- Я люблю путешествия, - сказала девушка. - Но мне случалось посетить так немного интересных мест.

Цвер заботливо окутал её подвижными барьерами, чтобы она могла чувствовать потоки ветра, но они не сбивали её с ног и не причиняли боли и не заставляли слезиться глаза. Лаинь расставила руки, обнимая ветер. Каждый вдох был наполнен вкусом магии и вкусом свободы. Равнины, бесконечное море тёмно-зелёной травы, волнующейся под ногами, бархатно ласкающей щиколотки, показались ей по-настоящему прекрасными.

- Большинство магов здесь могут седлать вихри, - сказал Цвер. - Как бы ты отнеслась к тому, чтобы научиться летать?

Лаинь звонко рассмеялась. Цвер взял её за руку, устанавливая между ними контакт, чтобы показать, как плести заклятия. Их подвижные щиты слились. Лаинь выровняла дыхание, успокаивая течение мыслей, сводя его на нет и сосредотачиваясь на окутавшей её ауре Цвера. Она закрыла глаза и прошептала ему ментальный сигнал, что готова. Он медленно поднял их сплетённые руки. Из кончиков его пальцев потекла струёй молочно-белая дымка. Она изгибалась, осторожно ощупывая окружающее пространство. Лаинь собралась и выпустила такую же струйку, робкую и неумелую. Она нащупала и оплела тихий и озорной вихрь. Не отпуская его, прошептала, выверяя ноты, вслед за Цвером слова заклинания и притянула вихрь к себе. Стихия повиновалась легко. Обнимая струи воздуха, они поднялись вверх, не размыкая совместного барьера. Девушке было немного страшно парить над Равниной, но Цвер учил её управлять своим вихрем, а она была талантливой ученицей. Вскоре они мчались рядом уже непринуждённо, направляя прирученные ветра туда, где так любил бывать Цвер. Дом Ветра вырос на глади травы внезапно, как будто прятался от любопытных взглядов, но вдруг решил их подпустить. Он возвышался до самого неба, плавными изгибами полупрозрачного камня устремляясь вверх. В тот день он был украшен растениями, зелёными в тон неба и земли, покрывающими каждую его часть. Кое-где приподнимали венчики мелкие золотистые цветы.

- Мне очень хорошо с тобой, - сказал тихо Цвер. - Знаешь, раньше мне ни с кем не удавалось оседлать вихри внутри одного барьера. Девушка доверчиво прижалась к нему. Цвер привёл с собой весну. И Лаинь была этому рада.

Гиз всё больше волновался о том, что брат замыкается, обращает мало внимания на окружающий мир и окружающих людей. Он знал, что у Цвера какое-то новое увлечение, но не понимал, почему тот им не делится. Они с детства были близки, несмотря на ссоры и драки, которые нередко грозили печально закончиться, если бы не своевременное вмешательство родителей, блокирующих летящие по дому шарики огня, ледяные стрелы, игрушки и мебель.

- Цвер, ты всё ещё не хочешь об этом поговорить? - уточнил Гиз в тот вечер, когда какая-то приятная встреча с Лаинь слегка вырвала его брата из угрюмой замкнутости.

- Не знаю, Гиз. Назревает что-то в двух мирах. Я пытаюсь в этом разобраться, но пока не очень получается. Не стоит беспокоиться обо мне.

- Ты хочешь стать солдатом в несуществующей войне? - в голосе Гиза сквозило искреннее недоумение.

- Я мечу выше, - ответил Цвер. - Я ведь всегда был весьма самоуверенным, так что в этой войне я хочу показать себя, повести воинов за собой и победить, - Цвер усмехнулся, напуская на себя важный вид.

Гиз пожал плечами. Ему вдруг расхотелось расспрашивать брата.

- Знаешь что, - сказал Цвер, разрушив спокойствие молчания, - пойдём со мной завтра, я познакомлю тебя со своими единомышленниками. Может быть, среди них найдётся тот, кто захочет убедить тебя в реальности угрозы.

Их было немного, единомышленников Цвера. Гиз обнаружил пару знакомых лиц из числа молодёжи с пустыря, нескольких серьёзных и задумчивых взрослых, пожилого скромного искателя приключений, а ещё державшихся ничуть не отчуждённо двоих эсвинцев. Девушка из этой пары была так красива, что захватывало дух. Цвер, уловив восхищение брата, сказал что-то негромко, и она направилась к мальчику, грациозно скользя по потёртому паркету и улыбаясь хитрой смущающей улыбкой.

- Я Ливейра, - эсвинка протянула руку. - Цвер просил ввести тебя в курс дела. Я с удовольствием расскажу тебе обо всём, что знаю о делах нашей небольшой компании.

