Мужчины затягивали ремни на руках и ногах, а Глебова молчаливо глядела в потолок и кусала губы, ругая себя за непрошенные слёзы. Должно быть в этой жизни что-то хорошее? Для них - она трусливая полукровка, но даже такая мечтает о счастье! Капельке счастья! Последняя Васперити не хотела быть лабораторной мышью, над которой ставили эксперименты!

Но выход один: подчинение или смерть.

Тен Хемсворт снял мантию, оставшись в тёмно-синих брюках и застёгнутом на десятки пуговиц пиджаке. Хозяин башни вымыл руки, надел маску, настоем протёр ключицу садовницы, и та перестала чувствовать грудь. В ладони «хирурга» блеснул нож, и спустя мгновения слуха коснулся звук, будто режут ткань. Трещат волокна, сопротивляются, но острейшая сталь сильнее.

- Промокните.

- Так?

- Да. Подайте расширитель. Крайний справа, - он зафиксировал инструмент, - смочите бинты в синей жидкости, отожмите и обложите рану.

В нос ударил сильнейший запах спирта.

- Готово.

- Скальпель, - верховный кайхал сделал едва заметное движение, - промокните. Зажим, ещё один зажим. Промокните.

- Это он? Пятиугольный?

- Верно.

- Сверкает, как солнце.

- На первый взгляд, его просто вытащить. Но Ильсию не зря считали сильнейшей белой лекарицей своего рода. Присмотритесь внимательнее: зеркало рассекло сплетение энергетических артерий. Ключевая точка, где у нас с вами создаётся сила, у Алессе заморожена. Причём, осколок прочно вплетён в каналы. Потянешь его, и последняя Васперити навечно закроет глаза. Этого ваш сиятельный брат мне не простит.

- Если вытащить частями?

- Это единственное, что можно сделать. Придвиньте и наклоните зеркало так, чтобы свет попадал точно на разрез. А вы, - он покосился на Глебову, - расслабьтесь. Напряжение мышц усложняет работу.

Взмах молоточком, и по залу прокатился звон разбитого стекла. Вопреки словам верховного кайхала, Саша стиснула пальцы.

- У вас на редкость непослушная подопечная. Что я сказал?

Тен Хемсворт коснулся её тела в нескольких местах, будто набрал код, и мышцы онемели. Остались силы только для дыхания.

- Теперь самое трудное, - Ильхан взял из рук помощника пинцет, - вытащить всё и сшить энергетические артерии.

Садовница не знала, сколько времени лежала. Смотрела в потолок, по кругу считала цветные треугольники-лепестки витиеватого узора. Грамму с аналогичным рисунком носил хозяин башни. На пальце Стеллана она тоже видела печатку, но другую. С одним камнем. В башне переливались семь - по числу стихий, подумала Глебова. Значит, кайхал - это каорри, освоивший все элементы? Не только природный? Понятно, почему Его величество мечтает о собственной гвардии колдунов.

- Промокните. Последний остался.

- Крупный.

- Сейчас уменьшим.

В дверь постучали.

- Срочное донесение из Архары!

Чувства проснулись. Удар молоточком буквально прибил Сашу к алтарю. Проделал сквозную дыру и рассёк артерии, из которых толчками выплёскивалась кровь.

- Я приказал: не беспокоить! - сотряс стены грозный окрик.

- Но...

- Пошёл вон!

Дверь хлопнула.

- Он перерезал...

- Знаю! - с ладоней верховного кайхала стекали алые капли, - если не вытащить сейчас, разница энергетических полей добьёт её! Осколок погрузился глубже!

- Вы не успеете.

Последним, что увидела Глебова, стали глаза цвета опала. Холодные, чарующие, они заворожили и словно попросили подремать. Пообещали сладкий сон взамен мучений, негу без тоски и боли. Сказку со счастливым концом.

Саша поверила.

Пусть кошмары останутся на алтаре, а она поднимется в безоблачные дали.

***

- Вы не успеете.

Из груди дерьи волнами выливалась кровь.

- Я не вижу осколка!

Сиреневые губы что-то зашептали, пальцы стиснули ремни: судороги скрутили Алессе, которая отчаянно хваталась за соломинку жизни. Одинокая, не признанная Карвахеном полукровка, лишенная привычных для каорри привилегий. Жемчужное древо не подарит ей уважения, а посадит в серебряную клетку, как редкую птицу. Одной рукой король будет гладить по хохолку и кормить, другой - выдёргивать перья из хвоста и душить. Некому позаботиться о журавлице. Нет у неё покровителя, который, в своё время, ограждал от бед отвергнутого воронёнка...

