Поиски работы

Город жил напряжённой, насыщенной жизнью. Дымили заводские трубы, ехали машины, торопились по своим делам прохожие, домохозяйки выносили мусор, из детского сада шли парами дети, даже серая маленькая собачка тоже куда то спешила. А не высокая, стройная девушка уже битый час стояла перед доской объявлений, всё не решалась зайти в магазин. На неё ни кто не обращал внимания, не приметна она, как тусклый день поздней зимы.

Серые облака заполонили небо, темнеют в снежной мгле озябшие ветки деревьев. Серая шубка на девушке, серая шапка, чёрные, растоптанные сапоги и большие рукавицы. Унылый взгляд Лены безнадёжно скользит по объявлениям. Продаётся дом, квартира, дача, и нет ни одного объявления, где бы требовались работники, лучше всего продавцы. Острые скулы, тонкие губы, маленький аккуратный нос и большие карие глаза, в которых затаилась безысходность.

Девушка не спеша поднимается по ступенькам, ведущим в магазин, тяжело вздыхает, открывает двери и трусливо жмётся к витрине, как обычная покупательница, а не просительница. В ногах предательская дрожь, руки слабеют, голос теряется. И всё же Лена спрашивает близко подошедшую к ней продавщицу.

– К вам работники не требуются?

Та спешила с дежурной, любезной улыбкой, скорбно поджала губы, торопливо ответила: нет!

Отказ прозвучал отчётливо, решительно и обычная работа продавца стала для Лены ещё более желанной и престижной. Она медленно развернулась и побрела домой в стоптанных сапогах по сырому снегу.

Школа позади, училище позади, первая любовь тоже позади. Впереди её ожидает (по плану) работа (свои деньги), любовь (настоящая), ребёнок. Так мечталось, но всё застопорилось, повисло на месте. Живёт сейчас Лена словно на обочине жизни. Вокруг неё все что то делают, а её не берут на работу, не нужна, все места продавцов заняты или нужны с опытом работы. А где ей этот опыт взять? Нужны грузчики, сторожа, няни и уборщицы. Идти туда девушке не хочется: и зарплата мала, да и возня с ведром и тряпкой тоже не велика радость.

Сначала, прошедшим летом и с осени, Лена говорила о своих трудностях радостно, громко, вполне уверенная в сочувствии матери и сестры.

– Сейчас работу найти очень трудно, – соглашалась с дочерью Ольга Ивановна.

– Да, очень трудно, – утверждала и сестра Яна, работающая вместе с матерью в садике. – Цены высокие, а зарплата маленькая. Как хочешь – так и живи.

Постепенно в их отношениях вкралась разобщённость. Лена по-прежнему не могла найти работу и ощущала свою причастность только к словам родных, а не к их делам. Вечерами мать уже не сокрушалась о трудностях устройства на работу, а Яна прямо говорила, что в садике не хватает нянечек. Неплохо Лене, хотя бы временно устроиться туда. Быть няней или уборщицей, ходить в чёрных халатах, повязать голову белым платком девушке очень не хотелось. Они казались ей из другой, низшей касты. Лена призирала и тут же жалела их. А теперь ей придётся стать одной из них? Из жалости к себе она расплакалась и в слезах заснула. Но, следующий день круто изменил её судьбу.

В зелёном здании службы занятости Лена как всегда ожидала встретить равнодушное отношение к себе и надоевший набор вакансий. Но строгая женщина, перекладывая бумаги на столе, явно замялась с ответом. Она перебирала Ленины документы, барабанила пальцами по стеклу, придирчиво смотрела на девушку, сомневаясь с решением. Лена, как гончая собака, насторожилась, почуяв «добычу»

– Нужна заведующая магазином, – услышала Лена, – в деревню Осокино. Зарплата две тысячи и квартиру вам оплатят. Старушка живёт рядом с магазином, на квартире у неё учитель стоял, теперь вот продавца согласна взять. Для сотрудницы предложенный вариант хуже работы уборщицы. Зарплата маленькая, ответственность большая, жильё не благоустроенное, не даром ни кто туда работать не идёт.

