Жил некогда в провинции Каи один самурай по имени Ватари, скромный байсин, получавший жалование в 30 коку риса. Это был человек строгих правил, и единственного сына своего, Итиро, воспитывал в духе прежних времен, согласно кодексу бусидо. Младшую сестру свою, Амико, он выдал замуж за самурая, жившего по соседству и носящего фамилию Киёмидзу.
Места это были глухие, пути трудны, а жили соседи на изрядном удалении и нечасто ездили друг к другу в гости. В ту пору, когда сыну Ватари должно было вскоре исполниться пятнадцать лет, и Киёмидзу со всем своим семейством отправился к шурину, его младший сын Дзиро, которому едва исполнилось восемь, впервые увидел своего двоюродного брата.
Брат этот с первого взгляда поразил маленького Дзиро. Высокий, крепкий подросток, которому вот-вот предстояло стать взрослым самураем, обладал отчаянным характером. Поскольку отец его ценил храбрость наравне с верностью, Итиро вырос на удивление смелым, казалось порой, что он совершенно неспособен испытывать страх. Не боялся он ни реальных опасностей, ни богов, ни ёкаев, коих, по слухам, в здешних лесах было полным-полно.
Старший сын Киёмидзу был весьма ленив, да и, чего греха таить, несколько трусоват, поэтому не заинтересовал Итиро, а вот младший никогда не любил уступать кому-либо, так что за несколько дней, которые он провел под кровом дома Ватари, был вовлечен во множество рискованных предприятий. Пользуясь тем, что отец занят гостями, Итиро звал маленького кузена и прыгать с крыши в стог сена, и купаться в быстрой горной речке, где их едва не унесло течением, и лазать на самое высокое в округе дерево. Подросток откровенно наслаждался, наблюдая в глазах братишки смесь ужаса и восторга, ему доставляло немалую радость видеть благоговейное почтение, с которым к нему стал относиться Дзиро после всех его «подвигов».
Однажды Итиро предложил брату подняться на небольшую гору неподалеку от поместья.
– Это не просто гора, – рассказывал он. – Там, наверху, похоронен старый отшельник. Еще когда он был жив, одни называли его святым, а другие демоном. Когда он умер, его, как монаха, сожгли, а пепел высыпали в урну, и эту урну оставили в гробнице на вершине этой горы. Вроде бы, он сам так велел сделать. Только говорят, что после этого на горе стал появляться призрак. Простолюдины боятся ходить туда.
– А ты не боишься? – Маленький Дзиро вытаращил глаза от восхищения и любопытства.
– Разумеется, нет! – Уверенно воскликнул Итиро. – Я уже много раз туда ходил. Пошли, я хочу показать тебе эту гробницу, наверняка у тебя дома такого нет.
– Уже поздно, – засомневался было Дзиро.
– Здесь совсем рядом, – успокоил Итиро. – Мы вернемся еще до заката.
Решив так, мальчишки отправились на гору. Подъем был крут, оба шумно сопели и потому не слышали, как тревожно затрепетала листва вековых деревьев, словно предупреждая, что лучше повернуть назад. Когда они прошли полпути, странно потемнело небо, как будто сумерки начались на пару часов раньше положенного. А когда начали приближаться к вершине, с нее потянуло ледяным, промозглым воздухом.
Итиро немного покривил душой. На самом деле он бывал на горе, но никогда не поднимался на вершину. Не потому, что боялся призрака, – он вообще ничего не боялся, – просто не считал это место достойным изучения. Он сговорил брата на этот поход, только лишь надеясь немного попугать мальчишку. Так что жутковатая атмосфера, встретившая их наверху, явилась для него полной неожиданностью. Но это лишь обрадовало его, суля очередное испытание твердости его духа.
Гробница была крохотным сооружением, всего несколько крупных камней, составляющих три стены, а четвертая представляла собой простую арку, куда пройти, не пригнувшись, мог разве что Дзиро. На большом камне стоял запечатанный глиняный сосуд.
– Вот оно! – Зловещим шепотом объявил Итиро. – Здесь живет дух того отшельника. И если ты войдешь туда, тебя настигнет проклятие призрака!
Дзиро нервно заерзал, но еще не испугался по-настоящему. И все же он уже услышал, как встревоженно перешептывается листва деревьев, и холодок побежал по его спине.
– Ну что, идем? – Итиро слегка подтолкнул братишку.
