Дверь в ванную со скрипом приоткрылась, в дверном проеме показалась рука, которая швырнула на пол Фиолетовую Кофточку.
Влюбленный Свитер, собиравшийся возразить что-то Ветровке, запнулся на полуслове от увиденного. Вот она! Маленькая фиолетовая мечта! Каждая ниточка, каждая строчка тряпичного изделия заискрилась счастьем! Кажется, весь мир для него сосредоточился в этой небольшой ванной комнате с серебристой стиральной машиной и Старой Кошкой, водрузившейся сверху.
Вошла мама, подхватила отсортированную серую кучку белья и засунула в большой круглый рот стиральной машины. На минуту застыла. И, повертев в руках фиолетовую тряпицу, отправила следом.
Сию же минуту этот небольшой мир превратился в огромное тряпично-ванильное счастье! Свитер не мог поверить, что теперь они будут стираться вместе - Фиолетовая Красотка и Он! Это огромный кусок жизни длиной в полтора часа. И не важно, что потом их разнесут по разным шкафам, развесят на разные плечики. Главное - здесь и сейчас Он ощутил это счастье...
Розовый под мрамор кафель отчаянно блестел от точечного освещения зеркальной лампочки.
ДРУЗЬЯ.
Это было своеобразное знакомство: Ворона сидела на куске какой-то доски и наблюдала, как ловкий серый Крыс маневрировал между гусеницами работающего бульдозера и битым кирпичом. Иногда Крыс задорно подпрыгивал перед опускающимся бульдозерным ножом, как будто дразнился.
Скоро и Крыс заметил Ворону: она была взрослой особью грязно-сизого цвета, лет ста от роду, с суховатыми лапками и слегка раздолбанным клювом.
Они подружились. Иногда Крыс, насытившись найденными продуктами, угощал остатками подружку. Ворона так же не оставалась в долгу и частенько притаскивала со свалки дурнопахнущую снедь.
Так прошло несколько месяцев. А может, и больше. Свалку закрыли. Нагнали тяжелую технику для проведения рекультивационных работ.
Крыс ушел. Совсем...
Ворона иногда прилетала на старое место, оглядывала изменившуюся картину. Хрипло каркала в надежде еще раз в каком-нибудь потаенном месте увидеть знакомый ус или голо-лысый хвост, и, не дождавшись, улетала.
НОЧНЫЕ КОШМАРЫ.
Лето... Это были шелест тяжелых колес, в котором слышался шум степи, пошлепывания листвы, перестук металлических дисков. Поезд мчался. Дождь ленивыми каплями размазывался по стеклу, звуковыми лентами вплетаясь в общий хор. Близилась ночь. В вагонах выключили свет. Из разных плоскостей потянуло храпом. За окнами уже ничего не было видно. Дисплей мобильника показывал время: 00.00.
...И вот - появились ОНИ, сопровождающие ночные поезда... Летучие ведьмы!
Нет-нет! Их не было видно, но из открытого окна все громче и громче доносился их монотонный разноголосый свист.
В основном они цеплялись за поручни старых вагонов. И чем быстрее мчался поезд, тем пронзительней они вплетали свои визгливые нотки в общий звуковой хор, как будто чувствовали, что скорость поезда и ветер оторвут их с руками от выступающих частей вагона...
Поезд притормаживал, и они, повисая на приросших к вагону неимоверно вытянутых руках, сиплыми сорванными голосами перекликались с перестуком колес...
...В общем, если не успел вовремя заснуть в скором поезде, не заснешь до утра, ибо вся эта звуковая вакханалия будет долбать твой напитанный крепкими чаем и кофием мозг и шевелить волосяной покров твоего тела до тех пор, пока опухшие от бессонницы веки не слипнутся...
...Где-то высоко над крышей вагона расплывется рассвет. Утро твердо и уверенно расползется по округе. Ты оторвешь от подушки тяжелую голову, поднимешь невыспавшиеся глаза к окну, вспомнишь ночные кошмары и... улыбнешься, понимая, что об ЭТОМ никогда никому не расскажешь...
ВЛЮБЛЁННОСТЬ.
Это был провинциальный весенний городок, с провинциальными весенними улицами, домами, людьми...
