И Димка с облегчением выбросил порванные листы в мусорное ведро.

    А в субботу Зойка собирала вечеринку. Домашнюю. Праздновала день рождения.

    Она пригласила все отделение. Семейных позвала даже парами. А когда подошла к Димке, смущенно призналась:

    - Мне так у вас тогда понравилось, Дмитрий Вадимович. Такая обстановка теплая, свободно, весело, все свои. До сих пор вспоминаю. Я пока не в своей квартире живу, но мне тоже так хочется, без посторонних. И готовлю я вкусно.  Приходите.

    - Спасибо, Зоя, - ответил Димка, а сам подумал: "Да у меня как раз половина посторонних и гуляла. И откуда только эти самые свои их привели? Я тоже до сих пор вспоминаю".

    Вспоминал Димка часто, но не вечеринку, а то, что было потом. Ведь именно тогда у них с Ленкой все и началось.

    Идти не хотелось, но отказаться было неудобно: коллеги могли подумать, что он не хочет с ними общаться в неформальной обстановке.

    Зойка снимала двухкомнатную квартиру недалеко от их больницы. Под вечеринку отвела комнату побольше, но уже с порога пахло банкетом: квартира была украшена воздушными шариками и блестящими ленточками серпантин.  Зойка расстаралась: посреди комнаты стоял украшенный цветами длинный праздничный стол, который ломился от еды, напитков и фруктов. На тарелках для гостей белоснежными пирамидками возвышались накрахмаленные льняные салфетки, а вдоль стола по самому его центру в ожидании своей очереди выстроились разноцветные свечи в декоративных подсвечниках.

    Гости, и в самом деле, были все свои, разве что из семейных пар Димка кое-кого не знал. Но в остальном получилась настоящая корпоративная вечеринка, только по-домашнему. Но совсем не то, что было тогда у Димки. Да и Зойка была полной противоположностью той, которую он увидел у себя. Ну, просто букет из скромности, воспитанности и этикета.

    Вообще-то вечер удался. Произносили тосты, пили, закусывали, танцевали и наперебой рассказывали медицинские анекдоты и курьезные случаи из своей врачебной практики. Короче, веселились.

    Но Димка скучал. Ему даже взгрустнулось. Он опять вспомнил свою вечеринку

и, конечно, Ленку. И образ ее уже неотвязно находился рядом, что бы он ни делал.

    Когда гостей опять потянуло на танцы, Димка почти демонстративно уединился, взяв в руки какой-то журнал, и с самым серьезным видом стал его изучать. Он листал его до самой чайной церемонии, до чая с тортом, испеченным самой Зойкой. Это был знак, что вечеринка подходит к концу. А когда приглашенные стали постепенно расходиться, Димка даже испытал чувство облегчения.

    Провожая гостей, Зойка с милой улыбкой подносила каждому на посошок шампанское. Предложила и Димке наполненный шампанским фужер, предлагая чокнуться с ней. Он еще раз поздравил Зойку с днем рожденья, чокнулся с ее бокалом и выпил.

    Проснулся Димка под утро. Голова была тяжелой. Он даже не сразу сообразил, что находится в Зойкиной постели и совершенной голый. Зойка спала рядом.

    От неожиданности Димка  резко сел и обхватил голову руками. Он был в ужасе.

    "Что вчера произошло? Как я здесь оказался? Есть ли этому  хоть какое-то объяснение? Не от холода же я сюда залез", - завертелись в голове панические мысли. Он поспешно вскочил и стал лихорадочно одеваться.

    - Ты уже проснулся? - вдруг сонно спросила Зойка. - Еще рано. Да и выходной.  Можно подольше поспать.

   - Мы что, были вместе? - хмуро спросил Димка, дрожащими руками застегивая пуговицы на рубашке.

    - Странно, - оскорбилась Зойка. - Ты разве не помнишь? А вчера совсем другим был, такой... Я даже не устояла.

    - Я что, напился? Мне казалось...

    - Так. По пьянке, значит? А я-то подумала... Это что у вас, у мужиков, принято так, говорить потом, что пьян, мол, был, ничего не помню? Я ведь не шлюха какая-то, чтобы со мной так обращаться, - повела атаку Зойка.

    - Зоя, извините, но я и вправду ничего не помню. Сам никак не пойму, что это такое со мной случилось. Никогда не бывало ничего подобного. Я и выпил-то совсем чуть-чуть.

    - Да ладно, - смилостивилась Зойка, - чего уж там. Я не в претензии.

    - Нет, в самом деле, простите меня. Может, со здоровьем что-то? Голова до сих пор словно не моя. А может, шампанское повлияло?

    - Бросьте, Дмитрий Вадимович, - перешла вдруг на "вы" Зойка, выбравшись из постели и стыдливо заворачиваясь в халат, - хватит извиняться, вы ни в чем не виноваты. Вы же не насильничали. Все было по обоюдному желанию. И, в конце концов, мы же не старшеклассники какие-то, мы взрослые люди. Не стоит воспринимать так трагически мимолетный секс. А я обещаю вам, что на нашей работе это никак не отразится. Хотите, я вам чай заварю?

    Димка отказался.

    - И все же извините, Зоя, вы славная девушка, но другого объяснения не нахожу. Наверное, я и вправду перебрал, - виновато сказал он и ушел.

    Но сам он не верил тому, что сказал. "Я ведь почти не пил. Как же тогда могло получиться, что мы оказались в одной постели и... Черт! - размышлял он, шагая

по хлюпающей под ногами октябрьской грязи. - Да неужели все было? Но я же ничего не помню. Совсем ничего. Ну почему? А если было? Тьфу, черт! Мерзость какая. А Ленка? Ленка! Черт! Черт!" - застонал Димка и опять схватился за голову. Голова гудела. Он даже будто слышал этот гул. И так хотелось спать! - "Неужели я всю ночь... ну, был с Зойкой? Хорошо, что сегодня воскресенье. Еще можно отоспаться. Черт! Скорей бы до дома добраться..."

    Проснулся Димка к вечеру. Отец работал в кабинете, мать на кухне гладила его белый халат к завтрашнему рабочему дню.

    - Как себя чувствуешь, сынок? - спросила она, внимательно вглядываясь в его лицо. Голос ее был не очень добрым.

    - Уже неплохо, - ответил Димка. - Кажется, перегулял вчера.

    - Да уж. Я всю ночь глаз не сомкнула.

    - Прости, мам. Я не нарочно. Так получилось. Наверное, захотел почувствовать себя взрослым. Я больше не буду, - попытался отшутиться Димка, но чувствовалось, что ему не до шуток.

    - Может, кефирчику? - пожалела сына Лидия Михайловна.

    - Да нет, спасибо. Я лучше по воздуху пройдусь.

    Он шел, не обращая внимания на моросящий дождь, и в голове его роились все те же назойливые мысли, а душу все больше распирало чувство вины перед Ленкой. Как он теперь сможет с ней говорить? А смотреть ей в глаза? Держать ее за руку? Черт! Он сам себе противен. Он не знает, что теперь делать. Может, Женьке позвонить?

    Но друг ничего ужасного в этом событии не усмотрел.