На похоронах я не плакал. Просто не мог. Какое-то опустошение было, смешанное со ступором, в который я впал после известия о твоей гибели. Я не мог говорить, не мог изобразить на лице ничего, кроме каменного спокойствия. Ни единый мускул не дрогнул, ничего, кроме холода и отрешенности. И только в тот самый день, найдя твое письмо, я сорвался. Сначала эти крики, наполненные болью, отчаянием, гневом. А теперь эти слезы. Они очищали меня, успокаивали; пусть и ненадолго, но мне стало легче. Впервые я решил, что смогу дышать без тебя, не испытывая при этом чудовищного чувства вины.

Слезы капали на мои ладони, в которых я сжимал частичку тебя – эти строки, написанные твоей рукой, словно дыхание прошлого. Они были напоминанием о тебе. И я не хотел терять ничего, что было бы связано с тобой. Именно поэтому я спрятал измятый листок в карман. Теперь следующая остановка – наша песня. Я знал, что ты хотела сказать этими строчками. Слишком хорошо знал.

Я едва сдерживался, чтобы не улететь сразу, в тот же день. И плевать на гонки, плевать на все, лишь бы прикоснуться к еще одной твоей записке, почувствовать в ладони сухую бумагу, к которой прикасалась ты, ощутить кожей оставшееся после тебя тепло. Бред, знаю, но мне так было легче. Что еще мне оставалось, если не мечтать о том, что, как в фильмах, ты будешь жива – просто ошибка, ужасная и страшная ошибка. А на самом деле ты лежала в другой палате! Да, каждый вечер перед сном я мечтал о том, чтобы все вокруг ошиблись, а я верил бы в твое чудесное спасение!

Наша любимая песня… Я помню ее слишком хорошо, наверное, чтобы когда-нибудь забыть. Я мог бы пропеть все куплеты, даже, если разбудить меня ночью. Ты так танцевала под нее зажигательно, в том самом баре, куда…

Стоп! Тот бар, в следующем городе, принимающем этап. Значит, твое следующее письмо именно в нем? Под нашим столиком? Или ты попросила что-то передать с официантом? Но здесь был бы большой риск, учитывая, что работники могут меняться. Я почему-то решил, что стоит посмотреть именно за тем местом, где мы обычно сидели – отдаленное, относительно тихое, не считая музыки, ну и спрятанное от людских глаз. Нам не хотелось привлекать к себе лишнего внимания, хотелось побыть наедине. Я улыбаюсь, вспомнив, что один раз ты не выдержала и все-таки пустилась в пляс, когда услышала свою любимую песню… которая впоследствии стала и моей любимой.

Я не ошибся. Наш бар работал, а вот официанты были другие. Значит, ты сделала что-то иначе. Может, под столик прикрепила? Быстро направился к нашему месту, сел и заказал кофе. Когда я остался один, то быстро пошарил рукой по дну стола – пусто, ничего. С моих губ готов был сорваться разочарованный стон, ведь только здесь могло находиться твое послание. Нигде больше. Но, если я ошибся, то…

Мой взгляд упал на стену под подоконником, где выделялась маленькая дощечка. Если чуть нажать на нее, то можно попробовать достать. Руки вспотели, а под ложечкой засосало в предвкушении. Значит, ты и на этот раз придумала, как оставить для меня послание? Невероятная фантазия! И в пору бы радоваться, да на душе стало еще тяжелее, ведь сразу приходит осознание, что я уже никогда не смогу порадоваться твоим выдумкам, твоей очередной идее.

Глубоко вздыхаю, протягиваю руку и чуть надавливаю на гладкую поверхность. Убираю дощечку и вглядываюсь в темноту. Там точно что-то есть – белое, маленькое. Конверт! Значит, не ошибся! Все верно рассчитал. Просунув пальцы, нащупываю листок и тяну на себя. В горле тут же пересохло, и мне хочется воды. Простой, холодной и освежающей. Что угодно, лишь бы оттянуть этот момент. Просто хотелось подольше побыть с тобой… Каждый раз, как я беру в руки твое письмо, мне кажется, что ты рядом, а стоит только прочесть, как ты уходишь. Не хочу. Не хочу отпускать!

«Мое сердце в следующем городе. Там, где и твое»

Я знаю. Снова знаю. Камень в виде двух сердец, который мы с тобой окрестили как «наши внутренние моторы». Это тоже было наше с тобой место, найденное чисто случайно, когда мы прогуливались по городу. В одном маленьком переулке, прямо в стене дома, выложенного булыжниками, и был этот камень. Да, довольно странная постройка, вызывающая противоречивые чувства – от благоговейного страха до восхищения архитектором. Интересно, так и было задумано? Или по воле случая сложились черные камни в форме сердца?