Напротив стоматологической клиники, размещенной в старом полуподвальном помещении деревянного двухэтажного дома, через дорогу расположился парфюмерный магазин, так же слегка задрипанный, но с более современной внешней отделкой.
Проходя днем по этой улице, остро ощущаешь разноголосие запахов: с одной стороны доносится резковатый стоматологический, отдающий пластиком, спиртом и какой-то жженой химией, с другой - прозрачный парфюмерный аромат, витиевато расползающийся по лицу, вокруг шеи, затекающий куда-то за воротник.
И если ты случайно попадешь в этот перекресток уличных 'благовоний' и закроешь глаза, то увидишь, как дымчатый мужской силуэт, играя мускулатурой красивого накаченного тела, подхватит за тонкую талию узенькую и стройную фигурку из парфюмерного магазина и закружит ее, вальсируя, уходя все выше и выше. Ароматы при этом будут все глуше и глуше...
Советую задержаться на мгновение и услышать в дыхании городских запахов ВЛЮБЛЕННОСТЬ.
МУШИНОЕ СЧАСТЬЕ.
'Счастье - это когда ты сыт и тебя не хотят прихлопнуть', - так думали мушки-дрозофилы, сгрудившись на краешке цветочного горшка с подгнившим растением. Они наблюдали за Мухой, которая ошалело носилась над праздничным столом, спонтанно приземляясь на разную снедь, иногда настолько неудачно, что почти утонув в соусной жиже, все же умудрялась выползать, задорно обтирая лапками свои белесые крылышки, одновременно смачно шаря хоботком вокруг себя, беспрерывно поглощая некие питательные вещества.
По поводу первой части определения Счастья зрители не сомневались. А вот на счет второй - 'и тебя не хотят прихлопнуть' - были глубокие сомнения, ибо та движуха, которую создавала траектория перемещения счастливицы, была пьяно-агрессивной.
Сидящие вокруг стола были шумны и громогласны. Время шло. Они разливали жидкости по фужерам, стопкам и мимо, еще больше от этого распаляясь. Пищу пытались разложить по нечистым тарелкам. Иногда удачно, иногда не очень, и что-то бросали на пол. И когда какой-нибудь сидящий сосед пытался изменить положение своего тела, он непременно вставал, наступая на упавшую питательную среду, слегка подскальзываясь и матерясь, но впоследствии с умилением замолкал, наблюдая перед своим носом поднесенную емкость с жижей.
Муха все резче взвивалась над столом, тяжелее поднимая свое крылатое и бесконечно сытое брюшко. Все глуше для нее становился шум вокруг. Муха практически не замечала агрессию сидящих за столом, и очень даже зря, так как она становилась еще более ярко-выраженной, хотя и редкой.
В какой-то момент при очередном пикировании Муха, взяв разгон, резко влепилась в стеклянную емкость, которую неожиданно поставил один из сидящих на предполагаемую площадку приземления. Стекая по липкой граненой стенке звенящей головой вниз, Муха в последний раз в своей жизни услышала ароматы нарезок, десертов, резкие запахи жидкостей, разлитых по стопкам, фужерам и мимо...
'Счастье - это когда ты сыт и тебя не хотят прихлопнуть'.
ГРУСТНАЯ СТРОИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ.
Они познакомились случайно, на берегу реки. Люди затеяли строительство набережной.
Бульдозер стоял такой молчаливый, оранжевый, на куче щебня. А рядом, в пяти метрах, - игрушечный Самосвал, забытый любопытным пацаном, прибегавшим смотреть на строительные работы. Самосвал - пластмассовый, красного цвета, с большими зелеными колесиками - был очень горд своим присутствием.
Они тихо стояли рядом, обездвиженные, и только крики чаек и шум волны врезались в эту тишину...
Вечерело. Солнце клонилось к горизонту. Вода постепенно прибывала.
Бульдозер заметил, что расстояние между полосой воды и маленьким Самосвалом неуклонно сокращалось.
Что он, Бульдозер, мог сделать? Огромный исполин, он только наблюдал, как вода подбирается к яркой строительной игрушке. И чувствовал, что с минуты на минуту произойдет непоправимое...
В какой-то момент солнце бросило последний запоздалый луч света, чайка истошно крикнула, дунул резкий ветер, и пенный гребешок воды слизнул игрушку со щебня.
