от мыслей о голубе, вернув в мир бытовых проблем.
- Папа, папа!!!! - Малыш кричал из гостиной. Резкий крик отчаяния и боли. Бросив планшет на стол Мать вбежала в комнату, скользя по угловатому коридору. Малыш лежал на ковре вверх лицом. Глаза закатились, голова запрокинута, из носа текла кровь, стекая по щеке и оставив уже каплю на ковре.
- Сынок! - инстинкт матери бросил ее к Малышу. Приподняв ладонью голову, она потеребила его по щекам, пытаясь привести в чувство.
- Сыночек, сыночек! Что с тобой, милый, - быстро нашептывала она. Из динамиков телевизора Осёл голосом Эдди Мёрфи что-то рассказывал Шреку, тот его перебивал своим криком. Вместе с торопливым и испуганным голосом матери в комнате воцарилась какофония, что придавало восприятию ситуации какой-то жуткой нереальности.
Все еще невероятно бледный Малыш посмотрел на маму мутными глазами, пребывая в полуобморочном состоянии. Кровь уже не текла, оставив на щеке Малыша и ладони матери большие красные мазки.
- Что с тобой случилось, родной мой? - торопливо спрашивала мать. - Что у тебя болит? - она ощупывала его, пытаясь выявить, нет ли у сына каких-либо повреждений.
- Подожди, я вызову врача. - мать уложила малыша на диван и пошла в коридор за телефоном.
- Не надо врача, - неожиданно твердо ответил Малыш.
Мать на секунду остановилась, изумившись неожиданно твердому голосу Малыша. Еще полминуты назад он едва мог открыть рот, чтобы сказать хоть что-то. Но врача вызвать надо: неожиданный обморок сына ее сильно напугал.
...
Врач приехал примерно минут через сорок. Осмотрел Малыша, прослушал его дыхание стетоскопом. Замерил давление и пульс, но никаких отклонений не нашел. Ни чего такого, что могло бы вызвать обморок и носовое кровотечениея. Немного пониженное давление, но с учетом того, что мальчик был в обмороке, это не удивительно.
- Вот, - врач протянул две разные таблетки в упаковках, отрезанных от блистеров. Это должно помочь сейчас. - И дайте ему побольше воды запить. - Врач склонился над маленьким журнальным столиком, записывая что-то в карточку вызова.
Мать принесла из кухни стакан с водой и протянула его и таблетки Малышу:
- Вот, выпей, пожалуйста.
- Мне это не нужно, - насупленный Малыш пребывал в состоянии какой-то тихой агрессии, весьма нехарактерной для него.
"Видимо, это из-за обморока" - подумала мать. Она подошла к врачу и хотела его спросить, но...
Стакан упал на паркет, там, где ковер не прикрывал пол. Неожиданный звон разбитого стекла напугал мать и врача. Но не Малыша. Тот с невозмутимостью уставился на мать.
- Ой, господи, - пробормотала мать, - это всё из-за слабости, да, доктор? Малыш ты в порядке? Ты не поранился? Не ходи здесь, ты можешь наступить на стекло. - Мать подошла к Малышу, осторожно взяла его на руки и отнесла на диван, - Я сейчас уберу, а ты не вставай с дивана, хорошо? Материнская забота вперемешку с расстроенными чувствами о случившемся придавала действиям и голосу матери какой-то суетливой растерянности.
Мать вышла из комнаты.
- Надо пройти обследование в поликлинике, более широко обследовать мальчика, - чуть громче обычного сказал врач, чтобы мать его слышала, - Если вы утверждаете, что раньше у него никогда не было обмороков и носовых кровотечений... - Врач не закончил фразу, продолжая писать, - Я в домашних условиях не могу ничего выявить. Значит причина не на поверхности, значит нужно пройти обследование... Я вам выпишу направление...
- Малыш, нет!!!! - Крик отчаяния, крик первородного страха вырвался из матери. От неожиданности доктор вздрогнул и уставился на Малыша, замерев в оцепенении.
Малыш не шевелясь стоял рядом, подняв с пола осколок разбитого стакана. Его взгляд был совсем не детским, в глазах была неестественная для детей жесткость. Скорее даже, жестокость. Подав голову вперед, малыш смотрел исподлобья в никуда. Черная бездна Неведомого затягивала взгляд и именно с таким взглядом, с таким настроем совершают месть или ритуальное жертвоприношение. Мать и доктор смотрели на Малыша, пребывая в состоянии какого-то ступора. В ту же секунду Малыш, не говоря ничего, резко, с силой вогнал себе осколок стекла в правую руку. Абсолютно безжалостно, беспощадно, с решимостью обреченного.
