- Уснула, -тихо сказал Виктор.

Елена прислонилась к дверному косяку и по её бледному лицу потекли слезы. Антон подошел к кровати и стараясь не разбудить девочку поставил на пол сумку.

- Сколько лет Олесе?

- Шестнадцать в апреле исполнилось, - сказал Виктор.

- Симпатичная и возраст такой хороший, - Антон медлил, - она сегодня ела?

- Баранину опять, большой аппетит.

- Это хорошо даже. Значит жизнь не уходит из нее, эти иные бывает наоборот изморяют человека.

- Ужас.

- В вашем случае все не так печально.

- Понятно.

- Но запах говорит о присутствии потустороннего. Точно.

- Даже проветривание не помогают.

- А так довольно стильные обои у вас здесь, да и интерьер вообще. В "Очаге" брали? У меня похожие.

- Может вы уже начнете?

- Я? Да, конечно. Надо свечи зажечь, так положено, воздух чистится, ионы к катионам, ну вы поняли, нейтроны к протонам, разрядка.

- Схожу за спичками.

Елена испугано сказала: "Проснулась".

Олеся открыла глаза и на её бледном как простыня лице заиграла жуткая улыбка, больше похожая на нервную болезнь. Воспаленные губы с запекшейся кровью вытянулись и девочка протяжно завыла. Антона обдало жаром. Волчий вой разрезал тишину дома. Откуда-то из коридора донеслось шипение испуганного кота. В комнату вошел Виктор и протянул коробку со спичками.

Совладав с собой, Антон достал три длинные свечи из сумки, и чиркнув спичкой, зажег каждую из них. Девочка завыла вновь. Расставил свечи у кровати на толстый ковер. Капли тающего воска потекли вниз. Олеся карими жгучими глазами следила за Антоном, затем принялась чесать черные спутанные волосы.

Родители, вытирая слезы, стояли прислонившись к стене у входа. Олеся пристально следила за движениями экзорциста. Тот достал из сумки заготовленный ранее пучок из трав и поджег его спичкой. "На мне Боже, обеты тебе; тебе воздам я хвалы, - начал Антон монотонную читку, - ибо ты избавил душу мою от смерти, да ноги мои от преткновения, чтобы я ходил пред лицом твоим во свете живых".

Олеся привстала и зловеще засмеялась, от этого смеха у Антона сбился голос, выдержав паузу он продолжил: "Черное ничто именем божиим приказываю тебя, назови своё имя". Девочка на миг замерла и из неё вырвалось хриплым посаженным голосом: "Уходи". Елена охнула. Антон продолжил окуривать комнату, читая наговор: "Я пришел - ты уйдешь, как ночь уходить вслед за луной, уйдешь и ты. Говори как твое имя?" Олеся зашипела змеёй, легла на спину и тело её забилось в судороге.

Антон полез в сумку и достал из нее стеклянную банку с какой-то мутной жидкостью, закрытую пластиковой крышкой. Откупорил и пальцем коснулся жижи, пучок трав тлел, наполняя комнату сладковато-горьким запахом. Испытывая некоторое смятение, он все же подошел к девочке и дрожащим пальцем дотронулся до её бледного лба. Девочка дернулась. Темно-бурое пятно потекло к переносице. "Приказываю, назови свое имя!"- прокричал Антон. Вновь раздалось шипение из потрескавшихся воспаленных губ.

"Имя!"- кричал Антон. В ответ лишь шипение. "Имя говори",- внутри Антона росла тревога, но всем видом своим он показывал уверенность и бесстрашие. "На мне Боже, обеты тебе; тебе воздам я хвалы, - закричал он, - ибо ты избавил душу мою от смерти, да ноги мои от преткновения, чтобы я ходил пред лицом твоим во свете живых. Приказываю тебе, черное ничто, назови имя свое! Имя говори!".

Порыв ветра задул одну из свечей и девочка заговорила низким и шипящим голосом: "Зачем тебе мое имя?" У Антона дрогнул голос: "Чтобы быть в справедливом равновесии черного и белого! Во имя Бога-творца! Говори имя!" Чиркнул спичкой о коробок и зажег потухшую свечу.

- Ты черный или белый? - спросила Олеся низким шипящим голосом, Антону показалось что в голосе была усмешка.

- Я белый! Я тот, кто желает блага людям.

-Значит...Я...Черный?- в голосе слышался тяжелый южный акцент.