Близнец Его величества снял маску и перчатки.

- Отойдите.

Стеллан поймал взгляд наследницы рода белых лекарей. Пусть она уснёт. Стихии не ждут гостью так скоро и удивятся появлению во дворце. Заминка подарит драгоценное время и позволит верховному кайхалу довершить операцию. Тайна раскроется, зато Алессе получит шанс на жизнь. Заслужила.

Младший Стасгард прикоснулся к запястью. По телу садовницы заскользили опаловые блики, и она глубоко вдохнула. Мышцы ослабли, кровотечение замедлилось. Последняя Васперити погрузилась в мир тревожных грёз.

- У вас пятнадцать минут, прежде чем её заберёт Мора, - близнец Его величества посмотрел на верховного кайхала, - дольше не удержу.

В глазах тен Хемсворта читалась ожидаемая неприязнь. Сжав губы, он ополоснул руки, натянул чистые перчатки и склонился над дерьей. Обойдётся без помощника, тем более, такого. С радостью бы выгнал приспешника смерти. Владеет элементом, вопреки увещеваниям династии! И это при уничтоженных книгах о темнейшем искусстве! Кто научил? Кто показал? Развеять бы этого каорри!

Позади что-то скрипнуло. Послышался всплеск, и на пол хлынула ледяная вода.

Стеллан побледнел. Сколько ему было, когда они виделись? Семь?

Закончился ужин в честь дня рождения наследника династии. К столу подавали рисовый суп, цыплёнка в пряно-сливочном соусе и торт с инжирами и орехами, на сладкое. Всё, как любил будущий король, ведь по указанию отца сегодня все были обязаны исполнять прихоти дерия. Абсолютно все.

Накануне Стеллан заболел. Он жевал блюда, хотя чувствовал, что долго в желудке те не задержатся. Сделав вид, что отведал десерта, младший отпросился в спальню. За ним последовал старший. Растан рассердился, что брат не доел сладкое, и на лестнице толкнул его. Теперь будет слушаться взрослых!

Удар затылком о ступеньку, и маленький каорри, вопреки всему, упал в... реку. Студёную и тихую-тихую, словно закрытую от ветров колыбелью скал. Не шумела листва, не пели птицы, только звёзды ослепляли, рисуя на воде радужные блики. Ослепляли и смеялись, словно призывали: вставай! Пора веселиться!

Нестерпимо болела голова. Ребёнок слышал собственное дыхание, чувствовал, как волны омывают лицо, оставляя на губах крошки льда и острые крупинки соли. Вдруг это море? Глубокое и бескрайнее, как писали в книгах. Скорее бы взошло солнце и озарило берега! Мама рассказывала, что на севере Карвахена плещутся холодные воды, богатые сокровищами. Они откроются смелым и останутся незаметными для робких.

По реке плыла лодка. Чёрный деревянный борт рассекал гладь, мерно скрипели вёсла. На изогнутом, как бобовый стручок, носу покачивался фонарь.

- Так и будешь глядеть в небо? Ждать, когда упадут звёзды, и прольются чернила? - просипел каорри. Так разговаривали старые учителя брата, значит, спасителем оказался пожилой рыбак, - или заберёшься ко мне?

- А можно?

Гребец промолчал.

Кое-как младший Стасгард доплыл до судёнышка и уцепился за ростр.

Лодка покачнулась, словно не захотела принимать гостя. Вода хлынула в рот, дерево ободрало щёку, и Стеллана отбросило к корме.

- Хватайся.

По веслу он перелез и в изнеможении упал на борт. Пальцы онемели, от соли свело язык.

- Спаси... - слова застряли в горле. Брату наследника улыбалась самая страшная женщина, которую тот когда-либо видел. Круглые глаза блестели чёрными бусинами, острый нос походил на клюв, смолянистые волосы казались растрёпанными перьями. Она сидела в накидке из тёмного пуха и, ребёнку подумалось, что это изящно сложенные крылья. Подует ветер, и она взлетит, унеся его, глупенького каорри, в гнездо, где скормит птенцам.

- Боишься? - она улыбнулась, показав зубы-иголки.