Серия «Военная фантастика»

Выпуск 125

© Сергей Протасов, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

Был поздний вечер пятницы. Ноябрь. Колька Нестеренко, хотя нет, Колькой он был лет двадцать – двадцать пять назад, а теперь Николай Иванович Нестеренко, механик хладокомбината пробирался домой по темным улочкам своего родного поселка.

Пробирался, потому что весь день шел дождь, а к вечеру заморозило, так что дорога, тротуары и стены домов блестели как стекло, и идти совсем не получалось. Можно было лишь пробираться мелкими шажками, избегая любых мало-мальски наклонных поверхностей.

День выдался непростым с самого утра. Механик на мелком предприятии – это и снабженец, и слесарь, а иногда даже и технолог в одном лице. Разные проверки, опять же. Снова все на нем. Начальство за все отвечает, а механик все обеспечивает. Как – это уже его проблемы. Задача поставлена, будь любезен, выполняй.

Вот и сегодня с утра озадачили, что к обеду приедет проверка по линии СЭС из области. В связи с очередной эпидемией очередного птичьего гриппа. Инженер-технолог уже третий день был на больничном по причине этого самого гриппа у одного из своих сыновей. А куда деваться, зарплата жены в два раза больше, поэтому бюллетенил у них в семье всегда он. Исходя из этого, все хлопоты достались исключительно Николаю Ивановичу.

Нет, на производстве у них был полный порядок, и директор за любое нарушение драл по три шкуры, все же страну кормим. Но проверка в любом случае проверка. И приезжает не для того, чтобы обнаружить полное соблюдение санитарно-гигиенических норм и технологии производства и хранения продуктов и полуфабрикатов. Где-то в чем-то всегда найдутся изъяны. Бумаги соответствующие напишут, укажут руководству на недостатки. А потом уедут в полной уверенности, что тот ящик масла и коробка мясной вырезки килограммов под десять – пятнадцать в багажнике их служебной «Волги» образовались там сами собой и исключительно благодаря их заслугам.

Так было и в этот раз, только ассортимент багажника несколько расширился. В нем нашлось место еще коробке шоколада и пяти батонам колбасы разных сортов. Николая это все коробило, но деваться-то было некуда. С работой в поселке с каждым годом становилось все туже, а ездить на вахту на месяц от семьи, где трое ребятишек двух, четырех и семи лет, он категорически не хотел, поэтому и терпел, приспосабливался.

Семью свою он любил, и его любили и понимали. Да и вообще, у них дома хорошо все было. Даже несмотря на вечную свою занятость, Кольке удавалось выкроить время, так сказать, «для души». А душа у него еще с детства к кораблям прикипела. В поселковой библиотеке он уже к двенадцати годам перечитал по два-три раза все книжки, хоть как-то касавшиеся флота, особенно эпохи брони и пара. Вот и сейчас он нес домой новую книгу – о Цусимском сражении. Сегодня, совершенно случайно, пробегая мимо витрины книжного магазина, зацепился взглядом за обложку и не удержался – купил. Так что этим вечером, кроме обычных стимулов, тянущих семейного человека домой после трудного рабочего дня, был и еще один. Невтерпеж было завалиться на диван и наконец открыть эту книгу.

В предвкушении этого момента он немного зазевался, и ноги скользнули на коварном льду. Пытаясь удержать равновесие, Николай взмахнул руками, извернулся так, что где-то в боку мышцы затянуло, а все позвонки смачно хрястнули, и рухнул на колено, сильно зашибив его о тротуар. Не любил Колька материться, но тут само вырвалось.

От боли даже в глазах засверкало и все поплыло куда-то. Так и растянулся на льду в полный рост. Чуток полежав так и придя в себя, начал вставать на ноги. Пытаясь подняться, оперся на руки, встал на четвереньки и подполз к железному ограждению вдоль бордюра. Боль вроде бы стихала, нога двигалась, значит цела. Перебирая прутки ограждения, он уже почти поднялся и в этот момент увидел выскочившую из-за поворота желтую «Ниву». Кроме штатных фар на ней были еще четыре штуки на «кенгурятнике», и неслась она так, как будто не лед был кругом, а сухой асфальт.

Ослепленный мощным светом, Николай прикрылся рукой, но фары вдруг ушли в сторону, и он увидел, что прямо на него несется желтый бок автомобиля. В «Ниве» сидели четверо молодых парней и смотрели на него широко раскрытыми глазами. При этом все четверо что-то орали, а тот, что был за рулем, бестолково крутил его во все стороны, пытаясь поймать дорогу.

«Чего ж ты крутишь-то так, баран! Теперь уже бесполезно! Зачем гнал-то ты так!» – промелькнуло в Колькиной голове. Отпрыгнуть в сторону он уже не успевал, ноги никак не хотели стоять на льду. Оставалось только попытаться взобраться на ограждение, чтобы потом перескочить с него по верху через машину, благо багажника на крыше не было. Но ботинки подскользнулись на стылом железе, и Николай повалился на бок, успев лишь выставить вперед руки, почти сразу, с ходу упершиеся в задний левый угол крыши. Руки тут же отбило вверх, а по ногам, груди и животу машина ударила всем боком – и все…

Он уже не видел, как его швырнуло в стену дома, в которую спустя доли секунды впечаталась и сама «Нива», всего в десяти сантиметрах от его головы. Мощная яркая вспышка погасила все вокруг, а в уши хлынула липкая ватная тишина. Затем эта вспышка сошлась в круглое пятно, где-то впереди. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее Николай поплыл в этот светлый круг, не в силах пошевелить ни одним мускулом. Вдруг где-то над головой раздался стальной лязг, и властный голос скомандовал: «Задраить люки! Срочное погружение!» Свет впереди тут же погас. Вокруг была абсолютная тьма и тишина.

Первое, что Николай почувствовал, была легкая качка. Как на корабле. Затем было тепло постели и легкая вибрация. Затем появился звук… Это был звук работающей паровой машины, шедший откуда-то из глубины всего того, где он сейчас находился. Продолжая прислушиваться к себе, Николай пролежал так еще несколько минут. Несмотря на то, что руки-ноги были явно целы, потому что нигде ничего не болело, хоть сколько-нибудь пошевелиться не удавалось. Даже глаза открыть.

Холодный ужас захлестнул его, поднявшись откуда-то изнутри. Неужели все! Приплыли!

И тут же чей-то чужой голос где-то совсем рядом переспросил: «Что вы имеете в виду? И вообще, кто здесь?»

Ничего себе! Кто здесь?! Где здесь?! Раздвоение личности у меня, что ли?! Шизофрения?! Или это я головой так приложился, что мерещится всякое?!

А рядом кто-то начал быстро нашептывать молитву, поминая Николая Угодника. Это было совсем странно. Должны же были в больницу везти, а я, похоже, в церковь угодил, подумал Николай.

И тут же этот голос: «Как в больницу?! Почему?! Какая же больница в походе?! Это просто сон! Сейчас все пройдет!»

Николай решил помолчать и просто подождать продолжения, тем более что сам он ничего сделать по-прежнему не мог.

Второй голос закончил молиться, и глаза открылись. Но это были не Колькины глаза. Он как бы смотрел через них, но не управлял ими совершенно, так же как и всем остальным телом, которое начало подниматься с постели. Руки потерли лицо, но при этом Николай снова ничего не почувствовал. Он жадно осматривал место, в котором оказался. Судя по всему, это была просторная каюта на большом корабле. В иллюминаторе виднелось море, где-то далеко внизу. Рядом с кроватью бельевой шкаф, тумбочка, книжная полка. Много книг на русском языке. Все вокруг было каким-то старинным, хотя еще совсем новым и не обшарпанным.

К этому времени Колька уже понял, что если думать тихо, как бы про себя, шепотом, то этот другой ничего не слышит. И решил, что это, наверно, наркоз на него, то есть на Николая, так действует. Лежит он сейчас себе на операционном столе, а его после этой желтой «Нивы» латают, вот и мерещится всякое. О другом даже и помыслить боялся. Поэтому решил отнестись ко всему, что видел, как к фильму. Просто просмотреть до конца, и домой.