Пока я произносила свою речь, изо всех сил стараясь не впасть в истерику, папаша Линн сидел, воззрившись на меня круглыми глазами. К концу моего выступления он пошёл красными пятнами, но не возразил ни слова, молча встал и вышел. Потом сел в свой флайер и улетел. Никто не вышел его провожать, потому что после того, как за ним закрылась входная дверь, меня, наконец-то, накрыло, и я зарыдала, уткнувшись в плечо перепугавшегося лягушонка. А потом прибежала Лавиния, и Маугли отнёс меня наверх, в мою спальню, и оба они ещё долго ещё бегали вокруг с успокоительным, компрессами, каплями и ароматическими эссенциями, пока я не нарыдалась, выдохлась и уснула, прижавшись к Вайятху, который баюкал меня, как маленькую, поглаживая по голове и мурлыча детскую песенку:

Плыви, плыви кораблик,

Плыви, мой маленький кораблик,

Туда, где море сливается с небом,

И острова-облака белые, как снег.

Плыви, мой кораблик,

Унеси туда мою печаль,

Унеси мои сны и грёзы,

И привези мне оттуда кусочек радуги…

И мне снилась Мирасса, где небо сливалось с водой, смешивая цвета, и белые цветы качались на ветру, роняя росинки-слёзы

Сувенир 52

На следующее утро я проснулась в отвратительном настроении, всё ещё под впечатлением вчерашней сцены, и переполненная дурными предчувствиями. Хотя, как ни крутила в голове вчерашний разговор, никак не могла придумать, каким образом его можно было повернуть по-другому. Скросс приехал уже настроенный «причинять боль», как совершенно правильно предупреждал лягушонок, и мои усилия сдержаться ничего не изменили бы.

Заморыш, продремавший всю ночь вполглаза, остался спать дальше, а я поползла вниз, в надежде на чашку кофе, способную раскрасить даже сегодняшний тёмный мир. Лавиния уже хлопотала, готовя завтрак. Взглянув на мою мрачную физиономию, она только сочувственно вздохнула и сообщила, что вызвала Эдора, обещавшего скоро быть. От этого настроение у меня испортилось ещё больше, хотя я понимала, что рассказать стратегу о столь чрезвычайном происшествии, конечно, надо. Но иррациональное чувство стыда за крокорауса заставляло морщиться при одной мысли, что мачо сейчас тоже услышит всю ту грязь, что лилась вчера на меня…

Эдор примчался вскоре, как и обещал, заранее встревоженный, потому что Лавиния использовала для вызова специальное слово-пароль, означающее, что у нас проблемы. Златовласка отправила его в кабинет слушать запись разговора, и разбудила лягушонка. Ёжащийся спросонья заморыш нашёл меня у бассейна и сел рядом, со страдающим видом.

- Простите, сагите… – начал он каяться. – Я не защитил вас вчера, как должен был… Сагат Скросс говорил о том, о чём я не знал, и не мог ему ответить…

Несмотря ни на что, замечание о том, что лягушонок должен был защитить меня, не могло не вызвать улыбку. Интересно, чья это была идея, Лавинии или Эдора…

- Всё нормально, Маугли. Ему не только ты, ему вообще мало кто смог бы достойно ответить.

- Вы смогли, – ответил заморыш. – Он ушёл, очень сожалея о том, что явился говорить с вами. У него была ещё сильная злость, но не на вас, на кого-то другого… Может, он и не станет трогать нас?

- Надеюсь на это, Маугли. Потому что иначе… иначе плохо будет всем. Без исключения.

Вайятху кивнул, глядя куда-то невидящими глазами. Казалось, он прислушивался к чему-то, что происходило очень далеко. Потом его взгляд ожил, и он виновато улыбнулся:

- Там сагат Эдор ругается… Тоже злится.

- Неудивительно, – меланхолично ответила я. Кто угодно, наверное, злился бы, если бы его пытались так ненавязчиво «загнать в стойло»…

Тут в дверях показался мачо, постоял несколько секунд и пошёл к нам. Судя по выражению лица, прослушивание записи его, действительно, в восторг не привело. Однако, подойдя, он с чувством поцеловал меня в лоб и вполне бодро заявил:

- Жужелица, тебе полагается орден за смелость! Так отбрить моего будущего тестя, – это дорогого стоит. Горжусь знакомством с тобой!

- Да ладно тебе издеваться, – хмыкнула я.

