========== Последние шаги ==========
Машина скорой помощи остановилась около небольшого одноэтажного коттеджа. По дорожке, вымощенной серой плиткой, в сторону дома быстрым шагом направились трое мужчин. Дверь открыла женщина лет сорока. В её тусклых глазах отпечаталось выражение мольбы о помощи, на лбу проступили капельки пота, руки дрожали, колени и локти были в ссадинах.
— Она там, — дрожащим голосом проговорила женщина, открывая перед санитарами дверь гостиной.
Двое мужчин крепкого телосложения вошли в комнату, у одного в руках уже была приготовлена смирительная рубашка. Следом за ними в помещении появился врач — темноволосый мужчина лет тридцати пяти. Его взгляд сразу устремился в угол комнаты, где на полу, подтянув колени к груди и обхватив их руками, сидела девушка. Она слегка покачивалась из стороны в сторону и что-то шептала. Длинные тёмно-русые волосы спутались, белая ночная рубашка была выпачкана кровью и местами разорвана. Врач сделал несколько шагов к девушке, санитары проследовали за ним. Девушка не реагировала на приближающихся мужчин и не сводила глаз с противоположного угла комнаты, продолжая шевелить губами, но шепот практически не было слышно.
— Как давно она так сидит? — спросил врач у матери девушки.
— Минут десять, — ответила женщина, осматривая последствия истерики дочери.
Вся комната была разгромлена, мебель перевернута. Около стены стоял шкаф, все его стеклянные полки были разбиты, дверцы сорваны с петель, кругом валялась битая посуда, разодранные в клочья книги, картины, сорванные со стен. На обоях следы ногтей и крови, словно дикий зверь царапал стены. Впервые в своей врачебной практике Эрик Джонсон видел такие последствия приступа истерии, но больше всего его поразило состояние девушки на момент их приезда. Она была абсолютно спокойна, ведь двадцать минут назад диспетчер скорой помощи, записывая вызов, слышала в трубке ужасный грохот. Эрик уже мысленно перебирал в голове классификацию психических расстройств, при которых буйное поведение сменяется резким ступором.
— Нам придется забрать её в клинику, — он раскрыл папку и достал оттуда какие-то листы и ручку. — Вам необходимо подписать бумаги. И я попрошу вас поехать с нами, миссис?
— Эдисон, — ответила мама девушки. — Зовите меня просто Нора. Я сейчас соберу все необходимое, — она выбежала из гостиной.
Через десять минут Нора появилась с небольшой дорожной сумкой и легким бежевым платьем в руках. Она подошла к дочери и аккуратно стянула с неё рубашку. Девушка никак не отреагировала на манипуляции матери. Женщина надела на дочь платье, словно одевала маленького ребенка, а затем расчесала ей волосы. Санитары взяли пациентку под руки и увели в машину скорой помощи. Эрик и Нора забрались в машину следом и сели рядом с девушкой. Взгляд её по-прежнему был направлен в пустоту, но теперь, находясь в столь тесной кабинке реанимобиля, Эрику удалось расслышать слова, которые не переставала шептать пациентка.
— Тринадцать, тринадцать, тринадцать…
***
Эрик Джонсон расхаживал по своему кабинету. Он не любил думать сидя. Движение помогало систематизировать в голове информацию. Нора сидела перед ним в кресле.
— Миссис Эдисон, мы поместили Лину в одиночную палату и вкололи ей снотворное. Сейчас она спит. Расскажите мне, как всё произошло? Ваша дочь не числится в нашей картотеке, я так понимаю, ранее с ней такого не случалось?
— Никогда, — тихим голосом ответила Нора. Приступ Лины ужасно напугал женщину. — Лина всегда была спокойной девочкой, даже голос никогда не повышала. Поймите, она студентка, отличница. Лина очень домашняя девочка. Я не понимаю, что с ней случилось, — женщина промокнула платочком глаза.
— Было ли что-то, что её расстроило или разозлило? — Эрик пытался понять, что могло послужить катализатором приступа истерии.
