***

- Добрый день, Михаил Владимирович.

- Здравствуй, Толя. Есть хорошие новости?

- Есть, господин Президент. В настоящий момент объект в Следкоме отвечает на вопросы следователя. Доказательной базы хватит, чтобы посадить нашего общего знакомого от восьми до пятнадцати лет. С учетом его возраста и не самого крепкого здоровья... Такой срок для него может стать пожизненным.

- Это неважно, Толя. Главное, чтобы никто не узнал о подлинной причине его ареста. Я в этом могу положиться на тебя?

- Несомненно, Михаил Алексеевич.

- Что на счет Бахвалова?

- Он под нашим плотным контролем. Все его переговоры прослушиваются, внутри особняка установлена скрытая аппаратура. Если он хоть как-то себя проявит - мы будем об этом знать.

- Хорошо, информируй меня регулярно.

- Разумеется, господин Президент.

***

Военный аэродром Чкаловский, Московская область

На военный аэродром, названный в честь выдающегося советского летчика-испытателя, героя СССР Валерия Павловича Чкалова, независимо друг от друга доставили трех человек и в сопровождении вооруженной охраны конвоировали в сторону гордо стоявшего на взлетно-посадочной полосе Ил-76МД. Все трое переглянулись между собой, когда их вели в сторону самолета и каждый подумал о схожих вещах. В конце концов, на Родине их считали предателями и не без основания, а теперь им несказанно повезло. Они не знали, куда их отправят, но догадаться об обмене было совсем нетрудно. Безумие, подумал один из них, осужденный за выдачу секретов московской противовоздушной обороны американской разведке пятью годами ранее. Он навсегда прощался с землей, где родился, но клеймо Иуды останется на нем до последнего вздоха. Больше ни у него, ни у тех двоих не будет друзей или настоящих приятелей - за всем этим будет вестись строгий контроль. Теперь же они испытывали противоречивые чувства; вроде бы и свобода, столь долгожданная, но практически получив ее, остался вопрос - как быть дальше? Они ведь не ненавидели свою страну и предали ее не по идейным соображениям, а сугубо из корысти, продавшись англо-американцам за вшивые зеленые бумажки. Им не было оправдания за свое преступление и быть не могло и все трое искренне радовались, что сейчас нет Советского Союза, когда предателям воздавалось по справедливости - высшей мерой наказания. Ведь что может быть хуже предательства свой Страны, своей Родины? Ничего. Сейчас же изменники внутренне расслабились, зная, что в постсоветской России их не расстреляют на рассвете как раньше и это убирало последний сдерживающий барьер, чтобы ради наживы подорвать национальную безопасность своей страны. Таким не положено прощение и они об этом знали. Но сегодня им повезло - вместо многолетнего заключения в колонии строгого режима их станут опекать, а по сути, контролировать местные спецслужбы страны, куда их отправят. Впрочем, не для всех из них этот путь будет билетом в новую жизнь, о чем двое из них еще не знали.

Солдаты и сотрудники СВР внимательно наблюдали за тем, как предателей в наручниках завели по трапу в военно-транспортный самолет, пилоты которого получасом позже запустят двигатели и выведут массивную машину на взлетную полосу.

***

Газета "Вашингтон таймс" (выдержка от 6 ноября)

"...заявил начальник вашингтонской полиции Том Сноу, машина, в которой ехали семеро человек, перевернулась вследствие проблем с тормозной системой, но окончательный ответ на данный вопрос даст экспертиза. По имеющимся в нашем распоряжении данным, среди семерых погибших были четверо сотрудников одной из частных военных компаний, которая выполняла заказы Пентагона и ЦРУ, в том числе в так называемой Чернобыльской аномальной Зоне. Представители военного ведомства и Лэнгли пока никак не прокомментировали данную новость..."