– Туда? А ты что же, не боишься проклятия призрака?
– Самурай не должен ничего бояться. И уж тем более не пристало ему дрожать при виде привидения подобно жалкому простолюдину. Впрочем, если тебе страшно…
– Ничего мне не страшно! – Дзиро твердо решил, что ни в чем не уступит старшему брату. – Пошли.
Двоим мальчишкам было тесновато внутри. Они присели на корточки, с любопытством разглядывая урну и каменные стены. Впрочем, все это едва ли можно было назвать интересным. Они ушли бы через минуту, но тут вдруг шелестящий шепот достиг их ушей:
– Убирайтесь отсюда, щенки, если не хотите, чтобы на вас пало проклятие…
Голос, больше похожий на шорох сухих листьев, утих постепенно, и если он и сказал что-то еще, ребята этого не услышали.
– Ай! – Тоненько вскрикнул Дзиро, вскакивая на ноги. Итиро тоже дернулся, развернулся молниеносно, готовясь встретить врага… вот только никакого врага за спиной не оказалось. А в следующий миг послышался звук разбивающейся посуды: Итиро сам не заметил, как смахнул с камня урну с прахом.
Чудовищный вой сотряс гору, задребезжали камни, затряслись, шумя кронами, могучие деревья. Мальчишки проворно выскочили из гробницы. Дзиро в панике озирался, он взмок от страха и готов был закричать, но перехватило дыхание. Итиро сжимал кулаки, выискивая глазами того, кто посмел ему угрожать.
И он появился. Из пепла, рассыпавшегося по камню, соткалась прозрачная фигура: всклокоченные волосы, безумный взгляд, оскаленные нечеловеческие клыки, высохшие скрюченные пальцы, тянущиеся к непрошенным гостям.
Мальчики заорали хором. Они развернулись и бросились бежать. Трава хватала их за лодыжки, норовя сорвать обувь, ветки цепляли за одежду, а вслед несся жуткий, нечеловеческий вой:
– Ты будешь проклят! Будешь навеки проклят, мальчишка!
Они неслись вниз, теряя дорогу во внезапно сгустившейся тьме, оступаясь, оскальзываясь на мху, порой катясь кубарем, сердца колотились, словно пытаясь выскочить через горло, и пот катился градом. Уже утих вой потревоженного призрака, уже неестественные сумерки рассеялись, уступив место ясному закатному солнцу, а они все бежали и бежали, не оборачиваясь, и остановились лишь во дворе дома.
Ту ночь Дзиро провел, укрывшись с головой одеялом, и решился вылезти из-под него только с наступлением утра.
Прошло много лет, пока дела привели младшего сына Киёмидзу в дом Ватари во второй раз. К тому времени старший Ватари уже скончался, и сын стал его наследником. Много лет Киёмидзу с содроганием вспоминал о происшедшем в этих краях и не решался снова вернуться сюда, однако со временем воспоминания притупились, и вот теперь двадцатитрехлетний молодой самурай уже без содрогания переступил порог дома своего двоюродного брата.
Ватари сильно переменился, раздобрел от спокойной жизни, но в лице его осталась прежняя твердость. Он приветствовал брата радушно, хоть и видел его второй раз в жизни. Было подано угощение, но едва братья расположились на татами, чтобы поговорить о деле, в комнату прямо сквозь дверь просочился призрак.
Киёмидзу подскочил на месте и сдавленно вскрикнул, роняя палочки. Призрак скалил звериные клыки, вращал безумными глазищами, всклокоченные волосы торчали во все стороны.
– Опять к тебе кто-то приперся, – сварливо заявил призрак. – Ах, это ты, мелкий негодник! – Воскликнул он, всмотревшись в гостя и узнав.
– Не удивляйся, – невозмутимо сказал Ватари. – Это тот самый отшельник.
– Тот, чью урну мы разбили? – Совладав с собой, спросил Киёмидзу. Он снова уселся в подобающую позу и подобрал палочки. Спокойствие хозяина дома и его немного успокоило.
– Ну да, он самый, – подтвердил Ватари. – Меня все же настигло проклятие призрака. Он явился ко мне уже на следующую ночь. Заявил, что, раз я сломал его дом, он будет жить в моем. И с тех пор он преследует меня, только и счастья, что не находится постоянно рядом! Любит появляться в самый неподходящий момент, говорить мне гадости, отпускать пошлые шутки. Даже удивительно, как такого человека могли считать святым!
