Пошёл. В коридоре встретил Малиновского, который вернулся с деловой встречи. Ромка его увидел, разулыбался, немного пошло правда, кивнул в сторону своего кабинета, но Андрей отказался. И привёл весьма доходчивый довод:

— Я ещё свой супружеский долг на сегодняшний день до конца не выполнил.

— О-о, это серьёзно.

Андрей на насмешку в его голосе никак не отреагировал, прошёл мимо, открыл дверь в приёмную жены. Постоянно себе приходилось напоминать, что она именно жена. Третий день уже.

В кабинете финансового директора застал Урядова, который «знакомился» с первой леди «Зималетто». В своей обычной манере льстил и делал вид, что и до этого был уверен в том, что Екатерина Валерьевна пойдёт далеко и добьётся многого. Правда, не ожидал, что настолько… На этом Георгий Юрьевич споткнулся под взглядом молодой хозяйки и сконфуженно примолк. Но Екатерина Валерьевна, человек великодушный, в чём её только что уверяли, вежливо его конфуз проигнорировала. А когда мужа в дверях своего нового кабинета увидела, напряглась.

— Что, Георгий Юрьевич, мосты наводишь? — смехом поинтересовался Жданов.

— Поздравляю Екатерина Валерьевну с удачным замужеством.

Жданов на жену глянул.

— С удачным?

Катя коротко улыбнулась и отвернулась, расставляла на полке фотографии — на одной Пушкарёвы, а вот другая свадебная. Андрей ещё про себя удивился, откуда она её взяла, ему, по крайней мере, не показывала.

— И вас, Андрей Палыч, тоже поздравляю. От всей души. Я всегда знал, что вы… — Оглянулся на Катю, словно примеривался. — Сделаете правильный выбор. В конце концов.

Андрей улыбался, плечом к дверному косяку привалился, затем кивнул.

— Хорошо, Георгий Юрьевич, спасибо за поздравления. А сейчас, если не возражаешь…

Урядов понял всё сразу, кажется, ему самому уже не терпелось уйти.

— Ухожу, ухожу.

Андрей дверь за ним закрыл, прошёл в кабинет и сразу подошёл к полке, чтобы свадебную фотографию как следует рассмотреть. И как бы между делом предложил:

— Кать, пойдём, пообедаем.

— Я не хочу.

— А я не спрашиваю. У нас по программе обед, вдвоём. Вот и пошли.

Она даже не стала сдерживать недовольный вздох. Рамку с фотографией поправила, словно она от взгляда Жданова с места сдвинуться могла. Потом взяла сумку.

— Хорошо, пойдём.

— Куда? «Ришелье», «Лиссабон»?

Катя с сомнением посмотрела.

— Издеваешься?

— И не думал.

Света и Таня Пончева заулыбались им, увидев.

— Уходите?

— Идем обедать. Да, Катюш? Таня, если что срочное, то мы в «Кубе». — Обнял Катю за талию и на ухо ей шепнул: — Заведем свою традицию, да?

— А стоит?

— Иногда поменять на время свои привычки совсем неплохо, даже полезно.

— Что ж, значит, в «Куб», — тихо проговорила Катя.

Вернувшись с обеда, Андрей застал в своём кабинете Малиновского. Тот играл на компьютере в какую-то стрелялку, лихорадочно щёлкал мышкой, и не сразу оторвал взгляд от экрана. Только через полминуты разочарованно взвыл, в сердцах толкнул мышку, и та покатилась по столу.

— Каждый раз на этом ящике меня убивают! Что за…

Жданов прошёл к столу и сел на Ромкино законное место. Ноги вытянул. Малиновский пригляделся к нему внимательнее.

— Не понимаю, ты сыт и доволен, и от этого молчалив, или сыт, но не разговорчив из-за того, что тебя всё достало?

— Второе.

— То есть, семейный обед не впечатлил?

— У меня он каждый день, а также завтрак и ужин. Кстати, приготовлено всё лично Екатериной Валерьевной.

— Да? — Рома хмыкнул. — И как она готовит?

— Хорошо она готовит. Но только мне от этого нисколько не легче.

— Да я понимаю…

Жданов фыркнул.

— Да что ты понимаешь?

Малиновский вальяжно откинулся на президентском кресле.

— Ты прав, меня так никто к стенке не припирал. Кстати, Катенька наша огрызаться научилась.

— А ты только сейчас понял?

— Не только. Я вчера понял, когда она меня в клубе отшила.

— А из трёх месяцев только три дня прошло.

Рома ухмыльнулся.

— И как тебе семейная жизнь?