***

Нью-Йорк, аэропорт им. Джона Кеннеди

Лил сильный дождь, поэтому пришлось сделать короткую пробежку до терминала, во время которой один из сотрудников ЦРУ держал зонт над головой Джанет Френсис. Внутри нее все бурлило так, словно через минуту у нее был старт на шаттле в открытый космос. В каком-то смысле следующие несколько часов станут для нее равносильными перелету в новую жизнь, которая навсегда изменится. Ей было и радостно, и очень грустно одновременно, ведь свою родную землю она больше никогда не увидит. Зато у нее появится новый дом. Россия, - проговорила она это слово про себя. Там, наверное, прекрасно. У нее навсегда остались теплые воспоминания от знакомства с творчеством Льва Толстого, Антона Чехова, Федора Достоевского и других великих русских писателей и мыслителей, которых она обожала перечитывать в дни одиночества, бывшие в Штатах для нее обычным явлением. Одного ей не доставало и это резало ей сердце словно ножом. По щеке женщины покатилась слезинка от уголка глаза до самого подбородка, но Джанет ее словно не замечала. Зайдя внутрь терминала в сопровождении сотрудников ЦРУ и местной службы безопасности, она, наконец, вытерлась платком - наручники с нее сняли перед тем, как она вышла из машины. Френсис не могла бы словами описать свое состояние, ведь еще менее суток назад ее едва не вынудили сделать поступок, который она не смогла бы себе простить и в таком случае ей ничего иного бы не осталось, кроме как свести счеты с жизнью. И вот теперь свершилось что-то невероятное и Джанет вели в аэродром для обмена. Все так быстро и круто изменилось, от чего женщина была не в состоянии поверить в происходящее. Сознание, и так перегруженное событиями последних дней, оказалось не способным обработать столь резкие повороты в ее жизни за такой короткий отрезок времени и в какой-то мере Френсис шла больше на автоматизме, послушно выполняя все, что от нее требовали.

И вдруг она замерла.

Впереди стояла девушка, смотревшая на Джанет взглядом полным любви и сострадания. При виде Френсис у девушки потекли слезы и тушь, но ее это нисколько не смущало.

- Элизабет... - прошептала Джанет и воскликнула: - Элизабет!

Они побежали навстречу друг другу и, встретившись, Джанет заключила в объятья самого дорого ей человека.

- Моя девочка, моя дочка! - проговаривала Френсис, не в силах оторваться от девушки. Когда же ей захотелось посмотреть в лицо своей дочери, Джанет нежно взяла Элизабет за голову и взглянула в ее голубые глаза. Они были полны любви и излучали целую бурю эмоций.

- Мама... - шмыгнула девушка, - мне... мне надо так много сказать тебе, но ты... тебя увозят отсюда. Мне сказали, что ты больше никогда не вернешься. Это правда, мама? Скажи мне, я умоляю тебя!

- Тише, моя милая, тише, все хорошо, - шептала в ответ Джанет, гладя волосы своей дочери. - Знай, моя крошка, я буду всегда с тобой, вот здесь, - она показала на место, где у девушки находилось сердце, - и вот здесь, - Джанет погладила голову Элизабет. - И еще, малышка... Я хочу у тебя попросить прощение. За все. Я должна...

Больше Джанет не могла сдерживать слез и разрыдалась в объятьях своей дочери.

- Мама, мамочка я тебя ни в чем не виню! - сквозь слезы проговорила Элизабет и посмотрела в красные от перенапряжения и слез глаза своей матери. - Знай: чтобы ты не сделала, в чем бы тебя не обвиняли, ты - моя мать, и я всегда буду тебя любить.

- Спасибо тебе, мое солнышко, и я тебя люблю больше всего на свете, - это было единственным, что Джанет смогла произнести в этот момент и снова крепко прижала к себе свою дочь. В этот момент женщина заметила, стоявшего чуть позади Гарольда Пиррса. Он улыбнулся ей в ответ, наблюдая за трогательной сценой. Она жестом позвала его и адвокат, чувствуя некоторую неловкость, подошел к ним обеим. Френсис обняла его левой рукой за шею и спросила: