- Тогда почему вы сразу не бросились на поиски? Не последовали прямиком за белой лекарицей? Или ждали, что сама вернётся в... гнусное болото к царственным клещам и комарам? И прочей нечисти, которая паразитирует на других?
- Не знаю, - тихо ответил младший Стасгард, - в те дни я учился в институте.
Саша всхлипнула. Стеллан не был виноват, а она наговорила гадостей. Вместо того, чтобы наслаждаться его прикосновениями и чувствовать, как крепче становится связь между половинками жемчужно-опаловой луны!
- Прости, я погорячилась, - щекой белая лекарица дотронулась до мужского плеча, - в порыве способна наговорить много лишнего.
- Забудь.
Опекун увлёк её на постель и мягко поцеловал в ключицу. Над Карвахеном расцветал день. Лучи скользили по шторам, робко заглядывали в спальню и, чтобы не мешать, спешно поднимались на вершину. Словно живое, солнце благоволило ворону и журавлице, оберегало от посторонних взоров.
Покинув башню, Саша торопливо помылась в купальне и закрылась во флигеле. Пролистала половину дневника, лентой отметила страницу с талантами белых лекарей и погрузилась в чтение. Да, то, что нужно.
«В нас горит пламя лотоса. Исцеляя, мы отрываем лепесток и передаём другому. Мгновение, и огонь гаснет. Закрываются раны, и каорри обретает тягу к жизни. Но вдруг лекарь не сможет коснуться больного? Можно ли спасти близкого на расстоянии? С детства я размышляла, как быть. Мама умерла в одиночестве, что по сей день не отпускает меня, острейшей иглой колет душу и пробуждает по ночам. Будь у неё мой лепесток! Тогда бы сильнейшая в роду не покинула подлунный мир.
Не одну семерику я гадала, как отделить и сохранить пламя. Прочитала все книги, что унаследовала от предков. Огонь затухал, стекло взрывалось. Прошли годы, но мечта стала явью. Заключённая в оплетённое рунами стекло капелька лотоса ждёт своего времени и вспыхнет, когда владелец призовёт белого лекаря...»
Следуя инструкции, Саша нагревала и остужала пузырёк из-под засушенных трав, окунала в особый раствор и закаляла над огнём старенькой свечи, рисовала начерченные в дневнике руны. Так же обрабатывала пробку. Дерья понимала, ошибка чревата смертью любимого. Если оболочка не выдержит, то взрыв искалечит Стеллана. Но если всё получится, то лепесток исцелит любую рану. Садовница догадывалась, в Архаре приготовлены ловушки, и она была обязана помочь!
Ладони обожгло знакомое чувство. Сжав склянку, Глебова мысленно приказала огню проникнуть в стеклянный дом и капнула внутрь крови с порезанного запястья. Послушное пламя будто подмигнуло и скользнуло в оболочку.
Лепесток мерно сиял, но флакон оставался холодным. Сделать бы второй... артефакт, но резко нахлынувшая усталость заставила опуститься на колени. В горле скопилась вязкая слюна, и только глоток укрепляющего настоя, прописанного дворцовым лекарем, привёл Сашу в чувства. Опыты отняли слишком много сил.
Остаток дня Глебова боролась с тревогой. Обрезала отцветшие олеандры и прочие кустарники, поливала каллы, рыхлила землю на островке и притеняла всходы, то и дело оборачиваясь, глядя на солнце. За ужином кусок не лез в горло. Привычные овощи казались безвкусными, сок - приторным.
На закате последняя Васперити шагала к хорошо знакомой лавке. В запущенном углу парка, укрытая от посторонних глаз колючими плетями белых роз, скамья идеально подходила для свиданий.
Одетый в дорожный костюм Стеллан ждал Сашу.
- Король не отменил поездку?
- Нет. Сиятельный Растан выдал бумагу с предписаниями, потребовал полный отчёт. Придётся задержаться ещё на полдня.
- Это нарочно.
- Понимаю.
Садовница поникла, но тут же взяла себя в руки.
- У меня есть подарок.
Огонь во флаконе сиял подобно звезде в безоблачном небе.
- Лепесток белого пламени. Если... если тебя ранят, разбей склянку. Это всё, что я могу... - по щекам скользнули предательские слёзы.
Опекун обнял её.
