– Макс, ну я не знаю. Но, честно говоря, мне случалось и раньше слышать о совпадениях куда более диких. А уж то, что знает о всяких невероятностях Артем Николаевич – я даже боюсь себе представлять. Не дай бог приснится.

– Но ты же сам его "крэйзи" называешь? – удивился Макс, закуривая.

– Это, Макс, любя. – Алексей отодвинулся от дыма и продолжил, выразительно покачивая указательным пальцем. – Мужик он, конечно, чудной. Со своими тараканами. И на сумасшедшего ученого из комиксов похож в чем-то. Только учти, он действительно человек гениальный. Если бы такие как он чаще руководили нашими военными ка-бэ, а не просто работали в них, то я тебе отвечаю – мы бы давно вместо Сочи путевки в Союзную Республику Флориду в профсоюзах получали.

– Хе… Красиво. Ну ладно, поехали к твоему гению. Только давай попробуй пошустрее – а то видишь, как крыс в сумке бесится.

– Пошустрее… В такую-то мокрищу, дождь же с утра льет… А на резину нормальную вы когда обещали мне скинуться, между прочим?.. – притворно возмутился Алексей, нахлобучивая шапку. – Ладно, будет тебе шустро, не волнуйся. Смотри только, чтобы твой зверь мне чехлы не зассал. Стирать тебе если что.

Темнота взмыла вверх, слегка сдавив Грызю матерчатыми стенами. "Ничего," – думал молодой крыс, ощупывая вибриссами внутреннюю сторону молнии. "Ничего, если через нее можно войти, то можно и выйти. Мать так учила, а она не ошиблась." Макс даже не представлял себе, насколько китайская молния уступает по способностям дикому московскому пасюку.

* * *

К двери квартиры известного в узком кругу посвященных лиц ученого-физика Артема Николаевича Стяхина, за глаза иногда называемого Крейзи, друзья подошли в напряженном молчании. Макс старался лишний раз не попадаться Алексею на глаза и, с трудом сдерживая улыбку, держался позади. Алексей же еще сохранял на лице нездоровый румянец, и руки его немного дрожали, что было совершенно не свойственно обычно флегматичному молодому человеку.

– Между прочим, у этой бэ-эм-вухи один бампер как несколько моих зарплат стоит… – продолжал Алексей бухтеть, медленно остывая.

– Ну, Лех, ну откуда же я знал, что этот зверь молнию изнутри расстегнуть может? Сам представь, там же уцепиться не за что…

– Откуда знал… Это же крыса! Они, знаешь, какие сообразительные? Думаешь, фигли их так все хозяйственники не любят? Их перехитрить – еще уметь надо! А ты в китайскую сумку! Я тоже лопух, проморгал…

– Ну, Лех, это ты у нас умный… Инженер-краснодипломник и все такое.

– Умный… Но кто твоего зверя просил мне на колени прыгать, а? Я же от неожиданности так на газ даванул!.. Эх! – Алексей бессильно махнул рукой. – Раскормил, понимаешь… Думаешь у тебя бы не дернулось ничего, когда тебе на яйца килограмм когтей и клыков прыгает?!

– Лех, ну ты же знаешь, он же совсем ручной и добрый. Никого никогда не кусает. А прыгнул, небось, сам со страху. Или от холода. Или играть захотел… Да и сиденья он тебе не зассал нигде…

– Я их сам чуть не зассал! – разъяренным полушепотом взорвался Алексей. – Играть, твою… Ладно, – одернул он сам себя, стремясь поскорее успокоиться, – еще поговорим. Пришли. Смотри, не ляпни при Артеме Николаевиче чего глупого… Он такой мужик – очень глупостей не любит…

Довольный Грызя сидел на плече у Макса и любопытно осматривался сверкающими глазами. Дорога, конечно, была несколько прохладной после тепла квартиры, но веселой. Эти человеки, если подумать, вполн

е полезны. И еду достают, и играть любят. Только шумят много. Но к этому недостатку можно будет привыкнуть…

Он уже научился понимать отдельные элементы людского мира по запахам и внешнему виду. Чутье подсказывало, что они пришли к какой-то незнакомой большой человековой норе, откуда пахло как-то слишком насыщенно и сумбурно. Некоторые запахи были резкими и неприятными. Другие вкусными и манящими. Но большинство – совсем незнакомыми. Это тревожило и одновременно притягивало любопытного крыса. Было и еще что-то в этой странной норе. Иногда в букете поступающих в мозг сигналов пробивались слабые нити чего-то… Чего-то такого, что не было ни запахом, ни светом, ни звуком. Того, что будило уже стирающиеся воспоминания о покинутом Доме. О том, что делало его таким непохожим на окружающий мир…

– Ну, здравствуйте, молодые люди. Проходите.

