– Мне кажется, она будет хорошим капитаном, – уверенно сказал Хаями. – Очень строгая, дисциплинированная, собранная. Из благородной семьи. И представления о чести у нее самые аристократические. Ее зовут Каноги Мичико.

Разумеется, Кучики был совершенно прав: кандидатка без труда сдала экзамен на капитана. Кьораку представил ее уже на следующем собрании. Внешне в ней не было ничего особо примечательного. Рост и сложение – средние. Личико было довольно миловидным, но эта миловидность казалась несколько нарочитой, словно на картинке очень старательного художника, рисующего иллюстрации к сборнику любовной поэзии. Сама Каноги, кажется, ни на минуту не сомневалась, что окажется в этом избранном обществе. Держалась независимо и гордо, взгляд был полон высокомерия и самоуверенности: «Ну, я вам всем сейчас покажу, как надо!» Капитаны отнеслись к ее появлению довольно равнодушно, только Укитаке улыбался ободряюще, да еще Сайто косился с профессиональным интересом, оценивая навскидку объем предстоящих работ по изучению нового персонажа.

Персонаж и вправду оказался занятный. Сайто после недолгих полевых исследований охарактеризовал ее одним словом: фанатичка. Ее представления о должном действительно отдавали излишним идеализмом. Кажется, Каноги по-настоящему удручало несовершенство мира, в котором она живет, и она мечтала упорядочить его согласно эталону. Эталон она, как это ни странно, выбрала не свой собственный, а самый что ни на есть общепринятый. И за дело принялась с самого правильного конца – с себя. Она не только достигла банкая, в чем несколько сомневались ее воспитатели, она подчинила свою жизнь строжайшим правилам и не отступала от них ни на шаг. Затем принялась наводить порядок в отряде, а после, осмелев, начала даже делать замечания другим капитанам.

Ее внимания удостоились: Зараки – за разгильдяйство; Сайто – за пьянки на рабочем месте; Куроцучи – за жестокое отношение к подчиненным; Шихоинь – за привычку не надевать на собрание хаори и приходить без меча. Она даже Кьораку однажды ухитрилась строго выговорить за безделье и «какой пример вы подаете бойцам». Шунсуй, которому даже Ямамото сроду не делал подобных замечаний, сперва только глаза вытаращил, а потом усмехнулся и снисходительно согласился с тем, что она, конечно, во всем права. Надо ли говорить, что никаких мер по этому поводу он не предпринял. Каноги и на Кучики смотрела волком, но пока ничего не говорила.

Первым взвыл Иба. Этот сильный, мужественный лейтенант, верой и правдой служивший звероподобному Комамуре, этот суровый воин, никогда не жаловавшийся на тяготы службы, не вынес въедливого характера новой капитанши.

– Она меня в могилу загонит, – однажды пожаловался он лейтенантам после собрания. В зале оставались только Кира, Абарай и Мацумото. – Оказывается, я неспособен правильно составить ни одной бумажки. Придирается к каждому знаку, а если придраться не к чему, цепляется к оформлению. И тренировки я провожу неправильно. И даже сакэ нельзя ни капли.

– Ну, так никому на службе не разрешают, – неуверенно протянула Мацумото. Сама она никогда особо не различала личное и служебное время.

– Ты не поняла, – печально покачал головой Иба. – Вообще нельзя. Даже в выходной.

Ренджи и Рангику вытаращили глаза. Как же так? У лейтенантов такая напряженная, нервная работа, разве можно запрещать хоть немного расслабиться? Это уж не говоря о том, что капитану вообще не должно быть дела, чем занимаются его подчиненные в неслужебное время. Ренджи подумал, что Кучики, конечно, брюзжал порой, если лейтенант являлся с некоторыми признаками похмелья, но прямого запрета от капитана он никогда не слышал.

– Слушай, Абарай, – вдруг сказал Иба, словно подслушав его мысли, – а как ты с Кучики уживаешься? Он ведь тоже… А ты около него столько лет продержался.

– Тебя послушать, так Кучики просто ангел по сравнению с ней, – проворчал Ренджи. – Нет, правда. Он меня никогда всерьез не доставал.

– Да? – Удивилась Мацумото. – А мы думали…

– Я знаю, что вы думали, – Абарай рассмеялся. – Но он на самом деле вполне вменяемый капитан. И сакэ после службы никогда не запрещал. Извини, Иба, ничего не могу посоветовать.