- Всё будет хорошо, - прошептал мужчина, - я вернусь. И мы сбежим, обещаю.
Стеллан убрал подарок в нагрудный карман и поцеловал любимую. Нежно, медленно, словно оттягивал момент расставания.
- Я найду тебя. До встречи.
Лёгкое прикосновение к губам, и близнец Его величества зашагал к деннику. Глебова опустилась на скамью и, глубоко задышав, посмотрела в небо.
- До встречи.
Над парком взошли луны. Словно сёстры-подружки, сиреневая и зелёная красавицы перекатились над шпалерой, дотронулись до башни и исчезли за дворцом, а Саша всё оставалась на лавке. Считала скользящие по ветру лепестки роз и ловила те, что падали на колени. Лоскутки малинового бархата пахли пряностями и мёдом.
Завтра будет праздник, день основания Афелета, садовникам предоставили выходной. И слава стихиям. Пусть каорри веселятся, глядишь, не заметят настроения белой лекарицы. Заодно та справится с тревогой. Мора не оставит Стеллана в беде, не бросит единственного, кого одарила силой. Зря, что ли, сотворила вещий сон и указала город, где они поселятся? Волшебный подарок поддержит в трудную минуту. Да и знакомый младшему Стасгарду кайхал добавил капельку уверенности. Нет, зря Глебова ревела, как маленькая девочка. Ещё поборется за счастье, обязательно поборется.
Сжимая лепестки, последняя Васперити шагала во флигель. Не помешало бы сварить ещё успокаивающего и укрепляющего настоев. Займётся утром, благо, травы остались. Королевский лекарь не забрал остатков, видимо, предположил, что понадобятся. Эрен тен Хастерк - второй каорри, кто принял садовницу, как равную себе.
Тишину ночи прорезал женский крик.
Забыв обо всём, Саша побежала на помощь.
На корнях олеандра лежала цетра Его величества. Горло пересекала огромная рана, тело корчилось в судорогах. Пальцы дёргались, словно жертва отбивалась от невидимого врага. Или... она чувствовала появление воронокрылой стихии?
Не сегодня!
- Караса!
Кровь била из артерий.
- Я помогу! - дерья опустилась на колени, - ещё не поздно!
Белый огонь с готовностью откликнулся на мольбу. Глебова положила окутанные тёплым сиянием ладони на рассечённую шею и отпустила силу. Края срастались, дыхание успокаивалось. Ещё чуть-чуть, и на коже останется розовая полоса!
Цетра шевелила губами, будто пыталась что-то сказать.
- Молчи! Тебе вредно разговаривать.
- Сзади... - Караса посмотрела за спину.
Обернуться Саша не успела. Сильный удар по затылку лишил чувств и отдал в руки темноте.
Глава 14. Суд
Сваард тен Кармалл слушал ветер. Семерику после Затмения источники излучали энергию особенно щедро. В горах таял снег, поднимались реки, зацветали деревья. Южные хребты Карвахена пробуждались после зимы.
Кружась, радужные вихри обращались в птиц и радовались солнечному дню. Сотканный из аметистовой паутины сокол шутливо боролся с изумрудным филином. Клевал перья, будто собирал крошки, и хрипло хохотал:
«Быстрее! Быстрее!»
«Сильнее»! - отвечал соперник.
«Смешные, - с крыши беседки наблюдал сапфировый буревестник.
«Гордый»! - одновременно пропели стихии.
Каорри отложил посох и опустился на колени. Трепетали на ветру седые пряди и щекотали лоб; песни водопадов приятно тревожили слух. Сваард знал, смирение - единственный путь, чтобы покровители заметили, снизошли до чужака. Для них он - хилое существо, идущее на поводу слабостей и низменных желаний, и не способное заглянуть в будущее. Кто лучше, чем истинные хозяева долины, ведал о подлунном мире? Вскрик, полёт, превращения - всё таило глубинный смысл.
- Что я должен знать? - прошептал тен Кармалл.
Вопрос остался без ответа. Стихии резвились, словно ожидающие родителей птенцы. Счистили пух и встали на крыло, но не искали еду, зная, что взрослые накормят. Лучше, чем вчера, когда отчего-то обозлённый ворон разбил опору моста. Постройка устояла, но каорри увидел в ярости плохой знак.
«Обернись»! - просвистел филин.