Поприветствовал гостей Артем Николаевич, с любопытством глядя на Грызю и без особого любопытства осмотрев Макса. Умные серо-карие с зелеными крапинками глаза молодо блестели на его уже начавшем морщиниться вытянутом лице. Тонкий белый шрам пересекал левую щеку, сбегая от серебристо-серого виска и исчезая под воротником поношенного темно-зеленого свитера.

– И вам здравствуйте, Артем Николаевич, – тем же тоном откликнулся Алексей, привычный к манерам старика. – Как живете?

– Да как живу, Леша. Все так же. Мой век больших перемен уже позади. Но ты, я знаю, не затем пришел, чтобы о жизни болтать. А я еще не настолько в маразм впал, чтобы пользоваться случаем и погундеть по-старчески. Кстати, рад. Давно тебя не видел. Тапки вон в том углу, раздевайтесь и проходите.

Артем Николаевич очевидно был настроен по-деловому. В нем как-то сразу угадывалась тяга к действиям, что заставило Макса поверить в возможный успех их предприятия и слегка приободриться.

– Сначала чай, или посмотрим на то, что вы мне тут принесли? – вскинул бровь отставной ученый.

– А совместить никак? – задумчиво поинтересовался Алексей, незаметно подмигивая Максу.

– Все-то ты, Леша, правильно понимаешь… – притворно вздохнул Артем Николаевич. – Тогда марш на кухню, что там и где ты знаешь. А мы с твоим другом в рабочую комнату пройдем. Прошу за мной, Макс. Только за зверем своим смотри. А то сожрет чего не того – у меня, знаешь ли, тут такие реактивы есть, самому бывает подумать страшно…

– Во-во! – послышался нарочито серьезный голос быстро удалившегося в сторону кухни Алексея. – И за самим Максом присмотрите, а то дернет за какую ленточку и все: в лягушку. Или взрыв тактический, но ядреный…

– Леша все шутит, – улыбнулся ученый, – а у меня тут действительно кое-что есть… Не зря же на военное ка-бэ всю жизнь, считай, отпахал. Так что и бандитов могу не опасаться, и прочих непрошенных гостей…

Произнося это, он шагнул в сторону и любовно погладил какой-то странный блестящий предмет, висевший на стенке у входа. Максу потребовалось несколько секунд, чтобы непривычные угловатые линии сложились в картинку – со стены на него глядела гротескная узкоглазая деревянная маска, блестящая старым лаком. Таким чучелом мог бы вполне гордиться какой-нибудь корейский Сальвадор Дали.

– Правда, если подумать, у меня и воровать-то в принципе особо нечего…– задумчиво продолжил Артем Николаевич. – Даже ЦРУ про меня забыло, не говоря уже о родном КГБ, все не запомню, как их сегодня кличут… Ну ладно, вот и мой кабинет.

– А вы молодец, – решил для разогрева знакомства вставить комплимент Макс, – я-то думал, что нас встретит угасающий старец, а вы, Артем Николаевич, еще меня в футбол, я смотрю, переиграете, с вашей-то энергией.

– Эх, юноша, в моем возрасте только так жить и можно. Кто позволяет себе притормозить и отдохнуть – мертвый человек. А я, поверьте ли, мертвым становиться пока не намерен. Мне еще столько доделать надо, да потомкам попробовать оставить. Если будет кому, конечно. Впрочем, – физик хитро улыбнулся, – за комплимент благодарю, оценил. Добро пожаловать в мою скромную лабораторию на дому.

С этими словами ученый театральным жестом открыл обшарпанную дверь в ту комнату, которая в привычных двух и трехкомнатных квартирах обычно выполняет роль гостиной и столовой одновременно. Мимоходом Макс отметил, что под небрежно наклеенной пленкой «под дерево» блеснул металлический лист. Впрочем, он об этом тут же забыл. Потому что открывшийся вид на содержимое «гостиной» превосходил своей необычностью не только его жилище холостого компьютерщика, но даже виденное в голливудских фильмах.