Простираясь тем же путем, снизойди и до нижеследующего. Что очернило Исава и сделало рабом брату? Не одна ли снедь, за которую он отдал первенство? А Самуила даровала матери не молитва ли, соединенная с постом? Что великого ратоборца Сампсона сделало непреодолимым? Не пост ли, с каким он зачат во чреве матери? Пост чревоносил его, пост воздоил[5] его, пост сделал его мужем; пост, который предписал матери его Ангел: еже исходит из винограда, да не яст, и вина и сикера да не пиет (Суд. 13, 14).
Пост рождает пророков, укрепляет сильных; пост умудряет законодателей. Пост – добрая стража души, надежный сожитель телу, оружие людей доблественных, училище подвижников. Он отражает искушения, умащает подвизающихся в благочестии; он сожитель трезвости, делатель целомудрия; он во бранях совершает дела доблественные, во время мира учит безмолвию; освящает назорея[6], совершает[7] священника, ибо без поста невозможно отваживаться на священнодействие, не только в нынешнем таинственном и истинном служении, но и в подзаконном.
Пост соделал Илию зрителем великого видения; ибо очистив душу сорокадневным постом, удостоился он в хоривской пещере видеть Господа, сколько можно видеть Его человеку. Постящийся Илия возвратил сына вдовице, чрез пост оказавшись крепче смерти. Из уст постящегося исшедший глас заключил беззаконному народу небо на три года и на шесть месяцев. Чтобы умягчить необузданное сердце жестоковыйных, Илия решился и себя осудить с ними на злострадание. Потому сказал: жив Господь… аще будет вода на земле, точию от уст моих[8] (3 Цар. 17, 1). И наступившим голодом наложил он пост на весь народ, чтобы исправить его от порока роскоши и распутной жизни.
А какова жизнь Елисеева? Как пророк пользовался странноприимством сунамитяныни? Как сам угощал пророков? Не зелия ли дивия[9] и несколько муки (4 Цар. 4, 39, 41) удовлетворили страннолюбию, когда прикасавшимся к ястве угрожала опасность от прибавления яблока дивияго[10], если бы молитва постника не уничтожила ядовитости? Одним словом, ты найдешь, что пост руководил всех святых к жизни по Богу.
Есть одно вещество, называемое амиантом и не истребляемое огнем; будучи положено в пламень, оно по видимому обугливается, но вынутое из огня, как будто вымытое в воде, делается чище. Таковы были тела трех отроков в Вавилоне, от поста получившие свойство амианта. Они в великом пламени пещном, как будто слитые из золота, оказались недоступными повреждению от огня. Подлинно, явились они крепче и самого золота, потому что огонь не растопил их, но соблюл неприкосновенными, когда ничто не могло устоять против сего пламени, который был так разжигаем наффою и смолою… и хврастием[11], так что разливался на сорок девять локтей и, пожирая все окружающее, истребил многих халдеев (Дан. 3, 46–48). И сей-то пламень попирали отроки, которые вступили в него, укрепившись постом; в таком сильном огне они вдыхали в себя тонкий и орошенный воздух. Огонь не смел прикоснуться и к волосам, которые были возращены постом.
А муж желаний Даниил, который три седмицы хлеба не ел и воды не пил, научил поститься и львов, сошедши к ним в ров. Ибо львы не могли вонзить в него зубов, как будто он был из камня, или из меди, или из другого какого твердого вещества. Как железо закаляется чрез погружение, так пост, закалив тело Даниилово, соделал его неприступным для львов; и они не отверзли уст на святого. Пост угасил силу огненную, заградил уста львов.
Пост препосылает молитву на небо, делаясь для нее как бы крыльями, при восхождении горе. Пост – приращение домов, матерь здравия, воспитатель юности, украшение старцев, добрый спутник путешественникам, надежный сожитель супругам. Муж не подозревает измены в супружеской верности, видя, что жена свыклась с постом. Жена не снедается ревностию, примечая, что муж возлюбил пост. Кто истощил дом свой во время поста? Сочти, что в нем теперь; сочти, что будет после; от поста ничто не убудет в доме. Ни одно животное не жалуется на смерть; нигде нет крови; нигде неумолимое чрево не изрекает приговора на животных; нож поваров бездействен; стол довольствуется тем, что не требует приготовлений.