А Лена слышит другое: будет она получать не меньше Яны, жить отдельно и Осокино все-го то в 30 километрах от города, и не будет над нею начальников. То, что взрослый, умудрённый опытом, человек под деревней подразумевал глушь, общество недалёких людей и отсутствие удобства, Лена воспринимала, как лёгкую романтику. Деревенский люд она тоже не считала умным и образованным. Но, в её понимании он и должен быть таким: глуповатым, наивным, простодушным и бедным, чтобы она, горожанка, могла кое – чему научить его, в чём то помочь, посоветовать.

– Я поеду! – с энтузиазмом согласилась девушка, – я окончила торговое училище, я давно уже совершеннолетняя!

– Поезжай! – с облегчением вздохнула сотрудница и выписала ей направление.

Ольга Ивановна и Яна отнеслись к сообщению Лены с явным недоверием, с затаённой радостью и облегчением. Не верилось, что их Лена, хрупкая и слабая, сможет жить отдельно, отвечать за целый магазин товаров. Всё же такая перспектива казалась заманчивой. Лена держалась уверенно, стремилась, уехать в деревню, и Ольге Ивановне удалось убедить себя, что, её дочь, такая строгая и трудолюбивая, вполне справится с высокой для неё должностью. Послушность и молчаливость дочери она определила более подходящими для данного случая чертами характера, как твёрдость, строгость, уверенность. Отъезд сестры устраивал и Яну, которая сейчас оставалась одна в комнате. Они постарались затушевать свою радость и совесть неопределёнными советами.

– Смотри, там осторожней, поздно не гуляй, пьяным двери не открывай, и хозяйку, как её?

– Аксинья, – подсказала Лена.

– Вот-вот, Аксинью слушайся, да с деньгами осторожней.

– Там не миллионы, – успокоила их Лена, – заплату колхозникам мало платят, они почти один хлеб и берут.

Первые покупатели

Под магазин в Осокино был приспособлен обширный деревенский дом, состоящий из одной большой комнаты с железной печью посредине. К стенам прибиты толстые доски, сделан прилавок, на который поставили весы и положили деревянные счёты. Втроём, с экспедитором и товароведом в одинаковых синих халатах, они вымыли пол, протёрли полки, разложили товар, писали новые ценники. Два дня вешали, считали, писали накладные. Обе они тяжело вздыхали, словно отправляли родственницу в дальний путь, озабоченно напоминали.

– смотри, тут в мешках соль, здесь сахар, не перепутай. Там, в ящике гвозди. Бакалея на нижних полках. Халаты повесь повыше, они красивые, может, кто и купит, хотя вряд ли, но тебе выручка нужна.

Лена тоже казалась озабоченной, хмурила лобик, снова пересчитывала мешки и ящики, тяжко вздыхала. Но, оставшись одна, обвела взглядом полки полные товара, осмотрела ящики, коробки, с крупой, печеньем, карамелью, шоколадными конфетами и душа её наполнилась гордостью. Такое богатство! И она может полностью им распоряжаться! Может примерить любой красивый китайский халат, пройтись в нём по полу – и ничего с товаром не случиться. Может взять любую карамельку – не убудет. Возможность распоряжаться товаром окрылила её. Ей не нужен был ни халат, ни карамелька, радовала лишь сама возможность, пусть временное обладание этим товаром. Лена даже не много пожалела, что сейчас нет дефицита вещей и продуктов, и роль продавца стала не престижной. Не потому ли в самой деревне не нашлось желающих.

Действительность жизни в деревне несколько разочаровала её. Серые бревенчатые избы с пристройками, с сараями, банями, хлевушками, которые иной раз прячутся под черёмухами, беспорядочно, не соблюдая ровной линии, разбросаны вдоль подтаявшей дороги. Деревенские жилища соединены между собой забором, который они называют здесь огородом. Такой забор состоит из тонких жердей, положенных вдоль и скреплённых между собой при помощи пары кольев и гибких прутьев. Огород заканчивался скрипучими воротами, примыкающими к магазину. Вокруг деревни тянутся безликие поля с темнеющими на горизонте не ровными вершинами деревьев. Перед Аксиньиным домом, стоящим с краю деревни протекает узкое озеро, по берегам его густо растёт черёмуха и густой шиповник. У магазина растёт высокая берёза, а вдали у фермы высятся три ёлки. По деревне носятся злые собаки, над полями кружатся птицы, с серого неба сыплет мелкий дождик. Скучно.