Люди меня уже лет двести не вдохновляют.
Чего только я не видел на своем веку! И как людей живьём сжигали, и что современные чиновники в России творят, о войнах так и вообще говорить нечего, так что как-то удивить, или напугать, меня довольно сложно.
Я проходил мимо небольшого ресторанчика – высокое крыльцо, за прозрачными витринами были видны столики. Ничего необычного. Но меня вдруг обдало холодом. Тряхнуло так, как будто на меня вылили ушат со льдом. Это не было знаком, что меня там ожидает опасность, но это, вне сомнения, был след. След одного из тех, кого уже тысячи лет вылавливают среди людей такие, как я. А, найдя, уничтожают, сжигая не внешнюю, вполне обычную человеческую оболочку, а то, что составляет их суть, после чего и тело погибало очень быстро. И сосулька потом упадет на то тельце, утонет оно на рыбалке, или сердечный приступ с ним приключится – вариантов могло быть много, но всегда это случалось очень быстро. Мы зовем их 'тойха', и я не знаю, почему и откуда пошло это название. Их так звали столетиями до меня, и, думаю, так же их будут звать и после того, когда, рано или поздно, и мне позволят не возвращаться в этот самый лучший из миров.
Мелкие демоны тысячи лет живут среди людей, но, не способные захватить любое приглянувшееся им тело, они так и оставались мелкими жестокими пакостниками, паразитирующими на человеческих эмоциях и боли. В разных народах и культурах им давали десятки имён, включая имена не существующих мелких божков, но это не меняло их суть. И шаман любого свободного африканского племени знает об этом на порядок больше иного академика этнографии, потому что шаман и его предки с этим живут и знают, а уважаемые академики – читают предания диких племен. Разница принципиальная, согласитесь, как и условия выживания. Ну что академики могут знать о духах?! И есть те из демонов, которых мы и зовем 'тойха' – это когда захвативший человека демон дает человеческому телу и возможность жить долго, порой – очень долго; и способности, о которых обычный человек даже представления иметь не может. И у тойха, помимо получения удовольствий, есть цель. Настоящая цель, которая приносит удовольствие и еду захватившему тело демону – убивать. Они умеют менять мир, менять судьбы людей, видя будущие вероятности Судьбы людей и мира порой с точностью цветной фотографии. Последствия вмешательств тойха порой ужасающи. Им нужны не просто смерти людей – им нужно много смертей. Ведь душа, как и всё материальное, может служить и тривиальным обедом, или это для вас новость? А смерть сама по себе кому-то может казаться не менее красивой, чем обнаженная прекрасная женщина, выходящая из океанской волны – истинному ценителю красоты.
Правда, бывают среди тойху, так сказать, и вегетарианцы… Которые убивать людей, как раз, очень не любят, а живущему внутри демону эпизодически скармливают души тех людишек, которых и сами люди с радостью бы отправили на электрический стул или виселицу. И хотя и выглядит это довольно странно – вроде льва, лениво любующегося на стаю грациозных антилоп, и находящего именно в этом истинное и подлинное удовольствие, а вот голод предпочитающего утолять, скажем, рыбалкой.
Хотя, кто и когда в мире видел льва, забрасывающего рыбацкие сети? Но, тем не менее, что-то подобное существует. И вот именно подобная разница во вкусовых пристрастиях и привела к войне – вечной войне, которая идёт между этими созданиями из-за разногласий, по сути, в вопросе сугубо гастрономическом: кого можно убивать и есть, а кого – категорически нет.
И не так это и странно выглядит – ибо, как помнится, сами люди и из-за поводов значительно более мелких – вроде незначительных, с виду, разногласий в вопросах одной и той же веры, или церковных обрядов, столетиями резали друг друга с истовой страстью и убеждённостью в правоте своего дела.
Но тут, конечно, надо признать, что любые сравнения всегда и условны, и не всегда удачны, и, порою, искажают и суть, но уж лучшего у меня найти не получилось.
Убить тойха легко, только когда человек, в которого вселился дух, ещё не осознал себя в своем новом качестве, не вошёл в силу и не обрёл способность получать советы. А осознавший себя и вошедший в силу тойха был смертельно опасным противником.
