Ангел резко, словно подбитая камнем птица, нырнул вниз, устремляясь прямо на Познавшего Тьму. Пение за спиной сделалось ещё менее стройным, кричали женщины, плакали дети; дворняжка рычала – похоже, ангел ей совершенно не нравился.

Хедин вглядывался в пришельца – в его воздушные, бестелесные черты, в равной степени и мужские, и женские. Ангел явно был андрогином, существом без пола, разом и бесплотный, и наделённый плотью особого рода, словно тело его слагалось из другой материи, нежели всё остальное в Упорядоченном.

Охватывавший его кокон пламени угасал; с новой силой задул ветер, швыряя брызги в лицо Познавшего Тьму; тёмные тучи клубились прямо над головой, и казалось – они вот-вот рухнут наземь, придавив всех неподъёмной тяжестью.

Лицо и руки, босые ступни ангела казались чуть темнее его абсолютно белоснежных одеяний; исполинские крылья медленно складывались с пугающей, абсолютной аккуратностью – перо к перу, хотя никаких настоящих перьев там, конечно, не было.

Хедин смотрел в глаза явившемуся существу, ожидая увидеть там или пустоту, или бездну (что, если рассудить, почти одно и то же) – но вместо этого столкнулся с совершенно человеческим, разумным, осмысленным взглядом.

Глаза были единственным, что жило в этом полупризрачном теле.

Их разделяла дюжина шагов.

Дворняжка рычала, поглядывая на Нового Бога, словно ожидая команды.

– Зачем ты помешал? – спокойно, с лёгкой досадой, осведомился вдруг ангел. Голос его казался странен, как и лицо, – не мужской и не женский, слишком высок для первого и слишком низок для второго.

Зазвучал язык Поколения Истинных Магов. Язык, на котором их обучали птицеголовые наставники, когда явившиеся в мир только готовились принять на себя Замок Всех Древних.

– Кто ты и по какому праву спрашиваешь? – последовал надменный ответ. – Кто дерзает задавать вопросы Хедину, Познавшему Тьму, Богу Упорядоченного?

Иногда полезно вспомнить все эти формулы. И ещё полезно не выказывать удивления тому, что посланцу Спасителя известен старый язык Поколения.

Ангел слегка наклонил голову, точно с любопытством.

– Хедин, Познавший Тьму, – сказал он без всякого выражения. – Зачем ты помешал мне? Души всех этих несчастных должны быть спасены. Должны найти приют в Нём. Что может быть выше этой участи? Отчего ты встал на моём пути?

– Ты очень любишь задавать вопросы, крылатый. Ты так и не назвал мне своего прозвания, однако, словно хозяин у слуги, требуешь ответов.

– Я длань Его, – ангел глядел прямо на Познавшего Тьму. Живым, горячим, пронзительным взглядом, так не вязавшимся с его обликом или словами. – У меня нет имени. Когда-то оно было, в моей смертной жизни, ну а теперь оно больше не нужно. Мы вознаграждены Спасителем за верность Ему и всегда пребываем с Ним; появляемся, когда потребны, и исчезаем, исполнив свой долг. Только в отличие от тебя и прочих, смертных с бессмертными, вернее мнящих себя таковыми, мы знаем, что никакой смерти нет для тех, кто принял Его.

– И потому вы послали эту волну? – осведомился Новый Бог. Упускать такой случай нельзя – они с Ракотом никогда ещё не оказывались в самом начале «спасения» целого мира. – Послали волну, чтобы смыть вот эту несчастную деревушку?

Собачонка одобрительно тявкнула, словно понимая, о чём речь.

– Никто не посылал никаких волн, Хедин, Познавший Тьму, – ангел совершенно по-человечески покачал головой. – Мир распадается, его корни гибнут, текущая через него сила более не признаёт никаких законов и творит великие бедствия. Поэтому Он явился сюда, дабы спасти верных, дать шанс закостеневшим в неверии, вот и всё.

– И что случилось бы с теми, кто только что молился и плакал за моей спиной? Которых смыло бы этой волной, что поднялась якобы сама по себе?

– Их земное бытие бы закончилось, – без запинки ответил ангел. – Их души воспарили бы к сказочным полям, к райским кущам, где нет ни смерти, ни боли, ни горя.

– То есть в местное царство мёртвых?

Хедин знал, что это не так, но ему надо было искать уязвимые места.

