– Вот вам, товарищи, и результат! – не успокоился Крячко, обращаясь к невидимой аудитории. – Стоило человека один раз по телевизору показать, и он себя Брюсом Уиллисом возомнил. Товарищ полковник, я как-никак у вас в подчинении. Соизвольте распоряжения на сегодняшний день сделать.

– Кончай, Стас, – на этот раз Гуров не улыбнулся. – Это уже становится не смешно.

Крячко вздохнул и уселся на стул напротив Гурова. Он достал из кармана пачку «Мальборо» и закурил. Гуров не шелохнулся, ожидая продолжения.

– Ладно, Лева, – Станислав выпустил дым в потолок. – Меня уже и без тебя нашлось кому в известность поставить о твоем новом увлечении. Рассказывай теперь, что за элитный клан убийц ты откопал. Поделись со старым другом.

– Ой, что-то много вас, старых друзей, вдруг отыскалось, – проворчал полковник и добавил: – А если серьезно, Стас, ничего я не откопал. Разве что одни предположения.

– Лева, ты же сам мне часто говоришь, что лгать грешно, – Крячко подозрительно посмотрел на Гурова…

После пяти минут безрезультатных препирательств Крячко обиделся. Он считал, что такой ерундой, как эти неумные покушения, Гуров заниматься никогда бы не стал. Станиславу казалось, что полковник придумал себе это расследование в качестве ширмы, а сам тайком раскапывает золотую жилу. Он не хотел верить никаким объяснениям Гурова и в конце концов плюнул.

– Ладно, конспиратор! – проговорил Крячко уже в дверях. – Мудри сколько хочешь, дело твое, – и ушел, хлопнув дверью.

Перед тем как начать опрос свидетелей, Гуров вызвал Тяжлова и Багаева. Как это глупо ни звучит, но в кармане брюк человека, напавшего на Сысоева, уже в морге обнаружили удостоверение работника трамвайного депо ь 6 на имя Гришина Василия Андреевича.

Этот факт был не менее удивителен, чем его самоубийство после неудавшегося покушения. Гурову еще не доводилось видеть преступника, идущего «на дело» с документами в кармане. Если, конечно, убийство было не преднамеренным. Вот только не прогуливался же Гришин по лестнице с монтировкой в руке?

В отчете Липченко был и еще один интересный факт. Медику пришлось взбираться на седьмой этаж пешком и таким же образом спускать вниз Сысоева, поскольку лифт в здании не работал. Не бог весть какое небывалое событие, но Гуров решил проверить и это.

Он послал Тяжлова в дом на Большой Ордынке, узнать причину поломки лифта, а заодно побеседовать с соседями. Может, кто-то вспомнит интересный факт. Разговор с женой Сысоева тоже выпал на его долю. Багаеву же достался визит в депо и выяснение всего, что касалось личности Гришина. Домашний адрес, привычки, манера общения с людьми и тому подобное.

Растасовав таким образом всю группу Веселова, Гуров приступил к опросу свидетелей. В этот раз их оказалось гораздо больше, чем при убийстве Калачева, хотя большинство людей видели только падение Гришина из окна. Поблизости от места преступления оказались только водитель да старичок-ветеран с девятого этажа.

Вот со старичка Гуров и решил начать.

Опрос свидетелей затянулся до второй половины дня, и к его окончанию Гуров изрядно утомился. Выматывала не сама процедура дознания, а бесконечные сетования старушек и немолодых женщин на хулиганство на улице, бездействие милиции и воровство властей. Пожалуй, только лишь один ветеран отвечал на вопросы четко и по существу, словно рапортуя боевому командиру.

Когда последний свидетель покинул кабинет, Гуров облегченно вздохнул и оценил плоды совместного труда. Картина получилась довольно ясная. Впрочем, она мало отличалась от убийства Калачева.

Счастливое появление водителя Сысоева на седьмом этаже объяснилось просто. Дело в том, что он каждое утро покупал на углу Зацепы и Большого Строченовского переулка свежее молоко и привозил его Сысоеву на завтрак. Только после этого водитель с коммерсантом ехали на Кожевническую в мастерскую.

