— Андрей, тебе заняться нечем?

— Мне всегда есть чем заняться. Вопрос: достойны ли эти занятия женатого человека?

Снова пауза, потом сухое:

— Реши это сам. Ты выйдешь?

— Зачем?

— Мне выйти надо!

— Выходи. Я тебе даже полотенце подам.

Он видел её ладонь, прижавшуюся к мокрому стеклу, которая медленно сжалась в кулак.

— Андрей…

Он взял с вешалки большое полотенце и развернул его. Поддразнил её:

— Я тебя жду. — Она всё ещё медлила, и он продолжил, стараясь её то ли окончательно испугать, то ли наоборот успокоить: — Ты боишься меня чем-то удивить?

Она резко открыла дверь кабины.

— Даже не надеюсь.

Катя ступила на пол ванной, вроде не торопясь, но ей потребовался лишь шаг, и Жданов даже рассмотреть ничего не успел. Нельзя сказать, что хотел рассмотреть, просто… раз уж представилась возможность… А Пушкарёва снова всё сделала по-своему, и Андрею ничего не оставалось, как завернуть её в полотенце. Она на мгновение прижалась к нему, Андрей всерьёз нахмурился, но руки послушно нырнули за её спину, а Катя, к его огромному удивлению, в это время смотрела ему прямо в лицо. Андрею хотелось взгляд отвести, а она смотрела. Вот что за упрямица? Лишь бы всё ему наперекор!

И кто кого, в итоге?

Разошлись в разные стороны. Катя выскользнула из его рук, взяла ещё одно полотенце и шагнула к зеркалу, а Андрей сделал шаг в другую сторону, возвёл глаза к потолку, а потом открыл воду в кабине. Что там насчёт закаливания холодной водой?

Катя резко отвернулась, когда поняла, что Жданов собирается снять с себя единственную деталь нижнего белья, которая на нём была надета, совершенно её не стесняясь. Уставилась на своё лицо, чуть прищурилась, чтобы чётче видеть, после чего осторожно выдохнула. Дверь душевой кабины как раз закрылась, и Катя смогла немного расслабиться. Она не думала, даже не предполагала, что именно так начнётся первое утро их семейной жизни. Была уверенна, что Жданов предпочтёт держаться от неё подальше, будет злиться и дерзить, а он, по всей видимости, избрал другую тактику. И не потому, что ему хочется видеть её голой в душе, всё для того, чтобы посильнее её задеть. Догадывается, видимо, что его мнимое внимание для неё гораздо мучительнее, чем злость и нежелание.

— Завтра нам нужно быть в клубе, — сообщил ей Андрей из-за стекла. Ладонью его протёр, чтобы лучше видеть. — Слышишь?

Катя расчёсывала волосы, замерла со щёткой в руке.

— В клубе?

— Раз уж мы не поехали в свадебное путешествие, как положено, — он выразительно хмыкнул, — то придётся участвовать в светской жизни. Всем наверняка не терпится узнать, что же у нас такого важного произошло, что мы столь стремительно поженились. Все хотят видеть… ту, которая свела меня с ума настолько, что я променял Киру на неё.

— И что, это…

— Да, Катя, это обязательно.

Сосчитать про себя до десяти, зажмуриться, затем кивнуть.

— Хорошо. Раз надо, значит, мы пойдём.

Андрей снова протёр быстро запотевающее стекло.

— Я в восторге от твоей сговорчивости.

Катя изобразила милую улыбку, придержала на груди полотенце, и, наконец, из ванной вышла. Отныне, входя туда, она будет вешать амбарный замок, а ключ прятать.

Когда Жданов вышел из ванной, постель уже была заправлена, а свадебное платье, которое всю ночь пролежало на кресле, спрятано. Андрей зачем-то огляделся, открыл шкаф и достал футболку, потом прислушался. С кухни доносился Катин голос, видимо, она с кем-то разговаривала по телефону. Стало любопытно, и Жданов поспешил туда.

— Всё хорошо, мам. Нет, сегодня не приедем… Да, надо отдохнуть от вчерашнего. Коля? Да, передай ему привет.

Андрей наклонился к Кате и шепнул ей на ухо:

— И от меня. Пламенный.

Пушкарёва в первый момент вздрогнула от неожиданности, с неудовольствием покосилась за своё плечо, но, добавив в голос капельку ехидства, просьбу выполнила:

— И от Андрея передай. Огромный привет.

— Я сказал: пламенный.

Когда Катя выключила телефон, посмотрела на мужа, устроившегося за столом у окна, и сообщила:

— Тебе тоже привет.

— От Зорькина?

— И от него в том числе.

— Как трогательно.

Катя убрала со стола подсвечник, оставшийся с вечера, и лишние тарелки.

— У тебя на редкость хорошее настроение, — осторожно проговорила она.

— Почему? У меня почти всегда такое настроение. Когда я не на работе.

— Ах вот в чём дело.

Жданов обстоятельно кивнул.

— Да, так что привыкай.

— Я попробую.

Он заглянул за её спину, чтобы увидеть плиту. Заметил сковороду и закипающий чайник.

— Завтракать будем?

Катя не ответила, молча занималась своими делами, накрывала на стол, чашки поставила. Чувствовала испытывающий взгляд Андрея, и нервничала из-за этого ещё сильнее. И только когда села напротив него, недолго понаблюдала за тем, как Жданов ест, и вот тут поняла, что дошла до точки кипения. Кое-что необходимо было выяснить.

— Ты намерен всегда разговаривать со мной в подобном тоне?

Андрей вроде бы удивился.

— Это в каком?

— Ты понимаешь.

Он головой покачал.

— Нет. Я тебе хамлю? Кричу? Злюсь? По-моему, я весьма доброжелательно настроен, и это не смотря на сложившуюся ситуацию.

— Ты смеёшься надо мной.

— Неправда. Как я могу над тобой смеяться? Ты сделала ход конём — и загнала меня в угол. Ты всё продумала, и всегда всё продумываешь. У тебя на всё всегда ответы есть. Над чем тут можно смеяться?

Катя провела пальцем по краю чашки.

— Мы могли бы прожить эти три месяца более мирно. Тебе так не кажется? Без насмешек и лишних обид.

— Три месяца, — повторил Андрей, доедая яичницу. — Три месяца, в течение которых, ты будешь создавать новую Катю Пушкарёву. Я правильно понимаю? Ты будешь жить в моей квартире, тратить мои деньги, называть себя моей женой. Женой, Кать, законной. А я, значит, должен смириться и ждать, пока ты наиграешься с моим именем, так? Или этим не закончится? Кстати, после развода ты фамилию мою оставишь?