– Конечно же нет, – удивился ангел, как показалось, искренне. – Царства мёртвых, как и удел так называемого Соборного Духа, есть места несказанных мучений, страданий и вечного отчаяния. Именно от этой участи души смертных Он и спасает.

– Красивые слова, – пожал плечами Хедин. – Но передай своему хозяину – я, Познавший Тьму, здесь. И больше здесь никто не умрёт в муках и ужасе, захлёбываясь под волной.

Ангел помолчал, по-прежнему рассматривая Нового Бога пристально и с интересом.

– Тебе неведома мощь Спасителя, Хедин, Познавший Тьму. Ты никогда не искал Его слова. Никогда не приникал к источнику Его мудрости. Ты упорствовал в отрицании. Не в моей власти тебе помочь. Поможет только Он, в своём несказанном милосердии.

– Доселе вполне обходился без его милосердия и дальше надеюсь обойтись, – сухо сказал Хедин.

– Он убивает смерть, – ангел глядел в упор горящими глазами. – Он убивает смерть и открывает врата совершенно иному бытию. Бытию без…

– Да-да, без горя, боли и так далее, – перебил Познавший Тьму. – Мы теряем время, посланец Спасителя. Передай ему – пусть убирается отсюда и забирает с собой всех вас, с крыльями или без оных.

– Ты жесток и безжалостен, Истинный Маг, – покачал головой ангел. – В тебе нет сострадания к малым сим. Ты думаешь лишь о себе. Мы же – спасаем.

– Уходи, – повторил Хедин. – И не думай, что на сей раз вам всё сойдёт с рук.

Ангел улыбнулся.

– Меня не могут задеть твои слова, неразумный.

– Не важно. Убирайтесь отсюда. Немедленно.

И вновь улыбка, даже кажущаяся искренней.

– Нас невозможно испугать. Нам нечего страшиться. Мы не подчиняемся никому, кроме…

– Тогда, – перебил Хедин, для пущего эффекта вскидывая руку, – изыди!

Толчок воли – и сила изменила течение своё.

В призрачные извивы света, слагавшие плоть ангела, словно ударила тёмная волна. Взметнулись крылья, точно пытаясь удержать невесомое тело, белые перья ломались и улетали, подхваченные порывом внезапного ветра. Улыбка ангела исчезла, глаза широко раскрылись – и Познавший Тьму ощутил, как навстречу ему пробивается нечто леденяще-холодное, словно снег с горных вершин.

Новый Бог – совсем не то же самое, что Истинный Маг. Силы их и впрямь несравнимы, тёмная мощь щедро вливалась в заклятие, однако сотканный из белого пламени ангел гнулся, трепетал, словно вымпел под ветром, терял перья из невольно прираскрывшихся крыл, но держался и даже сделал шаг вперёд. Затем ещё и ещё.

Ледяная глыба надвигалась. Глыба, стена, поднимавшаяся всё выше и выше, оборачивающаяся зеркалом, словно сотканным из множества невесомых, бестелесных существ, какими обычно рисуют призраков.

Души. И, наверное, собранные уже в этом мире.

Дворняжка скалилась и рычала, шерсть встала дыбом. Она тоже не собиралась ни отступать, ни сдаваться.

Конечно, биться тут с этим единственным слугой Спасителя не имело большого смысла. Сколько таких ангелов, сборщиков душ, идут сейчас следом за разрушительными волнами или потоками лавы, пожарами, землетрясениями или ураганами? Или за Древними, давно обезумевшими от страха перед Ямертом, а сейчас обернувшимися кровожадными чудовищами?

Разве этим должен заниматься истинный Хедин? Затыкать прорехи по одной, пытаться успеть всюду? Ведь ясно, что не получится, да и не нужно – смертные, не способные сами о себе позаботиться, становятся домашними любимцами богов. Такое случалось и ни к чему хорошему не приводило.

Поэтому иди дальше, Познавший Тьму, ищи корень зла, выкорчёвывай его! Не теряй времени даром!.. Потери и жертвы будут всегда, это неизбежно!..

Потому что ангел частично прав. Жизнь смертного в Упорядоченном зачастую несправедливо коротка, полна лишений и мук, погибает он нередко преждевременно, а душе его уготовано, право же, не самое приятное из посмертий.

…Утратившая стройность течения сила спасаемого мира взвихрилась вокруг, и Хедин вдруг ощутил, что пятится.