Гиз протянул руку в ответ. Ей могло быть шестнадцать, а могло быть две сотни лет, и в этой загадочности таилась особая притягательность, которая немного пугала юного мага. Тонкие нити светлых волос окутывали её фигуру так, что она казалась одетой ими. Её улыбка манила, находиться с ней рядом было бесконечно приятно. Гиз слышал об этом свойстве эсвинцев и знал, что они часто используют его как оружие в шпионаже и прочих играх с людьми. Эсвинцев опасались, но не могли противиться их очарованию. Впрочем, Ливейра совсем не казалась опасной и не хотела от Гиза ни доверия, ни подчинения. Она отвела его в комнату перемен, которая, отражая её внутренний мир, тут же наполнилась золотистыми отблесками в окружающем мрачном тумане. Потолок превратился в затянутое тучами, но всё же далёкое небо. Она присела на покрытый мхом камень, удачно образующий выемку, так подходящую для её удобства. Гиз материализовал себе уютное кожаное кресло.

- Смотри, - произнесла девушка и протянула руку в сторону серого тумана, окутывающего одну из стен.

Гиз погрузился в восприятие образов, рождаемых её сознанием. Он не знал, показывают ли ему воспоминания об увиденном или просто смоделированные ситуации. Они не пахли политикой, которой он ожидал. Это были просто люди. Они разрушали. Убивали. Предавали. И ничего не значили. Гизу показалось, что он провёл вечность, любуясь отрывками чужих жизней. Его душа начала кровоточить тоской. Отключившись от картинок, он обратил взор на Ливейру, чей взгляд по-прежнему оставался спокойным и отрешённым. На её губах по-прежнему читалась едва уловимая улыбка. Гизу захотелось ударить конусом льда её красивое и нежное лицо. Она почувствовала его злость, погасила мыслеобразы, окутала его цепким расслабляющим заклятием. Гиз выставил щит, ему совершенно не хотелось позволить эсвинке погасить его эмоции.

- Вы за добро в двух мирах что ли боретесь? - спросил он, стараясь наполнить свой голос ядом. - А это было кино для новобранцев, чтобы завербовать в секту?

Ливейра нахмурилась на мгновение, потом пожала плечами.

- Наверное, не стоило тебе всего этого показывать. Понимаешь, Гиз, поведение людей меняется. Жестокости становится всё больше. Это признак нестабильности. Такое обычно происходит, когда назревает что-то страшное. В Эсвейне было много войн, и наша раса умеет это чувствовать. Духи беспокойны. Мы с Эмом были очень рады, когда встретили Уэтера и девушек, которые разделяли наши мысли. Поэтому нет, Гиз, мы никого не вербуем. К нам присоединяются только те, кто думают так же, как мы.

Гизу стало стыдно. Эсвинка, мыслящая и видящая мир через эмоции, пыталась рассказать ему о целях организации так, чтобы восприятие мальчика было полнее, а он разозлился и попытался найти в этом подвох. Он опустил глаза. Ливейра ободряюще улыбнулась.

- И что, вы укрепляете структуру мироздания?

- Пытаемся. Мы говорим с Изначальным Ветром на много голосов в надежде, что он нас услышит. Утешаем духов. Готовимся воевать с тем, что грядёт, хотя сами не знаем, что это. Но мы оттачиваем дарованные нам таланты.

Гиз ушёл с собрания, вежливо попрощавшись со всеми и ничего не сказав ни о своём отношении, ни о том, стоит ли вообще думать, не присоединиться ли к обществу, так захватившему его брата. Он не смог приблизиться к Цверу. Он не впервые слышал о том, что кто-то верит в конец света и пытается его предотвратить. И ему было всё равно, если этот конец света вдруг невыдуманный. Ветер знает лучше, когда задувать зажжённое им пламя.

Цвер проводил его разочарованным взглядом. В глубине души он надеялся на понимание, которого не мог найти. Он искал долгие годы, казалось, с самого детства, что-то важное, что-то, что позвало бы за собой, что действительно имело бы значение. Его аскетизм и целеустремлённость искали выхода, а теперь, казалось, он его нащупал. Наскоро поговорив с двумя присоединившимися новичками, Цвер покинул собрание и выбрался на улицу. Вокруг него закружились духи наступившей весны. Он отправился к порталу, чтобы через полчаса оказаться у дома Лаинь. Размышляя о том, кто же стоит за зарождающимися волнениями, а также о том, отчего истончается ткань мироздания, он ждал, когда она почувствует его присутствие, о котором не давал ей знать, но которого и не скрывал. Она вышла, лёгкая и уверенная, улыбнулась ему, протянула руку. Цверу были чужды сомнения на тему того, что их встречи и то, что они стали дороги друг другу, способны подвергнуть её опасности - опасность, в реальности которой он не сомневался, угрожала всем, независимо от того, признавали они её или нет. Кончики его пальцев касались струн её души. Цвер чувствовал её счастье, принимая его за исходящий от неё свет.