Сегодня утром обнаружилось, что кто-то проколол передние колеса сысоевской машины. Водителю пришлось спешно бортировать их, поскольку запаска в багажнике была только одна. С помощью соседа он справился с этим за полчаса, но к Сысоеву все равно опоздал. Вот и бежал бегом на восьмой этаж, в квартиру к хозяину, чтобы побыстрей доставить молоко.

На некоторое время у Гурова возникла версия причастности водителя к покушению на Сысоева. Вполне могло случиться так, что водитель вместе с Гришиным пытались прикончить оного, но помешал ветеран, спускавшийся с десятого этажа. Тогда-то водитель и мог помочь Гришину выпрыгнуть с седьмого этажа. Эта версия выглядела бредовой, но сразу отбрасывать ее Гуров не хотел.

Приехавший к концу допроса Тяжлов дорисовал картину, расставив все точки над «i». Из разговора с женой оперативник узнал, что из-за опоздания водителя Сысоев нервничал и решил отправиться на работу на такси. Она просила мужа подождать еще десять минут, но Сысоев ее не послушался.

Тяжлову удалось отыскать и свидетельницу самого покушения. Ею оказалась девятилетняя девчонка, что как раз в это время собиралась в школу. Она услышала какой-то грохот на лестнице и выглянула за дверь из любопытства. Девочка увидела, как Гришин бьет Сысоева, и захлопнула дверь. Естественно, что после этого ребенка в школу не пустили.

Версия о причастности водителя отпала сама собой. Тем более что и ветеран сказал, что расслышал, как на крики кто-то бежал снизу. Пока смелый старичок спускался по лестнице, все уже закончилось, и он застал водителя около неподвижного Сысоева да разбитое окно. Собственно, это домыслы ветерана о том, что водитель помог Гришину выпрыгнуть, и были причиной возникновения у Гурова такой версии.

Еще одним достижением Тяжлова был нож. Оперативник нашел его около электромотора в будке лифта после того, как узнал о причинах его поломки. Как оказалось, кто-то взломал замок на будке и обрезком трубы застопорил подъемный механизм. Мотор лифта от этого сгорел, и от Тяжлова потребовали взыскать его стоимость с «диверсанта».

Гуров не сомневался, что взыскивать будет не с кого. Тяжлов привез с собой обрезок трубы и сломанный нож и отдал их на экспертизу. Полковнику было ясно как дважды два, что на обоих предметах найдут отпечатки пальцев Гришина. К тому же Гуров не сомневался, что именно этим ножом были проколоты колеса сысоевской машины.

Преднамеренность покушения на убийство была очевидна. К тому же при такой его подготовке не могла идти речь о сведении счетов. Да и какие счеты могут быть у слесаря трамвайного депо и владельца автомастерской? Конечно, исключать этот вариант с лета было глупо, поэтому Гуров выкинул его из головы до возвращения Багаева.

Круг замыкался, как и в случае с Артемовым. Причем покушение совершено без видимых причин. Хотя и подготовлено было лучше. Убийца скрыться и не пытался. При первой же угрозе задержания он покончил жизнь самоубийством. На этом все и заканчивалось.

Гуров вспомнил слова Крячко об элитном клане убийц и усмехнулся. Действительно, где-то в Китае существовал такой клан. Его члены были в высшей степени профессиональны и выполняли заказы безукоризненно. В случаях редких провалов они никогда не давались в руки правосудия живыми, мгновенно убивая себя. Глупо было проводить параллели. Ни Артемов, ни Гришин профессионализма не проявили. Да и какой у нас в России может быть клан? Наши киллеры были или «быки» из подворотни, или подготовленные еще в органах ГБ одиночки. Причем ни у одного из тех, кого вычисляла милиция, и мысли не возникало о том, чтобы тихо уйти из жизни, не принося больше вреда окружающим. Они скорее стали бы палить из ствола во все стороны с криком: «Подходите, суки! Все равно живым не дамся!»

И все же уверенность в том, что оба преступления связаны одним и тем же контекстом, крепла у Гурова с каждой минутой. Если среди данных, что собирает Веселов, удастся найти еще прецеденты, то полковник может праздновать победу и над скептиком Крячко, и над ворчуном Орловым.

Капитан выбрался из архива к двум часам. Он не стал стенать по поводу того, какую работу пришлось проделать. Гуров и сам заметил усталость в его глазах. Он отправил обедать Веселова с Тяжловым, а сам забрал у капитана дискету с информацией и пошел в приемную генерала.