— «Фьюриоса»? — Карпов, наконец, что-то сказал, будучи несколько удивлен, услышав имя авианосца, который обстрелял всего несколько дней назад — и одновременно больше года назад, как бы странно это не звучало.

— Видимо, корабль уцелел, — сказал Федоров. — Вероятно, он был отбуксирован в Исландию, а затем в Скапа-Флоу или Клайд. В любом случае, он был отремонтирован и возвращен в строй, хотя у нас нет точного подтверждения его присутствия здесь. Видимо, он используется в качестве авиатранспорта — как и «Уосп» во время своего первого рейса в Исладнию…

Все неуверенно поерзали. Казалось, что Федоров был близок к тому, чтобы в чем-то обвинить Карпова, но это нужно было сказать. Карпов напрягся, но ничего не ответил, хотя его поза стала более закрытой. Он сложил руки, а в глазах блеснул гнев.

— Британцы смогли сохранить высокую боеспособность своих истребителей на Мальте, а теперь к ним прибудет еще больше с авианосцев. Разумеется, у нас нет такого количества зенитных ракет. — Его точка зрения была очевидной. Роденко напомнил также о повреждении РЛС сопровождения комплекса «Кинжал».

— Мы сможем восстановит работу одной РЛС в течение суток, — сказал он. — И, возможно, восстановить вторую при помощи запасных частей, но это займет намного больше времени. Комплекс большой дальности «Форт» полностью работоспособен, кроме того, ЗРК самообороны не повреждены, но Федоров отметил правильно — нам противостоит 780 немецких самолетов, и еще 140 на Мальте, а еще авианосцы… Сколько их там, товарищ капитан-лейтенант?

— Сорок шесть на «Индоминейбле», включая четыре принятых с «Игла», тридцать восемь на «Викториесе» — да, том самом, с которым мы столкнулись в прошлый раз. Кроме того, присутствует старый авианосец «Аргус», но он не представляет реальной угрозы, так как имеет всего шесть «Фулмаров». После отбытия «Спитфайеров» на «Фьюриосе» осталось еще четыре «Альбакора», но он направляется на запад к Гибралтару и выходит из зоны боев. Итак, на данный момент авианосцы, сопровождающие конвой, несут примерно девяносто самолетов.

Роденко кивнул, приподняв бровь.

— То есть, более тысячи самолетов. У нас есть девяносто шесть ракет комплекса средней дальности «Кинжал» и сорок семь ракет комплекса большой дальности «Форт»[21]. То есть примерно одна ракета на семь вражеских самолетов.

- Не слишком хороший расклад, — сказал адмирал Вольский. — Атака несколько часов назад показала, насколько мы уязвимы, даже если один вражеский самолет пройдет нашу ПВО.

— На данный момент, нам больше угрожает авиация гитлеровской коалиции, нежели авиация Союзников, — сказал Федоров. — Кессельринг приказал перебросить эскадрильи 2-го воздушного корпуса в Италии, а также подразделения, базирующиеся на Сицилии на Сардинию для первой фазы ударов по британскому конвою. Таким образом, сейчас центр тяжести смещается на запад. Мы можем обнаружить эти самолеты в любую минуту и должны быть готовы к воздушной тревоге. Единственным плюсом нашей позиции является то, что нас, вероятно, примут за итальянский корабль — обе стороны. Мы должны решить, какой курс занять, и сделать это быстро, прежде, чем будем вновь обнаружены.

— А что насчет подводных лодок? — Спросил Карпов, и в его голосе отчетливо звучало напряжение.

— Основные соединения занимают линию пикета дальше на западе, но у них имеется семнадцать итальянских и две немецкие подводные лодки, доступные для этой операции, — быстро ответил Федоров. — Вот…Семь итальянских и две немецкие подводные лодки действуют к северу от Алжира. Еще десять итальянских подлодок действуют между мысами Фрателли и северной частью банки Скерки, ближе к Сицилии. Это вторая линия пикета, и некоторые из этих лодок направятся на северо-запад к мысу Бон для совместных действий с авиацией. Кроме того, еще одна итальянская подлодка действует к западу от Мальты, еще одна у Наварино, и еще три лодки примерно к ста милях к юго-западу от Крита. — Он отложил распечатку, указывая эти районы на настенной карте. — Что же касается британцев, пара их лодок прикрывает Мессинский пролив, и еще четыре действуют к западу от Мальты. Ни одной из них не может быть рядом с нами.