Теперь уже не важно. Я знал, что будет моей следующей целью. И снова с нетерпением ожидал перелета.

***

Разрывающая тишина давит на мои барабанные перепонки. Здесь слишком тихо и уныло, хочется забиться в угол и укрыться руками, но я знал, что все это лишь атмосфера места. Места, где теперь ты лежишь. И куда я могу прийти в любой момент. Здесь я могу поговорить с тобой, увидеть твое улыбающееся лицо на маленькой фотографии, приделанной к бездушному, холодному камню. А на нем выгравировано твое имя, которое мне всегда так нравилось произносить, я мог долго выговаривать его, повторяя вновь и вновь, словно пробуя на вкус.

«Ты будешь со мной?»

«Конечно! Всегда»

Короткие вспышки воспоминаний – болезненных, тяжелых, заставляющих мои плечи опускаться, а руки трястись. Невыносимо. Время не лечит! Ни хера не лечит! И я уже устал от тупой боли в груди, устал от одиночества и желания плакать, кричать, биться в истерике, ненавидеть весь мир. Желание уйти следом за тобой стало просто невыносимым, желание, которому все труднее сопротивляться, которое кажется теперь таким манящим, таким привлекательным и совсем не страшным. Что до сих пор меня останавливало? Твои письма, которые я находил во всех городах, где проходили соревнования.

Везде ты оставляла мне подсказки, где искать следующее письмо, и так до тех пор, пока этапы не закончились. Последний – в твоем родном городе. А в последнем письме ты ничего мне не сказала. Ни намека, лишь одно предложение, которое разорвало мое сердце на мелкие кусочки, не оставляя больше ничего, кроме черной дыры, огромной и пустой. Эти последние строчки убили меня окончательно, не давая возможности к возвращению в реальный мир. И остается лишь тихо поскуливать от обреченного одиночества и осознания своей никчемности.

Возможно, я слишком сильно любил тебя, чтобы отпустить, чтобы поверить, что отныне мне придется идти по этой жизни одному. Смириться? Это сложно, это невыносимо, это невозможно. Такое было ощущение, словно умерла часть меня, причем, самая важная, жизненно необходимая, без которой невозможно существовать. Это как лишиться сердца, или легких, или сразу рук и ног одновременно. Я чувствовал себя инвалидом, не способным справиться с таким горем. И поддержка наших общих друзей не могла успокоить, приободрить, дать хоть немного сил. Все бесполезно.

«Ты – все, что мне нужно в этом мире»

«Никогда не оставлю тебя!»

А ты соврала. Говорила, что всегда будешь рядом и не уйдешь. Но подло обманула, да еще и не дав возможности попросить прощения за те слова… Это яд. Медленный, сильный, болезненный, проникающий в мой организм, в мое сознание и отравляющий его. Я бы хотел забрать свои слова обратно, но уже не могу. Ничего не изменить, и я уже не стану прежним. Никогда мое сердце не будет биться без твоих глаз, без твоего дыхания, без твоего смеха.

«Есть еще одно письмо. Ты найдешь его. Просто верь»

Как? Как я могу верить? Почему ты больше ничего мне оставила? Почему так мало? Я хотел бы продлить эти мгновения, ведь каждый раз, когда я находил от тебя записки, то словно на секунду, но видел твое лицо, и губы, произносящие эти слова. Пять писем, которые заново вернули меня на эту землю, к тебе и к твоим посланиям из другого мира. Словно прозрачные, не видимые никому, твои руки тянулись ко мне. Сквозь время и боль тянутся, чтобы я смог дотронуться до воздуха, почувствовать холод в том месте, где должна была стоять ты.

Ветер трепал мои короткие волосы, взъерошивая их. Но мне хочется думать, что это твое нежное прикосновение, твои пальцы перебирают прядки волос на моей голове. И, кажется, что кто-то шепчет мое имя. Открываю глаза и смотрю перед собой – тебя нет, но есть какая-то женщина. Она с грустью смотрит на меня и, не говоря ни слова, протягивает белый конверт. Сердце сжимается, а руки вновь начинают дрожать. Чувствую, как на глаза наворачиваются слезы, и не стараюсь их удержать. Пусть так. Не стыдно. Эта женщина… Кто она? Твоя мать? Должна быть ею, ведь кто еще будет смотреть на меня с такой тоской и такой болью во взгляде, как не самый близкий человек? Я слишком хорошо ее понимаю. Забирая из рук конверт, медленно киваю в знак благодарности и опять удивляюсь – как же она поняла, что именно мне надо передать это письмо? И почему именно сейчас? Ты сказала ей? Ты просила?