Иудеям дана была суббота: да почиет, сказано, раб твой и осел твой (ср.: Втор. 5, 14). Да будет пост успокоением от непрестанных трудов слугам, которые в продолжение целого года услуживают тебе. Дай отдых своему повару, дай свободу собирающему на стол, останови руку виночерпия; пусть отдохнет когда-нибудь изготовляющий разные печенья; пусть и дом успокоится от тысячей тревог, от дыма и смрада, от беготни вверх и вниз прислуживающих чреву, как неумолимому властелину. Конечно, и сборщики налогов позволяют иногда ненадолго пользоваться свободою тем, которые в их руках. Пусть даст некоторый роздых устам, пусть заключит с ними пятидневное перемирие и это чрево, которое всегда требует и ни на чем не останавливается, ныне получает и завтра забывает; когда наполнено – любомудрствует о воздержании, а как скоро отощало – не помнит тех правил.
Пост не знает, что значит взятое взаем: от трапезы постящегося не пахнет ростом[12]. Сына постника и в сиротстве не душат отцовские долги, как обвивающиеся змеи.
Но с другой стороны, пост служит и поводом к веселию. Как жажда придает питию сладость, и предшествовавший голод делает трапезу вкусною, так и пост делает приятным вкушение яств. Когда займет он собою средину между наслаждениями, пресекши их непрерывность, тогда произведет то, что принятие пищи, как бы находившееся с тобою в разлуке, покажется тебе вожделенным. Поэтому, если хочешь сделать себе стол привлекательным, допусти чередование поста. А ты, тем самым, что слишком любишь наслаждение, неприметным образом ослабляешь для себя оное и сластолюбием уничтожаешь сладость. Сколько ни было бы что вожделенно, от непрерывности наслаждения оно делается презренным; а что имеешь у себя в редкость, наслаждение тем всего более желательно. Так и Сотворивший нас устроил, чтобы приятность даров Его не уменьшалась, потому что одно сменяется в жизни другим. Не примечаешь ли, что и солнце светлее после ночи, и бодрствование приятнее после сна, и здоровье вожделеннее по испытании противного? Поэтому и трапеза приятнее после поста как богатым, имеющим хороший стол, так и простым людям, которые довольствуются наскоро приготовленною пищею.
Убойся примера богача (Лк. 16, 19–31). Его предала огню роскошная жизнь; потому что не в несправедливости, но в сластолюбии обвиненный, мучился он в пламени пещном. Поэтому, чтобы погасить нам сей огонь, нужна вода. И не для будущего только полезен пост; он драгоценен и для плоти. Самое крепкое здоровье подвержено переменам и переворотам; потому что природа изнемогает и не может переносить бремени здоровья. Смотри же, чтобы тебе, гнушаясь теперь водою, впоследствии не просить и капли ее, как просил богач. Никто не пьянел с воды; ни у кого не болела голова, обременившись водою; никто, привыкши пить воду, не имел нужды в чужих ногах; ни у кого не отнимались ноги, не переставали действовать руки от того, что напитаны водою. Ибо беспорядок в пищеварении, который необходимо сопровождает сластолюбцев, производит в телах жестокие болезни. У постящегося и цвет лица почтенный; он не переходит в бесстыдную багровость, но украшен целомудренною бледностию; взор у него кроткий, походка степенная, лицо осмысленное, не обезображиваемое неумеренным смехом; у него мерность в речи, чистота в сердце.
Приведи на память святых, бывших от начала века, ихже не бе достоин мир, иже приидоша в милотех, в козиях кожах, лишени, скорбяще, озлоблени (Евр. 11, 38, 37). Подражай их образу жизни, если домогаешься части с ними. Что упокоило Лазаря в недрах Авраамовых? Не пост ли? А жизнь Иоаннова была единый пост. У него не было ни одра, ни стола, ни возделанной земли, ни вола земледелателя, ни хлеба, ни хлебника, ни иного чего нужного для жизни. Потому не воста в рожденных женами болий[13] Иоанна Крестителя (Мф. 11, 11). А Павла между прочим и пост, о котором он также упоминает, хвалясь своими скорбями, возвел на третие небо (2 Кор. 12, 1–5).