— Да какая это жизнь? Даже если и семейная? Молчим, слова подбираем, два-три раза в день ругаемся, потом спать ложимся. Вот и все.

— Как это всё? Мне как раз интересно стало.

Жданов насмешливо скривился.

— Что тебе интересно?

— Ну… — Рома руками развел.

— Малиновский, у тебя с головой не всё в порядке.

— Почему это? Ты же с ней спал уже. А она тогда выглядела куда… хуже.

— И что? Да если я с ней пересплю, я себя уважать перестану. — Андрей сдавил рукой подлокотник. — Не дождётся она этого. Ещё посмотрим, кто кого.

— Что, война по всем фронтам?

Жданов важно кивнул.

— Да. Она ещё сама попросит.

— Чего? — чрезвычайно заинтересовался Роман Дмитрич, но Андрей поднялся и прошёлся по кабинету.

— Да ничего. У меня есть три месяца, чтобы пощекотать Кате Пушкарёвой нервы, а уж потом, после развода… Зря она думает, что сможет запросто носить мою фамилию. Ещё никому не удалось довести меня до такой степени бешенства. Никому, кроме моей жены.

Рома вернул мышку на коврик. И проговорил в задумчивости:

— А Кира бесится, Андрюх.

Жданов повернулся к нему, посмотрел удивлённо.

— А ты думаешь, что я не догадываюсь?

— Неа, не догадываешься. Потому что злится она на Пушкарёву, а не на тебя.

— То есть? — Андрей вдруг насторожился.

— Ну, она успокоилась, подумала, и, видимо, пришла к выводу, что что-то здесь не чисто. Не верит она, что ты просто взял и женился на Кате.

— Ромка, ты проболтался?

— Да нет, ты что! И она, конечно, не думает, что Катенька тебя шантажирует. Кира думает о другом. То есть, её Шестикова надоумила.

— На что?

— На то, что тебя приворожили.

Андрей помолчал, обдумывая, затем фыркнул.

— Чего?

Рома тоже веселился, руками развёл.

— Вот так вот. Ленка ей наговорила ужасов таких, что тебе, явно, что-то подмешали, соблазнили и женили в итоге, как теленка бездумного, под гипнозом. — Не выдержал и рассмеялся.

— Ересь какая-то.

— Побочные стороны городской жизни. Ничего святого ни у кого не осталось, ни во что не верим, кроме как в деньги и власть, и самые слабохарактерные и поддающиеся внушению пошли в обратном направлении — к колдунам, ведьмам и знахаркам.

Андрей головой качнул в удивлении.

— А ты ей чего сказал?

— А что я мог сказать? Она настроена решительно, собирается Катерину на чистую воду выводить. Единственный совет, Палыч, теперь при Кире ешь и пей осторожно, а то она тебе ещё какой-нибудь отворот подсыпет.

— Вот ты успокоил.

— А разве нет? Всё возвращается на круги своя — Кира ждёт, любит и верит. Разве ты не этого хотел?

Андрей отвернулся к окну.

— Не уверен, — проговорил он негромко.

С Кирой он столкнулся позже, у Милко. Зашёл к тому узнать, как продвигается работа над новыми эскизами, а Воропаева там. Увидела его и замерла, не спуская с него глаз. Вспомнив о колдунах и знахарках, о которых Ромка совсем недавно говорил, Андрей невольно занервничал под её взглядом, и наотрез отказался от чая, который Ольга Вячеславовна предложила.

— Я ненадолго, — сказал он. — Что с коллекцией?

— Он про коллекцию вспомнил, — умилился Милко, при этом гневно сверкнув глазами. — На прошлой неделе он о ней не вспоминал, и обо мне не вспоминал. Ему ведь некогда было! Он женился! А сегодня вспомнил!

Андрей оглядел манекенов, на которых были прикинуты новые модели.

— Милко, что ты возмущаешься? Может и у меня быть личная жизнь?

— У тебя её слишком много, — заверили его с заметным от раздражения акцентом. — Было бы меньше, было бы больше работы.

— Ух ты, — качнул Жданов головой. — Какие выводы, почти судьбоносные.

— Может, всё-таки выпьешь чаю? У Милко есть печенье, ему принесли… домашнее.

Андрей повернулся к Кире, её желание напоить и накормить его, настораживало, хотя он и понимал, насколько всё это глупо. Или дело было не в ведьмах и приворотах, а в том, что Кира снова его простить надумала? Даже после такого? Это было удивительно и даже ненормально, хотя Малиновский и говорил, что ему радоваться этому надо.