Антон смутился. Затем монотонно зачитал:

- На мне Боже, обеты тебе; тебе воздам я хвалы...

- Ты...белый...что ты знаешь о боге? -все также с акцентом спросила Олеся.

Антон на миг замолчал, подбородок его едва заметно дрожал, дикая сущность не поддавалась, продолжил читку:

- ...Ибо ты избавил душу мою от смерти, да ноги мои от преткновения, чтобы я ходил пред лицом твоим во свете живых. Белым светом заклинаю, там, где ночь в могильной тьме остывает, там место твоё. Именем божиим приказываю, назови свое имя.

- Я не черный. Я зеленый.

- Зеленый? Имя свое назови, трус.

- Как ты смеешь меня называть трусом?

- Потому что ты вселился в девочку, которая тебе ничего не сделала.

- Она сама захотела меня.

- Врешь! Говори имя

- Зачем тебе мое имя?

- Я должен знать с кем разговариваю, ты так не считаешь?

В комнате резко похолодало, появился запах чего-то кислого, спертого. Бледная Елена вышла из комнаты, не в силах наблюдать как её дочь говорит не своим голосом. Олеся спросила:

- Как твое имя, белый?

- Так будем знакомиться? Меня зовут Антон, Козловский Антон.

- Козловский? Это забавно. Мой отец держал козла, они умные твари - отару могут держать, помощник чабана в горах.

- Это хорошо, конечно, я тоже слышал, но с кем я говорю?

- Я скажу как меня зовут, если ты сделаешь кое-что для меня.

- Что ты хочешь?

- Я хочу есть.

Виктор воскликнул:

- Я принесу! Суп!

Антон его остановил:

- Подождите. Что ты хочешь есть? - обратился он уже к иному

- Я знаю, что у них есть мясо. На кухне в раковине. Принеси мне кусок, так, чтобы с него стекала кровь.

- Елена правда размораживает баранину, - вставил перепуганный отец девочки.

Антон представил эту картину: в вонючей комнате, пропитанной потом, одержимая девочка будет есть сырое мясо. Не навредит ли такая еда её здоровью?

- Если съешь мясо, назовешь своё имя?

- Да, назову, даю слово мужчины, - прохрипела Олеся

Виктор быстрым шагом вышел в коридор, до Антона донеслись его спускающиеся шаги по лестнице. Олеся привстала, в вечернем солнце она походила на восставшего из мертвых: худые тонкие руки, хрупкие счесанные ноги, несмотря на своеобразную диету из мясных продуктов говорили о потере веса и истощении. Через минуту в комнату ворвался Виктор с пластиковой чашей в руках. В чаше колыхался кусок мясного филе. Мужчина робко подошел к девочке и протянул ей посуду. Олеся хищно улыбнулась и схватила чашу. По-волчьи вцепилась в кусок зубами и принялась грызть мясо, так что по её подбородку и рукам потекли капли холодной крови. С громкими утробными и чавкающими животными звуками впивалась в кусок. Виктор пальцами принялся массировать виски от нахлынувшей головной боли. В комнату вошла мать девочки, держа маленькую иконку в руках:

- Ой, смотрите, иконка заплакала.

Антон подошел к ней ближе и всмотрелся в икону, которую женщина зажала в руках, как держат ребенка. Лик святого, на ней изображенного истекал слезами, в два тонких ручейка из глаз. Антон дотронулся до стекла, покрывающего изображение и убедился, что слезы текут за ним.

- Миро? - спросил он удивленно, глядя на Елену.

- Шшшшааамиль,- раздалось позади из уст Олеси.

Антон обернулся и встретился с ней глазами, полными огня злобной насмешки, девочка прорычала:

- Ты хотел знать как меня зовут. Меня зовут Шамиль... Мой позывной Волк...

Антон сразу вспомнил выпуски новостей недавнего прошлого. Нападения на города, теракты, похищения и убийства заложников в горах Эльбруссии. Кровожадные демоны из ада чистилища вернулись в мирную жизнь настоящего.

- Ты Шамиль Орсиев?- спросил он голосом тихим от волнения.

- Ты...Догадливый! Теперь ты понимаешь, что я ни черный, ни белый. Я зеленый.

- И убили тебя лет пять-шесть назад, - голос Антона упал от игры воображения, - лидер боевиков-сепаратистов, террорист Орсиев. Поэтому этот акцент. Баранина.