– Привет, Дженнифер, – говорит Дана, пододвигаясь, чтобы та могла сесть.

– Мне нравится твоя кофта, Дана. Такая хорошенькая.

Дана с улыбкой смотрит на перед кофты:

– О, спасибо.

С секунду все молчат. Марго поднимает взгляд и видит, что Дженнифер смотрит на нее.

– Привет, Марго, – говорит Дженнифер бодро и радостно. – Поздравляю с… ну, ты знаешь.

– Спасибо.

Рейчел барабанит ногтями по столу:

– Итак, Дженнифер… Мы хотели сказать, нам очень жаль, что ты снова в этом году попала в список.

Дженнифер качает головой, словно это пустяк.

– Честно говоря, я уже к этому привыкла.

– Да, но к такому не стоит привыкать, – сжав губы, заявляет Дана. – Тот, кто в этом году составлял список, настоящий садист.

А Марго вспоминает начало выпускного года. И как Дана жаловалась, что ее на французском посадили за Дженнифер, а также на складки у той на шее. Она говорила, что, когда Дженнифер смотрела в учебник, складки разглаживались, а когда поднимала голову, сжимались, как отвратительный одушевленный аккордеон.

И сейчас Марго раздражает легкость, с которой Дана может забыть прошлое. А еще она завидует. Потому что сама так не умеет.

В три часа Даниэла тащится после занятий к шкафчику. Там как можно медленнее собирает учебники и сумку для тренировки по плаванию – она никуда не торопится. Нет, это не правда. Даниэла должна быть на тренировке по плаванию вместе с Хоуп. Но ей запретили идти в бассейн.

Когда в дверь кабинета по английскому постучалась директор Колби, все подняли головы. Учитель поприветствовал ее. Но та ничего ему не сказала, просто окинула взглядом кабинет. Заметив Даниэлу, она подошла к ней и просто сказала:

– Увидимся позже.

Эти слова объяснили оставленную ею на парте Даниэлы записку.

«Девушкам из списка: пожалуйста, сразу после уроков зайдите ко мне в кабинет на обязательную встречу.

Директор Колби».

Даниэла прикусила кончик карандаша. Чего хотела директор Колби от девушек из списка? У них неприятности? Директор Колби выяснила, кто его составил?

Хоть эти вопросы и манили заманчивыми ответами, Даниэле не особо хотелось знать их. Между тем она заметила, как сидящий слева от нее парень выгнул шею, будто пытаясь прочитать записку. Она быстро спрятала ее в учебник и во второй раз за день почувствовала себя униженной.

Ее щеки до сих пор горят.

В этот момент мимо проходит Сара Сингер, самая уродливая одиннадцатиклассница. А за ней идет директор Колби, прижимая руку к спине девушки и вынуждая двигаться вперед. Шаги Сары до смешного вымученные – она сопротивляется, время от времени вымученно вздыхает и шаркает по линолеуму.

Даниэла слышала об этой девушке и слове, которое та написала у себя на лбу, но впервые видит это сама. В какой-то степени она впечатлена стойкостью Сары – выражение ее лица отличается от маски, с какой Даниэла ходила сегодня, притворяясь, что не существует ни списка, ни ее имени в нем. Но в то же время ей стыдно от осознания, что она ничем не отличается от Сары. Что вся Старшая школа Маунт-Вашингтона будет смотреть на нее и видеть то же самое слово, независимо от того, написано оно на лбу Даниэлы или нет.

Закрыв шкафчик, она прислоняется к нему. Эта боль будет с ней постоянно, она больше походит на шрам, чем на болячку. И Даниэла всегда будет носить ее в себе.

– Я уже вышла за пределы школы! – жалуется Сара. – Вы не можете заставить меня вернуться, когда уроки закончились!

Либо директор Колби не слышит Сару, либо не утруждается ей ответить. Вместо этого она встречается взглядом с Даниэлой, когда проходит мимо нее, и говорит:

– Идем. Ты тоже должна присутствовать.

Оставшиеся шесть девчонок уже находятся в кабинете директора. Здесь слишком мало места, чтобы как-то разделиться по группам, типа: красивые девушки сидят на стульях, а уродливые должны подпирать стенки. Тут довольно тесно, и все чувствуют себя не в своей тарелке.