— Все началось три дня назад. Она сказала, что влюбилась. Меня это очень удивило, ведь мальчик, в чувствах к которому она мне призналась, был нашим соседом. Они дружили с самого детства, и она относилась к нему как к брату. Они учились в одном классе и поступили в один колледж. Но никогда их не связывало что-то большее, да и общались они уже намного реже, чем в детстве. У Бена была девушка. Лина же все время посвящала учебе. Но три дня назад произошло что-то странное. Она собралась идти в магазин за продуктами, но вернулась очень быстро и без пакетов. Весь день она была словно сама не своя и только и делала, что говорила о Бене, — мысли женщины путались, и она говорила, практически не останавливаясь, боясь упустить хоть что-то, что могло бы помочь врачу понять, что случилось с её малышкой.
— Нора, вот возьмите, — Эрик протянул ей стакан воды. Она сделала глоток и продолжила.
— Лина отказалась от ужина и очень поздно и легла спать, такого раньше никогда не было, я подумала, что дочка заболела. Когда утром я уходила на работу, она еще была в постели. Вернувшись с работы домой, я застала её ходящей вокруг дома Бена. Я окликнула её, она не обратила на меня никакого внимания. Тогда я подошла к Лине и буквально за руку увела домой. Дочка не разговаривала со мной весь вечер и все время смотрела в окно на дом Бенджамина. Она снова не стала ужинать. Утром следующего дня я как обычно собираясь на работу, зашла в комнату к Лине. Она по-прежнему стояла у окна. На ней была та же одежда, что и в предыдущий день, мне показалось, что она не ложилась спать. Я спросила у неё, что с ней происходит, но она молчала. Мне стало не по себе. Я подумала, что Бен, видимо, обидел мою дочь. Не ответил взаимностью на её чувства. Наверное, моей девочке он давно нравился, — женщина посмотрела на Эрика. — Вы же понимаете, девятнадцать лет — время чтобы влюбляться, а Бенджамин был симпатичным юношей, — Нора тяжело вздохнула.
— Миссис Эдисон, почему вы говорите о парне в прошедшем времени? — Эрик смотрел, как потупился взгляд Норы, и она опять промокнула платком слезящиеся глаза.
— Вчера вечером вернувшаяся с командировки девушка Бена Кассандра нашла его мертвым, — голос Норы срывался.
— С этого и надо было начинать, миссис Эдисон, — Эрик достал из ящика своего стола какой-то пузырек с лекарством и протянул женщине таблетку и стакан воды. — Вот, возьмите. Это успокоительное, — Нора приняла таблетку. — Прошу, расскажите, что было дальше?
— Когда увозили его тело, Лина стояла около окна и говорила, что это она виновата. Я так и не поняла, за что моя дочь винила себя. Не знаю, что происходило весь день, пока я была на работе. Лина ничего не рассказывала. Она не спала всю ночь, я старалась её успокоить, но утром дочке стало хуже. Она начала громить дом и кричать. Она царапала стены, била посуду. Я попыталась её остановить, но тогда она набросилась на меня. Вцепилась в мои волосы и сильно толкнула, я упала. Понимаете, мне стало так страшно за мою девочку, и я вызвала скорую помощь. Дальше вы знаете, — женщина замолчала.
— Скажите, Нора, Лина уже сталкивалась со смертью близких людей? — спросил Эрик, анализируя услышанную информацию.
— Нет, никогда, — ответила женщина.
— Что же, вероятно её психика дала сбой и столь сильно отреагировала на травмирующее событие. Подпишите бумаги, нам необходимо ваше разрешение на пребывание Лины у нас. Не переживайте, миссис Эдисон, я лично стану лечащим врачом вашей дочери. Все будет хорошо, — темноволосый мужчина ободряюще улыбнулся. В его зеленых глазах блестел огонек интереса. Такой пациентки у него ещё не было, и упустить столь уникальный случай он попросту не мог.
Проводив Нору к выходу из отделения, Эрик направился в палату Лины.
Девушка не спала, она лежала на кровати, повернув голову на бок и устремив застывший взгляд в угол комнаты. Следом за Джонсоном в палату зашли два санитара, которые были с ним на вызове. На фоне высоких широкоплечих парней Эрик казался еще ниже и худее, чем был на самом деле. Лина не обратила внимания на психиатра, и он склонился над ней.
— Здавствуй, Лина, я Эрик Джонсон, твой лечащий врач. Ты меня слышишь? Посмотри на меня или кивни, — но Лина не сводила глаз с угла. Эрик выпрямился и сделал несколько пометок в блокноте, а затем пару раз щелкнул пальцами перед её глазами в попытках спровоцировать какую-либо реакцию. Лина резко дернулась, повернула голову и посмотрела Эрику прямо в глаза.