– Кажется, я сбегу, – доверительно сообщил Иба.

***

На этот вечер была намечена очередная жестокая схватка. Кучики все же вынудил Абарая использовать банкай на тренировках, после чего уже схлопотал челюстью Забимару по голове и дважды попал под выстрел реяцу. Каждый раз после такого спарринга Рукия старательно приводила брата в порядок, но сегодня офицеры шестого отряда были одни: девятый еще не успел разобраться с бумагами для главнокомандующего.

Капитан уже полностью восстановил свою реяцу, но все равно что-то шло не так. Кучики всякий раз с яростью набрасывался на лейтенанта, даже будучи жестоко избитым, и Ренджи с удивлением узнавал в нем… самого себя. Еще совсем недавно он, Абарай, точно так же бросался на капитана, понимая, что шансов почти нет, но все равно не собираясь сдаваться. Точно так же падал и снова поднимался, не прося пощады, не желая уступать. Ренджи вспоминал собственную ярость, стремление впиться капитану в глотку… Если Кучики сейчас испытывает нечто подобное, то он, черт возьми, крайне опасен. Однажды наберет силу и пришибет Абарая. Случайно.

Сегодня Ренджи решил не усердствовать чрезмерно. Рукии нет, и если он ранит капитана, придется тащить его в госпиталь, и тогда Унохана заложит их командиру, а тот вспомнит, что Ямамото такие тренировки запрещал… Нет уж, обойдемся. Противники разошлись на несколько шагов и замерли, примериваясь друг к другу. Ренджи потянул меч из ножен. Неторопливо. Если Кучики захочет перехватить, у него будет для этого достаточно времени. Капитан не шелохнулся. Ладно. Пусть будет банкай.

Но до этого не дошло. Офицеры даже не успели вступить в бой. Где-то совсем рядом послышался знакомый каждому синигами треск раскрывающейся гарганты.

Бьякуя и Ренджи в недоумении обернулись. Прямо над лесом, не более чем в ста метрах от тренировочной поляны, разверзлась черная дыра. Из дыры высунулась тварюшка, не слишком большая, не больше бегемота, только очень тощая. У нее было шесть ног, передние из которых оканчивались массивными клешнями, длинный гибкий хвост и выпученные глаза. Едва выскользнув из гарганты, она брякнулась вниз и исчезла в зарослях.

– Пустой, – проговорил Ренджи с удивлением. Давненько пустые не удостаивали своим вниманием Сейрейтей.

– Вот и отлично, – удовлетворенно заявил Кучики. И ушел в сюнпо.

Бьякуе не терпелось проверить свои силы в реальной схватке с врагом. Пусть даже это будет какой-то никчемный пустой. Тренировочные спарринги с Абараем – это не то, ведь лейтенант изо всех сил старается не навредить.

Первый бросок ничего не дал. Подлесок был довольно густым, заросли скрывали врага. Бьякуя остановился, прислушался и почуял реяцу пустого где-то слева. А в следующий миг тот уже и сам показался: длинным прыжком напал внезапно, из засады. Бьякуя молниеносно отскочил назад, в полете готовя кидо-удар. И стоило монстру приземлиться на то место, где только что был капитан, на него обрушилось мощное хадо.

Пустой на миг замер, повел носом, словно принюхиваясь, потом встряхнулся, как пес, вышедший из воды. Бьякуя уставился на него в изумлении. Удар, которым он намеревался прикончить врага, того даже не насмешил! Вместе с тем его реяцу не производила особого впечатления Что ж, тем интереснее, зло подумал Кучики, снова срываясь в сюнпо. Пустой ринулся за ним.

Бьякуя снова, разворачиваясь в конце шага, атаковал кидо… и промазал. Пустой ловко нырнул под удар, прыгнул на ствол дерева, толкнулся лапами, бросился на другой ствол, и еще раз, туда-сюда, зигзагом, – в мгновение ока он оказался перед капитаном. «Шустрый!» – подумал Бьякуя, врезал ему кулаком в нос и тут же кинулся в сторону.

Некоторое время противники метались среди деревьев. Пустой уходил с линии атаки по непредсказуемым, ломаным траекториям. Нет, все же кидо – это слишком медленно. Пока прицелишься, пока подготовишь удар… Может, стоит пойти на сближение и оторвать ему башку руками?