Тарасов подтвердил отсутствие признаков присутствия вражеских подводных лодок, и это, видимо, несколько успокоило Карпова.

— Нам придется преодолеть оба пикета гитлеровской коалиции, направившись на запад по наиболее прямому маршруту, — сказал Федоров.

— Об этом не может быть и речи, — быстро ответил Вольский. — И думаю, что нам стоит благодарить бога за то, что мы оказались там, где оказались. Еще несколько часов, и мы попали бы в самую гущу событий. И все же остается вопрос: куда мы должны направиться в долгосрочной перспективе, и где мы должны находиться в разгар событий в следующие сутки-двое? Соображения, товарищи офицеры?

Роденко решился первым.

— А как насчет Мессинского пролива?

— Это будет нелегко, могу вас заверить, — сказал Федоров. — Там расположена база итальянских крейсеров, кроме того, в том районе действуют две британские подводные лодки.

— С подлодками мы легко справимся, — вмешался Тарасов.

— Кроме того, у нас достаточно ракет для отражения воздушных ударов, на данный момент, и достаточно «Москитов-2», если нас решат побеспокоить эти крейсера, — поддержал его Роденко.

— Но не забывайте о береговых батареях в очень узком проливе. Хорошо, предположим, что мы достигнем прорыва, — сказал Федоров. — И что дальше? Как вы уже понимаете, британцы не встретят нас с распростертыми объятиями в Суэце. Полагаю, мы могли бы направиться в Эгейское море и пройти проливом Дарданеллы. После прохода через эти воды, мы станем хозяевами Черного моря.

— Мы сможем размазать немцев и помочь нашим товарищам! — Улыбнулся Тарасов.

— Возражения? — Спросил Вольский, подняв густые брови, и обведя взглядом всех, в особенности Карпова.

— Черное море — определенная возможность, — начал Карпов. — Пройдя через Босфор, мы могли бы присоединиться к сражению за Новороссийск. Если уж на то пошло, мы могли бы нанести ядерный удар по 6-й немецкой армии, предотвратив страдания и смерти в Сталинградском сражении. Это могло бы ускорить перелом в войне. Если нам снова придется сражаться, почему бы не сражаться за Россию?

Вольский нахмурился от упоминания о ядерное оружии. Огромное грибовидное облако все еще стояло у него перед глазами.

— Сталин, безусловно, это оценит, — сказал Вольский. — У меня было время подумать над этим, когда мы впервые начали это злодеяние. Мы также располагаем знанием о ходе будущих событий, что может оказаться более ценным, чем любое оружие, которое мы можем использовать. Мы знаем время и цель каждой немецкой операции, верно, Федоров?

— Так точно, товарищ адмирал, но нам предстоит преодолеть 1 800 миль, пройти Мессинский пролив, остров Крит и базы гитлеровской коалиции в Греции, затем Дарданеллы, то есть еще 200 миль через минные поля, береговые батареи, в пределах досягаемости немецкой авиации. И, оказавшись там, мы будем заперты в Черном море на весь период войны, предполагая, что мы не исчезнем раньше. И что же? Как скоро наши соотечественники начнут настаивать на чем-то большем, чем информация? Я не забыл, что все мы говорили о Сталине, когда этот вопрос был поднят впервые.

Вольский кивнул с хмурым лицом.

— Есть и другой вариант, — продолжил Федоров. — Я предлагаю направиться на север в Лигурийское море, либо в район южнее Тулона. Там мы могли бы переждать сражение. Пусть британцы с немцами и итальянцами вцепятся друг в друга, как это и должно было быть, а мы постараемся не вмешиваться. Направившись к эпицентру боевых действий, мы будем неизбежно обнаружены и атакованы той или другой стороной. Да, вероятно, мы сможем с ними справиться, но будет обнаружены, и тогда немцы бросят против нас серьезные силы. Или британцы. В общем замешательстве мы можем быть атакованы даже и теми и другими Нам не следует идти на запад прямым маршрутом, — подытожил он. — А направившись на юго-восток через Мессинский пролив, мы должны будем совершать долгий переход через Эгейское море в условиях противодействия авиации обеих сторон, а затем окажемся заперты в Черном море.