- Даже не думал! – открестился стратег и тоже сел рядом. – Прежде всего, хочу извиниться… Право слово, не думал я, что они вот так ненавязчиво, в лоб, будут требовать у тебя порвать со мной. И сумма такая… смешная. Ну, что такое пятьсот тысяч кродов? Обидно! Я-то думал, меня ценят хотя бы миллиона на три…

- Смейся, смейся, – проговорила я, – хорошо, хоть тебе смешно… Мне вчера было не до смеха.

- Да мне тоже, в-общем-то, – ответил стратег задумчиво. – Это надо же додуматься, начать тебя шантажировать…

- Думаю, это были одни слова. – Воспоминания опять полезли, как из рога изобилия. – Я обдумала всё наново, и поняла, что не собирался он ничего делать! Ему просто нужно было оценить мою реакцию на угрозу безопасности Маугли. Ну, он её и получил, эту реакцию… как бы только мало не показалось. Я ведь и вправду подумала, что у него где-то на подлёте медицинский флайер. Но почему всё было так грубо?! Неужели он не мог сделать то же самое, но тоньше, изящнее, что ли… Скросс ведь мастер интриг и многоходовых комбинаций. Зачем же напролом?!

- Ну, одно из двух: или он не счёл нужным тратить время на разработку какой-то интриги в отношении тебя, или… Или он выполнял чью-то просьбу. Причём, очень срочную и нежелательную просьбу.

- Ты думаешь, на него свалилась Линна с истерикой: «Вынь и положь Эдора»?

- Ну, примерно, так… Впрочем, инициатива могла принадлежать и его жене. Но одно могу сказать точно: на обычный стиль Скросса и вправду совершенно не похоже. Кстати, его информация о том, что у нас утечка, может оказаться куда насущнее… Надо срочно искать источник, откуда он узнал о дне рождения.

- Да, всё непонятно. А что мы будем теперь делать? Я должна тебе рассказать о том, что случилось, или нет?

- Хм… А если бы ты меня на самом деле любила…

- Так я и люблю.

- Ну, немножко не той любовью… Но, неважно. Так вот, если бы ты действительно считала меня своим женихом, стала бы ты рассказывать мне о требованиях Скросса или нет?

Я задумалась. Договоры договорами, но распространяться о подобном унижении я, пожалуй, не стала бы. Тем более тому, из-за кого всё это случилось, да ещё с подоплёкой разрыва… Но ситуация у нас другая, это надо учитывать.

- Я бы не сказала. Но это не в счёт, и так понятно, что ты узнаешь: тебя вот вызвали, ты сорвался и примчался… Нет, лучше не врать.

- Ну, хорошо, – ответил мачо. – Тогда считаем, что я в курсе этой эскапады.

- Но что ты теперь будешь делать? – спросила я. – Скроссы, похоже, не успокоятся, пока Линн не заполучит тебя…

- А вот шиш им с маслом, а не я, – проворчал стратег, прищуриваясь. – Перебьются пока. И вообще, они ещё набегаются за мной! Я им не какой-нибудь аристократ с Мирассы, и ценю себя куда выше… Кстати, Тэш! Даже когда мы расстанемся, я не буду делать вид, что мне нет до тебя дела! Предупреждаю сразу.

- У нас будет чистая и долгая дружба? – фыркнула я.

- Именно. И Линне, как и Скроссам, придётся с этим смириться.

- Да я-то что, я – за…

- Вот и славно. Теперь обратно, к нашим баранам… Я приму ещё более неприступный вид, пожалуй, выскажу Скроссу претензии по поводу недружеского и непартнёрского поведения, но в рамках, иносказательно… Жужелица, ты можешь смело игнорировать всех Скроссов, хоть скопом, хоть по отдельности. День рождения состоится, несмотря ни на что. Маугли выпустим, например, всего на два часа, в течение которых он гарантированно цвет не меняет, а потом пусть смывается и сидит где-нибудь, подальше от гостей. Да, подопечный?

- Я могу и дольше, просто сагат Скросс напугал сагите и сбил меня с толку… – виновато пояснил кикиморыш.

- Ничего. Это была сложная ситуация, и ты всё сделал правильно, – похвалила я его, отчего Вайятху, вопреки собственным обещаниям, немедленно окрасился в светло-золотистый цвет.

Мы с мачо посмотрели на сияющего заморыша и дружно расхохотались. Ну, по крайней мере, с ростом, лягушонок не растерял ни капли своего обаяния.