Бывало, они успевали организовать такие мятежи и войны, что от ужаса потом вздрагивали столетия. А, в самых запущенных случаях, им удавалось создавать и целые государства вокруг себя, и, главное – успеть окружить себя защитой. Настоящей защитой, я имею ввиду, а не солдатиков почётного караула и службами безопасности – эти то клоуны, в данном случае, для меня носили функции чисто декоративные и значения не имели. Настоящая защита – это чуть иное…
Мне стало холодно. Остановившись, я неторопливо закурил сигарету и подошёл к крыльцу, ведущему в кафе. Демонстративно посмотрел на часы. Действительно, что необычного было в человеке средних лет скромной симпатичной наружности, ожидающего кого-то у входа?
Надо было подумать, и, если честно, собраться с духом. Но было ясно, что все планы на вечер рушились. Сосредоточившись, я очень быстро понял, что тойха сейчас в кафе нет, но бывает он здесь явно часто. И почему-то этот тойха не считал нужным закрываться, его аурой были пропитаны, казалось, все стены. Этот зеленовато-красноватый отсвет с паутиной черных и алых нитей, с голубыми кончиками, торчащими, как иголки морского ежа, спутать было сложно.
– Беспечный нахал, – подумал я. – Или он ещё не понял, кто он такое?! Но тогда почему он ещё жив, почему его не заметили раньше?
И в кафе было ещё что-то странное. Там явно жила какая-то сущность, к людям не имеющая никакого отношения. Что-то похожее было в ауре моего друга – водяного озера, на котором стоял город. Неужели старик решил в кои-то веки выйти в люди? И не позвал меня, зная, что я в городе?!
Мысль же просто ничего не заметить и пройти мимо, даже не могла придти мне в голову. Теперь надо было постараться максимально закрыться, спрятать ауру, перевести мысли на что-то нудное и монотонное, и постараться превратиться в самого обычного человека для того, кто мог видеть истинную сущность всего живого – излучаемый всем живым свет.
Открывая дверь в кафе, я стал про себя повторять длиннющие номера банковских счетов. Любой, умеющий видеть ауру и что-то в ней понимать, увидел бы просто серость уставшего от жары и занятого своими мыслями человека.
В кафе оказалось два зала. Тойха в кафе, действительно, не было. В первом зале, у стен, стояли маленькие столики на троих с высокими стульями. Второй зал был с обычными широкими столами для больших компаний. И оба зала оказались полупусты. Я устроился в первом. Выбрал свободный столик в углу и опять закурил. Очень быстро подошла миловидная официантка, и, приняв заказ на пиво, бутерброды с красной рыбой и пиццу, так же быстро ушла.
Проводив её взглядом, я отметил великолепную миниатюрную фигурку и что-то не обычное в её ауре. За ней тянулся такой явный шлейф любви, что и мне стало очень тепло и хорошо. Девушка, вне сомнения, любила, и была любима. И прошедшая ночь была для неё такой, что она будет светиться ещё несколько дней. Счастливая женщина после ночи любви сияет ласковым розоватым светом с золотистыми искорками. – Зрелище удивительной красоты! Очень жаль, что не всем дано его видеть.
Пиво мне принесли очень быстро. Сделав первый глоток, я, наконец-то, заметил и того, кто жил в кафе, явно не входя в штат обслуги.
Через столик от меня сидели две дамы средних лет. Перед ними стоял очень вместительный запотевший графин водки, уже пустой на половину, кувшин с соком и какие-то закуски. И это в середине дня! И вот на коленях у одной – очень миловидной брюнетки в слабом намеке на мини юбку, настолько короткой, что было заметно, что дама ношением нижнего белья в такую жару не озадачивалась, сидел маленький лохматый домовой, и беззастенчиво тискал её грудь.
Грудь дамы, скрытая лишь тончайшей полупрозрачной футболкой, была совершенством. Дама, разумеется, ничего не замечала, хотя замечало её тело – напрягшиеся соски уже торчали двумя острыми кнопочками. Домовой же явно блаженствовал. На всю эту картину крайне заинтересовано взирал огромный рыжий кот, сидящий у стола, и заинтересовано следящий за мелькающими волосатыми лапками домового.