На одном из двух стульев, стоящих напротив стола директора Колби, сидит Эбби. Она пододвигается, освободив немного места, чтобы Даниэла могла присесть рядом. Но та лишь слегка улыбается и присаживается на подлокотник.

На втором стуле, почти на самом краю, сидит Кэндис, наклонившись вперед. Она старается быть ближе к столу директора Колби.

Лорен уселась на батарее, подтянув колени к груди, и смотрит в окно.

Бриджит устроилась на диване.

Рядом с ней садится Марго и кладет руки на колени. Дженнифер подпирает высокий черный шкаф для хранения документов.

Переступив порог кабинета, Сара демонстративно скрещивает руки, а затем замирает. И почти не двигается с места, когда директор Колби протискивается мимо нее.

Устроившись за своим столом, директор говорит:

– Уверена, вы и сами уже догадались, зачем я позвала вас сюда.

Даже если кто и знает намерения директора Колби, все молчат. Марго накручивает прядь волос на палец. Бриджит хрустит пальцами. Дженнифер отковыривает что-то прилипшее к ее кофте.

Директор Колби вздыхает.

– Хорошо, – продолжает она. – Я объясню. – Она театрально подается вперед. – Сегодня с вами произошли ужасные вещи. И я думаю, нам всем не помешает обсудить это.

Кэндис фыркает. Ее ноги скрещены, один ботинок, подбитый овчиной, безостановочно взлетает в воздух.

– Вы имеете в виду четверых из нас? – язвит она. – Готова поспорить, у тех, кого назвали самыми красивыми, день прошел замечательно.

Директор Колби качает головой:

– Я имела в виду именно то, что сказала, Кэндис. Со всеми вами случилось кое-что ужасное. Кто-то осмелился выделить вас, навесить ярлык и представить вас не чем иным, как самыми поверхностными, субъективными версиями самих себя. И у этого есть эмоциональные последствия, независимо от стороны медали, на которой вы находитесь.

Кэндис поворачивается на стуле и смотрит на Марго и Бриджит, сидящих на диване:

– Последствия? Вы имеете в виду уверенность Марго в том, что она получит титул королевы танцев?

Марго продолжает рассматривать секущиеся кончики волос:

– Я понимаю, что ты злишься, Кэндис, но, пожалуйста, постарайся сдерживаться.

– Конечно же я злюсь, Марго, – огрызается Кэндис, а потом обводит взглядом других девчонок. – А вы бы не злились, если бы вас назвали самыми уродливыми, когда на самом деле это не так? – Ее голос дрожит.

Девшуки, которые вместе с ней получили это звание, смотрят друг на друга. Все, кроме Сары, которая поедает взглядом Кэндис.

Директор Колби поднимает руки:

– Девочки, пожалуйста, не ссорьтесь. Здесь нет врагов. Вы все жертвы.

Марго поднимает руку:

– Директор Колби, я знаю, вы недавно в Маунт-Вашингтоне, но серьезно, это такая ерунда.

– Тебе легко говорить, – бормочет Даниэла, поражаясь тому, что вообще что-то сказала.

Дженнифер делает шаг вперед:

– Я согласна с Марго. В смысле, если здесь у кого и есть право жаловаться, то это у меня. А мне плевать. Меня это не беспокоит.

Директор Колби смотрит ей в глаза, а потом говорит:

– Не верю, что тебе плевать, Дженнифер. Ты должна переживать больше всех.

Щеки Дженнифер розовеют.

Сара стонет:

– Чего вы добиваетесь, директор Колби? Пытаетесь заставить нас принять участие в сеансе групповой терапии?

Та качает головой:

– Сара… девушки… послушайте, не буду спорить, вероятно, вы еще не до конца осознали, что сегодня произошло. Я уже поговорила с некоторыми из вас, но хочу, чтобы вы все знали – я здесь, если захотите об этом поговорить. И если вы знаете, кто в этом году причастен к появлению списка, то надеюсь, достаточно доверяете мне, чтобы поделиться этой информацией. Пора заканчивать с этой дедовщиной, и я хочу, чтобы составивший его был привлечен к ответственности.

Даниэла осматривает кабинет. Хоть она с пониманием относится к попытке директора Колби произнести ободряющую речь, реальное положение дел надежды не прибавляет. Да, их имена появились в списке, но играют они за разные команды.